Первые шаги - Татьяна Назарова

«Одного забрать не могут, Константин, если он не провокатор, тоже попадет в тюрьму. Двух выхватят», — подумал, перешагивая порог калитки.

Глава тринадцатая

Свадьба у Самоновых была назначена на конец июля, в августе начнется ярмарка — не до гулянья. Ненила Карповна за месяц вперед занялась подготовкой к свадьбе. Ни в чем не скупилась она для дочери. Не возражал против больших затрат и отец. Будущий зять проявил такой талант в торговле, что для него было не жаль приданого. Сто тысяч Антон Афанасьевич перевел на Павла сразу же после обручения молодых. Тогда же была переписана вывеска на магазине: «Самонов и Кº». Зять Самонова по договору получал не только проценты на свой капитал — сто десять тысяч, но и за личное участие в торговле два процента с общего оборота.

Теща по-купечески роскошно меблировала дом, объявив зятю, что это свадебный подарок от нее. Она же заказала у лучшего портного города для Павла белье и костюмы и подобрала молодым прислугу. Тесть не захотел отстать в щедрости и подарил Павлу выезд — коляску и пару рысаков.

Неожиданно свалившееся богатство, почет среди купцов совсем вскружили Павлу голову, и он забыл о Родионовке и как будто об Аксюте. Невеста, всегда веселая, ласковая, в умопомрачительных нарядах, завладела его вниманием. Они ездили кататься, гуляли в парке, танцевали в купеческом собрании. Ненила Карповна предусмотрительно отстранила от молодой пары младших сестер Зины, красивых молодых девушек.

«Пусть свыкнутся. Повенчаются — тогда красоты с жены требовать не станет, да и некогда ему будет о глупостях думать: сразу ярмарка начнется», — думала она.

…В Родионовке Мурашевы также готовились к свадьбе. Наталья собиралась шить платья.

— Придется к Полагутиным сходить, попросить Татьяну помочь, — говорила она мужу, рассматривая отрезы шелка, привезенные свекром, и городской образец. — У нас ведь так шить не умеют.

— Что ж, сходи. Не знаю, согласится ли. Может, за сестру сердится. Прасковья и глядеть не хочет.

— Зря тятенька манил ее… — начала было Наталья, но муж сразу же оборвал:

— Не твоего ума дело отца судить. Значит, надо было. Нам из его воли ни в чем выходить нельзя, коль не хочешь век тут жить, — сказал он.

Наталья на другой день отправилась к Татьяне Полагутиной.

Замужество Татьяны оказалось удачным — муж души не чаял, свекровь не обижала. Татьяна раздобрела; пышная, румяная, она быстро и ловко справлялась с домашними делами, находила время вышивать и вязать узорные чулки, перчатки и платки.

Андрей был единственный сын и младший из детей — сестер его отдали замуж еще в старой Родионовке, — и работящая, послушная сноха заменила свекрови дочерей.

Семья Полагутиных с радостью ждала уже первенца, и вот тут пришло горе. Началась война, и Андрея забрали в солдаты, ссылаясь на то, что его отец еще молод.

В селе говорили, будто руку приложил Мурашев, у него сыновья все остались дома: Аким и Демьян по годам не подошли, а Павел якобы ростом не вышел.

— Деньги не бог, но милуют, — рассуждали мужики. — У всех богачей сыновья негодными оказались…

Через три месяца Татьяна родила сына. В честь деда его назвали Федей. Свекровь не спускала внука с рук, утешала и жалела сноху, но Татьяна с каждым днем таяла: одно письмо прислал муж и как в воду канул.

Наталья, войдя в дом, помолилась на иконы и ласково пропела:

— Мир дому!

— Заходи с миром, — ответила старшая хозяйка.

Татьяна, вышивавшая рубашечку сыну, улыбнулась неожиданной гостье. Похвалив искусную вышивальщицу, Наталья похлопала по спинке маленького Федю, копошившегося у ног матери, угостила его конфетами, потом молвила:

— Я к тебе с поклоном пришла, Татьяна Федоровна! Папанька велит городские платья к свадьбе Павла шить, а я не умею. Помоги, бога для. Машинка у нас есть. За работу заплатим, что назначишь.

Татьяна вопросительно взглянула на свекровь.

— Некогда ей, Натальюшка! Одна ведь в доме работница. Я по двору ничего не делаю, только что у печки покопаюсь да с Феденькой поиграю, — ответила свекровь. — И старик не пустит. Скажет: «Сам сноху прокормлю». Ты бы Аксюту попросила, она девушка, да и мастерица получше Татьяны. Не откажется, чай, на лишний наряд заработать.

Наталья в замешательстве покраснела. О том, что Аксюта хорошо шьет и берет чужую работу, она знала, но что ее мать скажет?

