Бен-Гур - Льюис Уоллес

– И как давно он таким образом процветает?

– Почти десять лет.

– Должно быть, ему повезло в самом начале.

– Да, ходят слухи о том, что прокуратор наложил руку на то имущество старого Гура, которое было перед глазами – на его лошадей, стада, землю, суда, товары. Денег же не нашли. Что сталось с ними – до сих пор загадка.

– Только не для меня, – с презрительной усмешкой бросил один из слушателей.

– Вполне понимаю вас, – ответил еврей. – Так думают многие. Что эти деньги стоят за взлетом старого Симонидиса – общее мнение. Кстати, сам прокуратор того же мнения – или разделял его в прошлом, – поскольку дважды за последние пять лет он приказывал бросить старика в застенок и пытать там.

Иуда со страшной силой сжал руками корабельный шкот, за который держался.

– Говорят также, – продолжал рассказчик, – что в его теле нет ни одной целой кости. Когда я в последний раз видел его, он сидел в кресле, сгорбившись, весь обложенный подушками.

– Изломан пытками! – в один голос воскликнули несколько слушателей.

– Да, вряд ли причиной этого была болезнь. Но все же муки не сломили его. Все его имущество законно, и он законно его использует – вот и все, чего от него смогли добиться. Теперь, во всяком случае, от него отстали. Его торговая лицензия подписана самим Тиберием.

– Ручаюсь, он щедро за нее заплатил.

– Эти суда принадлежат ему, – продолжал еврей, проигнорировав замечание недоброжелателя. – По обычаю его суда приветствуют друг друга при встрече, поднимая желтые флаги, что значит: «У нас было удачное плавание».

Слушатели поняли, что это конец рассказа.

Когда грузовая галера уже шла по речному фарватеру, Иуда заговорил с евреем:

– Как звали хозяина того купца?

– Бен-Гур, один из отцов города Иерусалима.

– И что стало с его семьей?

– Сына сослали на галеры. Скорее всего его уже нет в живых. Обычно больше года человек на галерах не выживает. О вдове его и дочери ничего не слышно; те, кто и знает, что с ними стало, предпочитают помалкивать. Без сомнения, они умерли, брошенные в одну из тюрем, которых в Иудее хватает.

Иуда поднялся на рулевой помост. Он так был захвачен рассказом, что едва замечал берега реки, которые от берега моря до самого города были усажены великолепными садами, где росли лучшие сирийские фрукты и зрел чудесный виноград. Сады перемежались с группами вилл, не уступавшими в богатстве тем, что украшали собой берега Неаполиса. Никакого внимания не обращал он и на бесконечную вереницу судов, спускавшихся и поднимавшихся по реке. Слух его был закрыт для криков и песен матросов, занятых работой или отдыхавших от нее, лежа на палубе. Высоко поднявшееся на небе солнце заливало своими лучами всю землю, но в душе его царил мрак.

Лишь один раз он проявил минутный интерес, когда кто-то из попутчиков показал ему рощу Дафны, которую открыла им одна из излучин реки.

Глава 2

На оронте

Когда показался город, все пассажиры столпились у бортов, стараясь ничего не упустить из открывающегося перед ними зрелища. Почтенный еврей, уже знакомый нашему читателю, взял на себя роль экскурсовода.

– Река течет на запад, – стал рассказывать он, отвечая на многочисленные вопросы. – Я помню еще то время, когда она омывала основание городской стены. Но, как это обычно бывает в наши времена, торговля подгребла под себя все; и теперь берега реки заняты верфями и пристанями. Вон там, – показал он рукой, – вы видите гору Касий, которую здешние жители любят называть горами Оронта, – ибо гора наискосок через реку считается ее братом по имени Амн. Между ними простирается Антиохийская равнина. Еще дальше – Черные горы, откуда царские водопроводы доставляют чистейшую воду для утоления жажды людей и улиц города. Эти горы окружены дикими лесами, даже скорее чащобами, в которых водится множество птиц и зверей.

– А где здешнее озеро? – спросил один из слушателей.

– Вон там, чуть севернее. Если вы хотите на нем побывать, вам придется отправиться туда на лошади. Но лучше добираться на лодке – озеро через протоку соединяется с рекой.

