Ответственность религии и науки в современном мире - Сборник статей

Кристин Леджер 

Родственная основа человеческой креативности: о богословии технологий

В данной статье вниманию читателя предлагается богословская критика современной технологической культуры, а также возможные пути постижения человеческой способности к творчеству, базирующиеся на тринитарной трактовке доктрины сотворения мира. Я прибегну к богословским прозрениям, дабы обозначить, каким образом технологическая практика человечества расходится с творческим духом Бога, и наоборот, по каким признакам мы можем распознать истинное творчество в нашей культуре и в соответствии с ним формировать нашу этику технологий.

Это работа является вкладом в относительно новую область науки – в богословие технологий. Богословие технологий является своего рода связующим звеном между более устоявшимися областями науки, религиозными исследованиями и этикой технологий. Предлагаемая статья является результатом диалога между философией технологии и доктриной сотворения мира. Также она сформировалась на основе взгляда на технологию как на нечто большее, чем просто свободную от ценностных критериев область применения науки. Технология скорее представляет собой культуру, способ существования человека, и она поднимает богословские проблемы касательно нашего призвания – нас, людей, созданных по образу и подобию Божьему.

Недавно Алан Ву, 21-летний председатель Австралийской ассоциации по делам молодежи, выступил с докладом о технологических переменах и их влиянии на жизнь в сообществе (2005). Он отстаивал мнение о том, что современная технологическая культура вызывает среди его сверстников такие тревожащие проявления, как индивидуализм, материализм, цинизм по отношению к общественным институтам, эгоизм и поверхностность в социальных отношениях.

Чтобы проиллюстрировать свою точку зрения, он привел в пример онлайновое общение. Общение посредством электронной почты и Интернета, по его мнению, не создает истинной общности, поскольку не требует жертвенности, преданности и ответственности, характерных для отношений в реальном мире. В продолжение этой мысли он, в частности, сказал: «[С]егодня молодые люди как никогда легко ориентируются в мире технологий… [М]ы выросли на них, мы привыкли к ним, мы ощущаем совершенную уверенность и свободно обращаемся с ними. [М]олодые люди… чувствуют себя более комфортно, общаясь через Интернет [и] с помощью относительно безличных опосредованных форм общения, нежели взаимодействуя с людьми в ситуациях реальной жизни». Но, поскольку «молодые люди обладают более широким кругом социальных взаимосвязей, чем когда-либо, … то эти взаимосвязи носят более поверхностный характер, чем когда бы то ни было. Мы знакомы и мы поддерживаем связь с бо́льшим числом людей, чем предыдущие поколения, но контакты с этими людьми преимущественно далеки от тесных… Мы используем эти связи лишь для достижения своих целей, но большей частью им недостает стойкой верности или длительности личностных отношений».

Алан Ву сказал намного больше, чем можно прочесть в этих строках, и особенно меня удивило то, что эти слова были сказаны молодым человеком. Это был не старик, движимый ностальгией по ушедшему, обидой и разочарованием по поводу того, что не смог освоить новую технологию, или боязнью нового. Это был юноша, охваченный острой тоской по общности, высказавший мнение, что наша технологическая культура препятствует его поколению в поиске общности, исполненной жизнерадостности и внимания друг к другу.

Так как же нам следует понимать природу и свойство общности, которого ищем мы все, от мала до велика? И каким же образом наши технологии способствуют или препятствуют этому поиску? Я предполагаю, что постижение сути проблемы может быть найдено в природе человеческой креативности и ее богословских основах родственности и общности. Откуда проистекает человеческая способность творить? Каковы ее основные характеристики? Каким образом мы можем обнаруживать, обогащать и развивать креативность в нашей технологической культуре? Этими вопросами занимается богословие технологий.

Это побуждает нас начать разговор о христианском богословии мироздания и современной философии технологии. Эти отрасли знания ведут речь о природе человеческой креативности и воспитывают в нас понимание важности здоровых взаимоотношений с людьми, с миром природы и с Богом, началом мироздания.

