Первые шаги - Татьяна Назарова

После него старший прочитал рассказ «Ванька Жуков».

— А теперь спать! В следующий раз побеседуем о прочитанном, — сказал отец, и ребята без спора отправились на свою постель в сенях.

Григорий взглянул в раскрытое окно и, заметив в свете потухающей зари два женских силуэта, направляющихся к их дому, быстро вышел. Лучше на улице обо всем договориться. Вдруг опять хитрец Сашка не спит?.. Осторожность не мешает.

— Ну, пошли быстрей, а то всю рыбу без нас выловят! — весело предложил Алексей своим товарищам.

Собралось человек пятнадцать, все деповские. На плечах у рыболовов торчали длинные удилища. Федот Мухин, кроме удочки, нес корзину с продуктами и ведро, а у Семина за спиной позванивали медный котелок и жестяной чайник. Пошли мимо городского сада, намереваясь повернуть к Старице.

Сразу же за садом их встретил Хатиз с группой городской молодежи. С удочками шли Абдурашитов, Карим, младший брат Хатиза, и еще человек десять его ровесников.

— Нашего полку прибыло! — закричал Алексей. — Сегодня всю рыбу выловим.

Когда вышли в степь, Шохин вполголоса затянул «Сотни лет спала Россия…» К нему стали присоединяться другие, те, кто знал слова.

— Книжку с собой взял? — спросил потихоньку Шохин Хатиза.

— Есть! — ответил тот, притронувшись на мгновение к своей тужурке.

— Значит, кое-что поймаем сегодня, — усмехнулся Алексей и еще звончее, заливистее запел.

Кругом степь, чужие уши не услышат. Впереди виднелся берег Старицы, покрытый ивняком.

Остановившись среди тальника, старшие начали устанавливать удочки, а младшим Алексей велел заняться кострами — надо чай вскипятить. Ушли рано, не завтракали.

Карим, забрав чайник и котелки, пошел за водой, другие ребята кинулись ломать сухой тальник. Скоро на полянке горели два костра. Солнце выплыло из-за горизонта и осветило степь и Старицу первыми утренними лучами. По нему плыли легкие облачка, розовеющие на востоке. Тишина стояла такая, что ни один листок не колыхался.

Рыба дружно клевала. Заядлые рыбаки, забыв про все, бегали от удилища к удилищу; мелкая рыбешка то и дело шлепалась в большое ведро с водой.

Шохин, устроившись под кустом, внимательно читал брошюру, переданную ему Хатизом. Начнет солнце припекать, удочки перестанут кланяться, тогда можно поговорить…

Когда ребята криками известили, что завтрак готов, клёв действительно прекратился. Рыба ушла вглубь, подальше от жарких лучей солнца.

— Поздновато вышли, а все же на уху для всех хватит, — сказал Федот, подойдя к лежащему на траве Алексею.

— Хорошо, что рыба сознательная, не клюет, когда не надо. А то тебя целый день от удочек не оторвать, — заметил Алексей, лукаво подмигивая Мухину.

— Ну, уж ты скажешь! — чуть смущенно ответил Федот и, нарвав прибрежной осоки, старательно прикрыл рыбу, прежде чем поставить ведро в тень куста.

Чай пили, сидя прямо на зеленой лужайке. Когда насытились, ребята начали рассказывать свои новости.

— У нас в реальном поют «Марсельезу», — важно сообщил черноглазый мальчуган. — Учителя с ног сбились, все хотят узнать, кто первый принес текст и где листок с песней: директор требует. Только напрасно стараются: старшие — народ крепкий, маменькиных сынков нет, а малыши сами ничего не знают.

Рабочие засмеялись: рассказчик сам от малышей далеко не ушел.

— А вы знаете, кто эту песню сложил? — спросил Алексей.

— Нет! Расскажите! — сразу послышался десяток голосов.

— Пожалуй, расскажу. Только помните: никому нельзя говорить, от кого вы слышали, — сказал Шохин строго, но в глазах у него промелькнула усмешка.

— На нас можете положиться! — горячо заверил первый паренек.

Товарищи дружно поддержали его, и Алексей рассказал о французской революции конца восемнадцатого века и о тех, кто через восемьдесят лет, в семьдесят первом, шел на баррикады с этой песней. Его слушали с глубоким вниманием не только ребята, но и старшие рыболовы. Когда он кончил рассказ, молодежь неожиданно запела «Марсельезу», и все встали. Пели с горячей страстью. Пели так, словно песня была клятвой — не боясь гибели, идти под красными знаменами.

Когда общий порыв остыл, Алексей сказал:

— Тебе, Хатиз, с твоей командой, чистить рыбу и варить уху, а мы, старички, отдохнем под кустиками — нам ведь завтра на работу.

