Роман О Придурках - Валерий Тимофеев

— Ты поступай, а не разглагольствуй.

— Мысль, прежде чем выплеснуться в чью-нибудь морду, должна созреть, потом сформулироваться, и уж после этого родиться до вашего слуха, — Леха захотел почувствовать себя значимым и летающим под облаками.

— Похоже, кто-то давно в моих руках ползунки не менял, — пригрозил Васька.

— Может, заставим его в другом месте языком поработать? — заговорщицки переглянулись Юлька с Наташкой, потягиваясь и выкручивая колени.

— Ладно-ладно, рожаю! — Леха кубарем свалился с небес, здраво посчитав, что цену он себе набил достаточно, дальше тянуть — будет перегиб, дальше будет бито что-нибудь другое, и, возможно даже в области фэйса, и скороговоркой разродился. — Политические завещание любимого учителя содержит, если в него внимательно всмотреться, четыре примерно равных по трудозатратам пожелания. Васька строит профессору Лосеву баню. Закрываем желание первое. Я отдыхаю. Этим выполняю желание профессора под номером два, и что важно, заметьте! Я клянусь вам, что, в отличие от некоторых, — красноречивый взгляд в сторону товарища устроителя бань, — не попрошу ничьей помощи! Ну, а наши красавицы, (хи-хи, за свой счет, товарищи, за свой счет! Никаких командировочных! Что, в столице Тверская закрыта? Или трассу 095 разобрали по булыжникам голодные пролетарии?) отправляются исполнять оставшиеся желания в славный город Москву, просиживать самые широкие свои места в их ленинке. Одна собирает по крупицам, вторая может и стаканами. Потом меняетесь. Крупицами и стаканами, девочки. И все довольны, заметьте, — все довольны! А я особенно. Потому что все четыре пожелания выгодно размещены, безработица ликвидирована, плоды пожинать мы поможем, а порох, который в пороховницах, я берусь самолично подмочить и толкнуть врагам демократии и прогресса.

Били Леху на удивление недолго.

Аксиома о том, что в драке рождается истина, очень скоро нашла свое подтверждение на сохранившихся для истории страницах протокола допр… собрания.

БРАТЬЯ МЕНЬШИЕ

Спасли избиваемого тугие удары чужих ног в железную дверь каморки.

Готовые ко всему сразу, аспиранты решительно открыли дверь.

На пороге, намертво сцепившись детскими ручками, стояли два мальчика и один пионер.

Черноволосый милый мальчик номер один в берете с пышным пером и в плаще, накинутом на плечи только для маскировки, и надежно скрывающим от посторонних глаз его синие бриджи с красными подвязками и бархатную курточку о серебряных пуговках, дорогую перевязь и крохотную метку на рукаве белоснежной рубашки 'СК', выдающую с головой всемирно известную фирму, в магазинах которой гонца неприметно экипировали, вручил Ваське свежий номер журнала 'За рулем'. Такого номера еще не было ни у кого во всей огромной России. Его только послезавтра отпечатали в берлинском филиале минской межрайонной подпольной типографии имени трех братьев Сани, Лука и Шенки, или их крестного отца с одноименной фамилией. Мальчик со словами благодарности на ихнем языке получил из рук Васьки два сольдо на новую азбуку с картинками и еще одно сольдо на бумажный колпачок и проезд в трамвае до далекой родины всех бедных черноволосых мальчиков, одевающихся у сверх всякой меры засекреченного СК.

Голубоглазый мальчик номер два в шапочке с помпончиком, в клетчатом костюме — тройке, в кожаных ботинках с бантами и высоким каблуком, чопорно раскланялся со всеми, но подошел безошибочно к Наташе. Она с нескрываемым страхом приняла желтую, красную и белую розы, заранее зная — какие неприятности несут ей эти цветы. Пока держишь их в руках, все пальцы исколешь. А когда расшифровываешь спрятанные в них шифровки, и на языке, и на животе, и в других нежных местах живого места не останется. Желтую и белую розы оставила себе, красную возвратила мальчику. На что он еще раз чопорно со всеми раскланялся и вышел за дверь. Судя по легкому звону в левом кармане жилетки, и еле уловимому припаданию курьера на опять же левую ногу, деньги на обратный проезд ему выдали заранее.

Единственный беспризорный пионер, чеканя шаг, подошел к Юльке, отдал ей сначала честь, а потом и все, что у него с собой было — колючий, сморщенный от недоедания, кактус в глиняном горшочке. И сказал почти на чистом русском: — Извини, что мало, но, сама знаешь, дома жрать самим нечего. Вчера всем отрядом последнюю верблюжью колючку дожевали. Ты уж как-нибудь держись. Наши передают, они потом, когда смогут, тебе помогут. Может быть.

