Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов - Леонид Семёнович Словин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А закат–то! Красотища!.. — В середине вагона с грохотом откатилась дверь. В купе ехали Большие Боссы. — Это тебе не Венгрия какая–нибудь!
Крупняк, в белоснежной сорочке, в пуловере, потрогал чистейшей воды линзы в дорожайшей металлической оправе.
— Любуйся! В Москве такого не увидишь…
Малиново–огненный диск спускался за горизонт. Закат и вагон разделяла только чаща. Лесной беспредел между Ветяугой и Вяткой.
— Да–а… — Позади тотчас показался спутник — его точная, слегка оплывшая копия.
Катала мгновенно взял обоих на мушку.
— Какие люди! А как насчет партии в канасту? Или в бридж?
— Можно подумать…
Оба Босса были заметно поддаты. От малого тамбура уже подруливал второй шулер. Он вроде проходил мимо. Катала его тотчас окликнул:
— Компанию не составите, молодой человек?
— Вы мне? — Очкарик вроде засомневался.
— Если не очень заняты!..
Каталы привычно разыграли сцену поездного знакомства.
— Только как с картами, они у меня в пятом вагоне… — расстроился коренастый, в ковбойке.
— Это есть… — шулер в очках достал колоду. — Новые! Еще не распечатаны.
Больших Боссов спас сосед из последнего купе. Тоже поддатый, с кошелем на животе.
— Давайте ко мне! Не против? Вторые сутки один еду: дверь сломана, никто не садится!
— Вам не позавидуешь…
Картежники прошли в конец вагона, сопровождаемые кучкой болельщиков. Дверь в купе действительно не закрывалась. К а т а л а м пришлось работать прилюдно. Играли не в канасту, не в бридж. В секу, любимое развлечение тюремной камеры: три карты. У кого больше очков — того и банк. Игра шла заведенным порядком. Приемы шулеров практически не менялись. Бородатому сразу же дали выиграть. Второй катала, косивший под студента, проиграл, с ходу полез отыгрываться — и тут же снова просадил еще больше. Болельщики наслаждались. Большие Боссы тоже остановились в дверях. Игра быстро пошла по–крупному. Приближалась большая станция. При последней раздаче бородатому подсунули отличные карты. Куча денег на столике быстро выросла. Никто не обратил внимания на громыхнувшую в дальнем конце коридора дверь большого тамбура…
В купе у бородатого все шло своим чередом. В точно рассчитанный момент первый шулер бросил карты:
— Я пас! Иначе до дома не доберусь!
Напарник, напротив, продемонстрировал решительность:
— Я играю! Женщин тут нет? Загородите меня, пожалуйста!
Пассажиры, в том числе Большие Боссы, сгрудились в проходе. Катала приспустил брюки, рванул. Послышался треск ниток.
— У меня заначка! В трусах… Жена зашила!
Пачки сторублевок легли на столик.
— Иду на все!
Катала, не глядя, натянул брюки. Двери малого, а потом и большого тамбура по другую сторону вагона снова громыхнули. На секунду усилился равномерный металлический стук. Кто–то вышел. У купе никто ничего не заметил.
— Ша–рья–я… — пропела проводница в коридоре. — Стоянка пятнадцать минут…
Игроки вскрыли карты. У бородатого, как и следовало ожидать, оказалась прекрасная сумма — тридцать очков. Она и стимулировала его запал. Шулер продемонстрировал туз и две десятки.
— Тридцать одно! Китайское число! — Катала распихал по карманам пачки сотенных. — С меня коньяк! Сейчас притащу!
Его напарник с л и н я л из вагона еще раньше.
Большие Боссы хватились пропажи поздно ночью.
В купе горел свет. Спать не хотелось.
Бывший Первый областной секретарь и его шурин ехали к новому месту работы. Высоко. Почти на заоблачный уровень. Всю дорогу гудели. Оттого и не полетели самолетом.
Первый, как в таких случаях бывает, неожиданно обратил внимание:
«Пиджак висит косо!»
Он поднялся с полки. Тронул внутренние карманы.
«Пусто!»
Ни бумажника с деньгами, ни документов. Не было даже авторучки.
Он повторил обследование. Результат был прежним.
И потом — в тревожные эти часы до Москвы, — принимаясь искать, каждый раз он снова начинал с карманов пиджака. Инерция мышления всех потерпевших! Главное было не в содержимом бумажника. Не в пропусках, талонах, карточках–книжечках. Только в одной! Единственной! Которую следовало беречь пуще жизни! Зашить глубоко. В самые трусы! Под мошонку!
«Какого маху дал!..»
Второй Босс — вновь назначенный ответственный работник Генеральной прокуратуры — листал у себя на полке свежий номер «Плейбоя». Он не сразу понял, что происходит.
— Коля… — позвал Первый. — Проверь у себя в карманах. Ничего не понимаю!
Через секунду–другую случившееся предстало перед ними в своей гнусной необратимой реальности.
Карманы шурина были тоже пусты.
— Дела–а…
В вагоне все давно утихомирились. Равномерно стучали колеса на стыках. За окном тянулся лес.
Случись все там, у себя, в Сибири, или даже где–нибудь на Кавказе, или в Крыму, не говоря уже о Москве, Первый знал бы, как поступить. Кого вызвать. Кого поставить на уши. С кого спросить. Сейчас все обстояло по–иному. Он был уже не на том берегу, где княжил эти годы, и еще не там, куда был приглашен на княжение.
Наиправильнейшнм показалось — оставить все до Москвы, как есть.
Но уже через минуту пришло другое: «Может, документы еще тут рядом! В поезде! Бог знает, где они окажутся в следующее мгновение, тем более утром!»
Хмель у обоих мгновенно улетучился.
— Принимай меры, Николай! — приказал Первый. — Ты у нас правоохранительные органы. Генеральная прокуратура. Тебе и карты в руки… Другого выхода нет!
— Придется поднимать пассажиров…
Второй Босс вышел к проводнице.
«Вот и расслабились! Калиф и его визирь путешествуют инкогнито…»
Первый тем временем снова проверил карманы пиджака.
«Бесполезно…»
Через несколько минут в коридоре послышались голоса. Первый откатил дверь. Перепуганная проводница поднимала пассажиров. Стучала в купе. Проверяла, все ли на местах. Второй Босс поставил задачу:
— Установите, все ли в вагоне. Потом займемся документами и вещами…
Вскоре он вернулся в купе:
— Я послал проводницу за бригадиром. Надо срочно пройти по составу. Исчез мужчина с четвертого места…
— Исчез?
— Билет на месте, а самого нет.
— А вещи?
— Сумка. Он взял ее. Сосед по купе сказал, что не видел его с Шарьи…
Первый Босс задумался.
— Какой он из себя? Я его видел?
— Сейчас вспомните. Стоял всю дорогу у окна в коридоре. Серый костюм, галстук… Вспомнили? Узбек или казах. А глаза голубые!
Игумнов начал понимать. «Азиат с голубыми глазами… Гонка, переполох в отделе милиции… Радиограмма на кладбище и отзыв с похорон Деда. Личное участие генерала Скубилина… Вот и причина! Кража у Большого Начальства!»
Проводница — невидная, с маленькими глазами, без шеи, — как ее сестра, показала место, на котором ехал Голубоглазый, потом отвела в купе потерпевших.
— Солидные люди! Вещей было, правда, немного.
— Что все–таки пропало?
— В основном — документы. И деньги.
— А вещи?
— Нет, вещи не