Ребята с шумом и смехом кинулись к ведру с рыбой, а старшие рыболовы вместе с Шохиным прошли вперед и прилегли под кустами ивняка. Федот присел возле Алексея, обхватив руками согнутые коленки, и вопросительно взглянул на него.

— Хочу рассказать вам, товарищи, о событиях в России. Дошла до нас весточка, — начал вполголоса Алексей.

Чтоб лучше слышать, все сблизились в тесный кружок.

— Везде прошли первомайские демонстрации, во всех крупных городах. В Варшаве полиция несколько сот рабочих расстреляла и ранила…

— Сволочи! — сквозь зубы выдавил литейщик Котлицын, сдерживая свой гулкий бас, и сел, поджав ноги по-казахски.

— По призыву социал-демократов в Варшаве, в ответ на расстрелы, забастовали рабочие всех предприятий, — окинув взглядом товарищей, продолжал Алексей.

Все приподнялись.

— Наши путиловцы бастуют. Металлисты всегда идут впереди, другим дорогу показывают…

— А мы-то! Ждем все! — с горечью произнес Мухин.

— В Иваново-Вознесенске уже третью неделю бастуют семьдесят тысяч рабочих. Голодают. Полиция не раз стреляла, когда они собирались на Талке — речушка такая там. Большевики руководят стачкой, впереди всех идут…

Слушавшим казалось, что Алексей упрекает их в трусости.

— Скажем нашим, — глухо, негодующе загудел Котлицын. — Аль хотят на готовенькое?

— Тише греми! — прервал его токарь Семин. — Забыл про ребят? Рассказывай, Алеша, поподробнее, а потом обсудим, что нам делать…

— Завтра каждый у себя в цехе расскажет обо всем. Забастовку скорей объявлять надо, вот что делать, — деловито и решительно проговорил Котлицын.

— Политические стачки охватили все центральные губернии. Крестьяне восстают, жгут барские поместья, батраки бастуют, — взволнованно продолжал Алексей. — И главное, товарищи! На броненосце «Потемкин» подняли восстание моряки. Царский трон закачался…

— Алеша! Уха сварилась! — донесся издали крик Хатиза.

Все поднялись и пошли к ребятам, — а то еще догадаются, — тщетно пытаясь скрыть волнение.

Возвращались домой на закате. Полнеба горело яркими сполохами. Старица среди зелени кустов казалась малиновой лентой, оброненной из девичьей косы. Шли тихо: взрослые — охваченные думой о завтрашнем дне, ребята — устав от беготни и криков. Возле города Алексей предложил Хатизу с молодежью идти другой дорогой.

— Алеша, вчера на меновом дворе я видел, как с Вавиловым разговаривал полицмейстер, — шепнул Хатиз.

— А о чем говорили, не слышал?

— Нет. Далеко стояли, нельзя было подойти незаметно.

— Что ж, это еще ничего не значит. Константина все знают как конторского служащего Савина, — подумав, ответил Алексей. — Побольше прислушивайся, что говорят о нем рабочие, следи незаметно за ним.

От городского сада рабочие пошли узенькими переулками, каждый к своему домишку. К парку Алексей подошел один. Неожиданно он увидел Григория с женой, выходивших из парка. По расстроенным лицам друзей он понял, что случилась какая-то беда.

— А мы сегодня с Катей гуляем, как богатые. Ты что, на рыбалку ходил? — громко заговорил Григорий, здороваясь.

Но когда Алексей в тон ему начал хвалиться удачной ловлей, он, оглянувшись, зашептал:

— Наших девушек — Надю и Нюру — полиция захватила с прокламациями еще с утра, и до сих пор они не вернулись. Уничтожьте с Антонычем все лишнее. Девушки, кроме Кости и меня, никого не знают, но осторожность не мешает. Потому мы с Катей целый день на глазах у городового гуляли…

Прислушиваясь к шепоту Григория, Алексей продолжал рассказывать о рыбной ловле, чувствуя боль в левом виске. Молотком стучала мысль: «Вчера говорил с полицмейстером, сегодня взяли девчат…» Сообщение Хатиза теперь предстало перед ним в ином свете.

Стараясь успокоиться, он внушал себе: «О том после! Сейчас важно другое…» Крепко пожав руки друзьям, со словами: «Устал за день, пойду», Алексей зашагал по мостовой, торопясь к Антонычу, на свою квартиру.

«О работе девушек Вавилов хорошо знал, даже не раз сам передавал им воззвания. Что это? Случайное совпадение или…» — размышлял он, все ускоряя шаги. Летний вечер был теплым, воздух — как парное молоко, но его бил озноб.

Внезапно Алексей вспомнил о другом. Не один месяц готовят они забастовку. А что, если девушки не вынесут истязаний в полиции, выдадут Гришу, как отразится на рабочих его арест?

«Одного забрать не могут, Константин, если он не провокатор, тоже попадет в тюрьму. Двух выхватят», — подумал, перешагивая порог калитки.