Эта дискуссия заинтересует в первую очередь тех философов технологии, которые рассматривают последнюю скорее как культурную силу, нежели свободную от ценностных критериев область применения науки. Это в первую очередь Мартин Хайдеггер, чье авторитетное эссе 1953 г. «Вопрос о технологии» явилось предвестником более современной философии технологии. Также сюда можно отнести Жака Эллюля (1980), Лэнгдона Уиннера (1978) и Яна Барбура (1993). Здесь я буду ссылаться на работы Альберта Боргмана (1984), в особенности говоря о проблеме творчества и родственности.

Альберт Боргман – современный философ технологии, а также убежденный христианин римско-католической традиции. Будучи известным преимущественно благодаря его философскому трактату «Технология и характер современной жизни» (1984), он является также авторитетным ученым в развивающейся области знания – в богословии технологии. Философия технологии Бергмана выдвигает тезис о том, что преобладающий способ отношения к миру характеризуется применением все большего числа технических средств, отдаляющих нас от реалий материального мира. Эти средства облегчают нам жизнь, но в то же время им свойственна абстрагированность и удаленность от механизмов, которыми они управляются. Они заменяют предметы и действия, которые традиционно применялись, понимались человеком и приносили ему удовлетворение, будучи в значительно большей мере сообразованы с человеком. Например, плеер iPod обеспечивает удобство прослушивания музыки, а центральное отопление – комфортную подачу тепла. И то, и другое важно для хорошего самочувствия человека. Как бы то ни было, плеер iPod с успехом заменяет обычай собираться вместе с друзьями и играть на музыкальных инструментах. Центральное отопление отменяет необходимость взаимодействия всех членов семьи для выполнения взаимосвязанных задач с целью поддержания огня в камине. Таким образом, важные социальные традиции оказались сведены к обеспечению удобствами. Часто мы практически никак не участвуем в производстве благ цивилизации, равно как и не вникаем в подробности этого процесса.

Бергман считает, что в современном мире – по меньшей мере, в богатых индустриальных странах – нам всего лишь нужно уметь нажать на кнопку, чтобы обеспечить себя тем или иным предметом потребления или услугой, будь то пища, музыка, тепло, коммуникации, здоровье или даже религия. Физическая среда и социальные практики, когда-то составлявшие основу и смысл нашей жизни, оказались вытеснены. Мы практически утратили сущность многих отношений. Избавляя нас от нудной и тяжелой работы, от ненужных страданий, удобства могут с тем же успехом лишить нас тех отношений, которые мы ценим. Наша вера в автономную безопасность, сопровождаемую компетентностью в области технологий, отделяет нас от целого спектра отношений с другими людьми и с окружающим миром.

Бергман, критикуя технологическую культуру, не отвергает ее полностью. Он признает важную роль технических средств в удовлетворении базовых человеческих потребностей. Он не призывает к тому, чтобы мы выбросили наши плееры iPod и демонтировали батареи центрального отопления. Но он предостерегает об опасности слепого преклонения перед технологическим образом жизни, ибо в таком случае наше отношение к миру обретет сугубо инструментальный характер. Опасно сводить все многообразие отношений к людям и к миру лишь к техническим средствам. Если мы позволим себе ограничиться исключительно технологизированным образом мыслей, то станем рассматривать людей лишь как средства для обеспечения необходимых нам удобств. В результате страдает качество отношений. Мы становимся скорее разрушителями, чем созидателями. Это приводит к экологическим проблемам, социальной дисгармонии и, в конечном счете, к отчуждению от Бога, источника нашего существования.

Инструментализм и культ – вот два главных объекта современной критики технологической культуры. Оба указывают на безразличие к области человеческих взаимоотношений. Наше потребительское отношение к миру и людям, также созданным Богом, как и мы сами, низводит их до объектов манипуляции, производимой одним нажатием кнопки. Прославляя нашу возможность контролировать друг друга и окружающий мир с помощью техники, мы возводим эту способность в ранг культа и в итоге отворачиваемся от Бога – источника мироздания.