Часть 2. Классическая поэзия - Коллектив авторов

— Хэйшуйтоу.

Государь, которому служит Мулань — в балладе называется "ханом" — или потому, что это был один из крупных вассалов китайского императора, или потому, что в этот период китайцы, под влиянием беспокоивших их кочевников, даже своего императора в просторечии называли ханом.

Заяц — символизирует только быстроту бега, но не трусость. В современном Китае заяц — бранное слово, так как китайцы убеждены, что зайцы "размножаются противоестественно" (!)

Источник: Перелешин В. "Стихи на веере", 1970, стр. 28

Перевод: Черкасский Л.Е.

"Эпоха Хань"

Песня грусти ("О песня грусти, слезы замени...")

О песня грусти, слезы замени.

Взгляд на дорогу — вместо возвращенья.

Края родные! Далеко они.

Их приближают только сновиденья.

Источник: "Антология китайской поэзии", Том 1, 1957

Перевод: Щуцкий Ю.К.

"Эпоха Хань"

Стихи о жене Цзяо Чжэн-цина ("Павлины летят к востоку и к югу...")

Павлины летят к востоку и к югу.

Пять верст пролетят — и глядят друг на, друга...

"Тринадцати лет научилась ткать я,

В четырнадцать лет кроила я платья,

Пятнадцати лет я на цитре играла,

Шестнадцати лет я книги читала,

Семнадцати лет я женой вашей стала.

Все дни напролет я тоскую о вас:

Всегда от меня вы спешите в приказ.

Но вам я верна и храню свое чувство,

И в горнице вашей наложницы пусто:

Мы редко встречаемся с. вами. И вот —

Спешу я к станку, лишь петух пропоет,

Не ведом мне даже отдых ночной...

Всего пять кусков наткала я в три дня,

И вот уж свекровь невзлюбила меня.

Она не за лень невзлюбила меня,

Но трудно в семье вашей быть мне женой...

Наложницей вашей нельзя помыкать!

И раз ничего не могу я вам дать,

Решила сказать я свекрови самой:

Что надо бы мне возвратиться домой".

* * *

Как только Чжун-цин услышал о том,

Он матери молвил, войдя в ее дом:

"Мне с детства удачливым быть не дано,

Но, к счастью, я встретился с этой женой.

От лет совершенных она мне супруга,

До смерти мы с ней не покинем друг друга.

И вам мы служили не больше трех лет,

Ведь это еще не долго, не долго!..

В поступках жены себялюбия нет...

Не в силах забыть я веления долга!"

И тотчас же мать отвечала ему:

"На мелочи эти смотреть ни к чему!

Она нарушает закон и обряды,

Всегда и во всем она своевольна,

Я долго таила, и гнев, и досаду.

Посмеешь ли ты поступить самовольно?

У наших соседей от нас на восток

Живет Цинь Ло-фу — их примерная дочь.

Никто красотой с ней сравниться не мог.

Тебе в сватовстве я решила помочь.

А эту жену поскорее прогнать

Из нашего дома велит тебе мать".

(С глубоким поклоном ей сын отвечал:)

"Я падаю ниц, но осмелюсь сказать,

Что, если жену вы хотите прогнать,

Я в жизни своей не женюсь на другой!"

Едва то услышала мать, и, рукой

Ударив по креслу, сказала всердцах:

"Мальчишка, напрасно отбросил ты страх!

Ее защищать предо мною не смей!

Не жди справедливости больше моей.

И дела мне нет до твоих речей!"

Примечания

Цинь Ло-фу — намек на знаменитую красавицу древности, известную по стихам, включенным в антологию династии Хань, "Дворец мелодий".

* * *

В молчании он поклонился двукратно

И тотчас к жене возвратился обратно.

Хотел он жене обо всем сообщить...

Рыданья мешали ему говорить.

"Я сам не гоню тебя, о жена!

Меня присуждает лишь мать одна.

Побудь до отъезда немного у нас,

А я ненадолго, отправлюсь в приказ.

И скоро к тебе я приеду назад,

Чтоб бросить последний прощальный взгляд.

Ты сердце свое успокой, не грусти,

Старайся советы мои соблюсти".

Сказала в ответ молодая жена:

"Такая цветистая речь не нужна.

Весна начиналась в тот год, когда

Из нашего дома пришла я сюда.

Но чту я свекровь и покорно служу ей,

Всегда за собою упорно слежу я.

И ночью и днем тружусь я усердно.

Мне страшно... и горечь моя непомерна!

Но раз вы сказали, что я невиновна,

Что я ей служу, чтобы милость снискать, —

Прогонит она меня безусловно...

И вам не удастся меня провожать!

Рубашка моя расшита шелками,

В них красок лучи рождаются сами.

И полог мой алый, прозрачный и чистый,

В углах у него благовонья душисты.

Полны мои семьдесят новых ларцов

Зеленых, лазурных и синих шелков.

Не правда ли, вещи мои превосходны?

В них можно всегда найти что угодно.

Но раз я забыта — они не нужны!

Они не годятся для новой жены.

И все же я их оставляю у вас,

Раз мне не свидеться с вами сейчас.

Пусть вас утешают они всегда,

Чтоб вы не забыли меня никогда".

* * *

Петух уж пропел. Наступила заря.

Жена молодая надела наряд.

"Возьму только платье из ярких шелков,

Оставлю четыре иль пять сундуков.

На ноги надену туфли из шелка,

Горят драгоценные гребни над челкой,

И льется по талии шарф мой белый,

Серьгами в ушах луна заблестела,

А пальцы мои цвета свежего пня,

И киноварь точно во рту у меня.

Я легкой и стройной походкой иду

И в мире подобной себе не найду...

Я к матери вышла поклон положить, —

Она все не может свой гнев, подавить...

Когда я еще ребенком была,

То в дикой и грубой деревне росла.