Наташа попыталась сунуть в карман гонца немного мелкой мелочи. Мальчик протестующе отвел руку и с гордостью горца сказал:

— Пы-и-а-нэры взяток не берут.

— Ну, хоть на трамвай возьми!

— Зачем нам трамвай? В горах рельсы не проложишь, в трамвай ишака не запряжешь. Да и кормить нам его нечем, он же огромный и железный.

И пионер ушел.

Лехе второй раз за сегодня достался облом.

Каждый удалился в свой индивидуальный угол и прочитал одному ему понятную шифровку.

Первой со своей шифровкой разобралась террористка. Она, как всегда, без промедления была готова пожертвовать чьей-либо жизнью, настоятельно просила разрешения на ликвидацию объектов А, Б или, на худой конец, какого-нибудь задрипанного В. Объект А ей ликвидировать категорически не разрешили, мотивировав свое решение не прирожденной трусостью всех аппаратных чиновников, а тонким расчетом. Для наглядности трижды повторили в разных интерпретациях старую-старую сказку о том, что уже традиционно в России после каждого умного пренепременно приходит придурок, который своей непредсказуемостью сводит с ума все аналитические службы и вызывает неминуемую волну отставок в высшем эшелоне разведок всех стран всего мира. Вот не далее как пятилетку назад прослышали, что в центре России на горбатом Урале секретный завод прямо возле трех гор построили, и такое там выделывают, что никто еще лет пятьдесят делать не сможет. Американцы специальную программу разработали, 'Три Г-на'*, называется, в космос десятка полтора лишних спутников запустили, каждый чих, доносящийся из гор, записывали и расшифровать пытались. Хвастались в конгрессе, что из ста двадцати миллиардов долларов, отпущенных им на разведку объекта 'Три Г-на' они использовали только сто восемнадцать, добившись существенной экономии, в смысле средств, и сверхплановой прибыли, в смысле результата.

Обеспокоенные немцы совместно с чопорными англичанами и пронырливыми евреями взялись из дружественного всем и сразу Таджикистана туннель копать к самому сердцу Уральских гор. Уже Каспий прошли, по пути сначала обожрались дармовой осетриной, вымазанной в черной икре, а потом наглотались дурно пахнущей нефти, при этом вывозились сами, и, ослабленные хроническим несварением, уже к Оренбургу приблизились.

Немного дружественные китайцы ускоренными темпами взялись китаизировать российские города, высылая безвозмездно миллионы своих граждан во все населенные пункты с заданием незаметно прижиться, быстренько расплодиться и во всех щелях, предварительно вытеснив тараканов новым патентованным средством в шприц-тюбике, закрепиться.

Даже арабы, которые самые хитрые и всегда сами по себе, нашли возможность объединиться, чему-то подучиться и без мыла проникнуть в интернет. И уже по его локальным сетям незаметно пробрались ближе всех: к самому забору самого закрытого военного и секретного объекта России. Пробрались под видом вируса. Но русские не дремали даже стоя на посту около дырявого забора. Вирусов выловили, не стали разбираться, чьи они и с чем их едят, всыпали по рецепту, сохранившемуся у них с августа сорок четвертого, универсального средства, состоящего из клизмы, полуведра скипидара и патефонных иголок. Говорят, здорово помогло. Обратную дорогу по локальным сетям даже без мыла втрое быстрее пробежали.

Аналитический отдел НАТО, израильская МОССАД, пресс-центр ООН и тетя Нюся, бухгалтер районного ЖЭКа, специалист по начислению увеличенной квартплаты, произведя расчеты, пришли к единому мнению: любопытство всех стран мира обошлось им в суммарный годовой бюджет таких стран как: Буркина Пасо, Антарктида, Южная Осетия, Канада, Германия, Италия, Польша и Эстония вместе с Чукотским Национальным округом, за который взнос из собственных карманных денег внес ее губернатор, коренной чукча Абрамовичеф. Но больше всего мировую общественность возмутило не общее количество потраченных средств, а то, что результата не было никакого. Как не знали об объекте 'Три Г-на' ни хрена, так и не узнали ни на одно 'Г-но' больше.

И тогда иногда полупьяный, а чаще совсем пьяный великий правитель до предела задрюченных им русских, пожалел бедную заграницу.

— Да чё ж они так мучаются-то? — вот такими словами пожалел он, — чё мы нелюди, чё ли? — и… пригласил всех: и нату без мату, и американцев с евреями во главе, и немцев с их многочисленными англичанами и другими буркиными пасо сначала к себе в гости. Выпили, как положено, спели и сплясали, а потом и поехали… на экскурсию… на этот самый 'Три Г-на'. — Смотрите, фотографируйте, пробуйте хоть на зуб. У меня от друга Коляна Блин Клитора никаких Моник за пазухой не спрятано. Я друзьям завсегда рад последнюю рубашку моего народа отдать.