Таня поняла, почему смутилась гостья. Вспомнив, как отец говорил матери, чтобы она своего гнева на Мурашевых сейчас не показывала, а то люди подумают, будто Окся за Павла замуж хотела выйти, она решилась:

— Матушка, может, Наталье Михайловне недосуг к нашим идти? Дозволь, я схожу.

— Ну-к что ж, сходи, — согласилась та.

— Спаси Христос, Татьяна Федоровна! Уж так недосуг, что и сказать нельзя. К вам ведь близко забежать, а к ним эвон куда! Я вечерком к вам зайду. Коль Аксюту мать пустит, так скажи ей, чтоб с утра к нам шла, — обрадованно сказала Наталья, прощаясь с хозяйками.

Вслед за ней и Татьяна отправилась к своим.

— Нельзя, Параня, отказывать, — убеждал ласково Федор жену, когда та возмущенно заявила, что ее дочь не станет работать на подлянку. — То пойми: про Аксюту слава худая пойдет, а она ведь за Павла вовсе не собиралась замуж, одна ты хотела того. Потом — рано еще показывать, как к ним относимся. Взяли же мы у Мурашева в рассрочку лобогрейку. Пусть Аксюта себе к свадьбе хорошее платье заработает, осенью сваты придут…

Аксюта при последних словах отца залилась румянцем. «Знает, все знает тятенька», — подумала девушка смущенно. Прасковья молча смотрела на мужа и дочь.

— Дочь у нас умница. Поглядят на нее поближе Мурашевы — еще пожалеют, что не посватали. Они ведь не знают, что мы все равно не отдали бы, — уговаривал муж Прасковью.

И она покорилась.

— Пусть идет, — со вздохом согласилась она.

Когда вечером Наталья забежала к Полагутиным, Татьяна сообщила, что Аксюта утром придет к ним. Обрадованная щеголиха положила на стол сверток.

— Сошьешь своему Федюньке рубашонки или еще что. Спаси Христос, что потрудилась!

Идя домой, Наталья неожиданно подумала: «Да, может, это Павка за Аксютой гнался, а она о нем и не думала вовсе?»

Аксюту у Мурашевых женщины встретили как дорогую гостью. Наталья было потащила ее за стол.

— Спасибо, Наталья Михайловна, — отказалась девушка, — я только что позавтракала.

Аксюта еще с вечера продумала, как держать себя у Мурашевых. Оделась она по-городскому, в самое свое нарядное платье, и говорить решила не по-деревенски.

«Чем бы не невеста Павлу!» — вздыхала Ниловна, любуясь девушкой, начавшей кроить платье.

Работала Аксюта быстро, она у Савиной научилась шить на машинке. К вечеру первое нарядное шелковое платье было готово. Наталья надела его, сбросила платочек с пышной короны волос и прошла в горницу.

— Ай, Аксинья Федоровна! Золотые руки! — говорил добродушно Петр Андреевич.

Аким взглянул на отца. Ему сделалось стыдно за него. «Такую девушку оговорил!» — думал он с возмущением. У старшего Мурашева мелькнуло: «А куда лучше Зинаиды. Правильно говорил Павел, что такую кому угодно показать можно».

— Может, и мне, Аксюта, платье сошьешь, хоть на свадьбу нас и не зовут? — съязвила младшая сноха.

Свекор поглядел на нее сурово, но тотчас же заулыбался.

— А что ж, Варенька! Проси Аксиньюшку, а материи хватит. Хорошее платье и дома нужно. А на свадьбу вон и мать не поедет — мирщиться вам не привычно.

— Мне одинаково, кому шить. Вот кончу Наталье Михайловне еще два платья, сошью и вам. Время есть, — ответила спокойно Аксюта.

Вопрос о предстоящей свадьбе Павла вызвал в семье Мурашевых нелады. Мать гневалась, что в православной церкви будет венчаться Павел, Варя сердилась, завидуя Наталье, — за глаза она звала ее «наша барыня». Грызла зависть и Акима, но уже к Павлу. «Шутка ли, отец ему пятнадцать тысяч сразу отвалил, весь свободный капитал!» — жаловался он жене, но дело было не в пятнадцати, а в ста пятнадцати, которыми владел брат. Один Демьян оставался равнодушным. «Хоть бы и Акима вместе с отцом черти в город унесли, так не заплакал бы, — признался он как-то Варе. — Нам и тут неплохо».

Целую неделю шила Аксюта на Мурашевых снох. Держалась она просто, но с достоинством. Не отказывалась от обеда — идти домой далеко, — но завтракать и ужинать не садилась. Разговаривая, не делала разницы между хозяевами дома и батрачками. «Умна, а зелье — вся в отца!» — думал Петр Андреевич.

Когда шитье было закончено, Наталья позвала Аксюту в лавку выбирать товар.

— А может, деньгами хочешь? — спросила она.

— Все равно к вам же придется идти за покупками, — засмеялась Аксюта. — К свадьбе надо что-нибудь новенькое сшить.

— Ой, что ты! Да за кого же выходишь? — загораясь любопытством, спросила Наталья.