– Роща Дафны! – воскликнул он, отвечая на вопрос еще одного любопытного. – Никто не может толком описать ее, поэтому остерегайтесь! Рощу эту начал устраивать сам Аполлон, он же и закончил ее. Он предпочитает ее Олимпу. Люди идут туда, чтобы бросить на нее хотя бы взгляд – всего лишь один, – и никогда не возвращаются обратно. Есть поговорка, которую знают в этих местах все, – «Лучше быть червем и питаться шелковицей Дафны, чем пировать за царским столом».

– Значит, вы советуете мне держаться от нее подальше?

– Только не я! Ступайте, если вам так хочется. Все идут туда – философ-циник, мужающие подростки, женщины и жрецы; идут все. Поэтому я уверен, что вы поступите так, как я позволю себе вам посоветовать. Не снимайте жилище в городе – это пустая трата времени. Лучше сразу отправляйтесь в селение на краю рощи. Путь туда ведет через сад, под струями фонтанов. Этот город строили любимцы богов, на его стогнах вы сможете увидеть такое, чего не встретите больше нигде. Чего стоит одна только городская стена! Это шедевр Ксеркса, образец крепостной архитектуры.

Взоры слушателей проследовали в направлении пальца рассказчика.

– Эта часть стены была воздвигнута по приказу первого из Селевкидов. За три сотни лет она стала частью скалы, на которой покоится ее основание. Безопасность оправдывает все расходы.

Стена, высокая и мощная, оборудованная множеством бастионов, заворачиваясь, исчезала из виду далеко на юге.

– По ее верху построено четыре сотни башен, в каждой из которых есть цистерна с водой, – продолжал еврей. – За стеной, выше ее края, вы можете видеть два холма, которые, возможно, вам известны под именем противостоящих гребней Сульпия. Здание, которое вы видите на дальнем из холмов, – это крепость, в которой круглый год пребывает римский легион. Оттуда дорога поднимается к храму Юпитера, а вон там – фасад резиденции легата. Его дворец полон различных служб, но в то же время это и крепость, о которую любая толпа разобьется, как порыв южного ветра.

Матросы начали убирать парус, и в этот момент еврей от всего сердца воскликнул:

– Смотрите! Вы, кто ненавидит море, и вы, те, кто принес обеты богам, готовьте свои проклятия и свои молитвы. Этот мост, через который проходит дорога в Селевкию, знаменует собой конец морского плавания. Грузы здесь разгружаются с судов, дальше их везут верблюды. За мостом начинается остров, на котором Каллиник построил свой новый город, соединенный со старым пятью громадными виадуками, столь прочными, что их не тронуло ни время, ни наводнения, ни землетрясения. О старом же городе, друзья мои, я могу сказать только одно – вы будете всю жизнь радоваться и гордиться, что увидели его.

Как он и сказал, судно развернулось и медленно подошло к пристани у основания городской стены. На берег были поданы швартовы, весла втянуты на борт – путешествие закончилось. Бен-Гур обратился к почтенному еврею:

– Позвольте мне обеспокоить вас еще одним вопросом, прежде чем попрощаться.

Путешественник в знак согласия склонил голову.

– Ваш рассказ о купце чрезвычайно заинтересовал меня, и я бы хотел увидеть этого героя. Вы назвали его Симонидисом?

– Да. Он еврей, но носит греческое имя.

– Где я мог бы найти его?

Еврей пристально посмотрел на Бен-Гура, прежде чем ответить:

– Могу избавить вас от лишних хлопот. Он не ссужает деньги.

– А я не собираюсь просить у него в долг, – ответил на это Бен-Гур, улыбаясь проницательности собеседника.

Тот вскинул голову и какое-то время разглядывал молодого человека.

– Обычно считают, – произнес он наконец, – что богатейший купец Антиохии должен иметь контору, сравнимую по размеру с его богатством. Но если вы будете искать его, то ступайте по течению реки вон до того моста. Под ним он и ютится в конуре, больше похожей на опору моста. Перед входом целая площадь, заваленная привезенными и увозимыми товарами. Стоящие у берега суда тоже принадлежат ему. Вы не ошибетесь.

– Весьма вам признателен.

– Да пребудет с вами мир, в котором почиют ваши отцы.

– И с вами тоже.

Поклонившись друг другу, путники расстались.

Два уличных носильщика, подхватив багаж Бен-Гура на пристани, ждали его указаний.

– В крепость, – кратко бросил тот.

Две громадные улицы, пересекаясь под прямым углом, делили город на кварталы. Любопытное и удивительное сооружение, называемое Нимфеум, возвышалось на одной из них, идущей с севера на юг. Когда носильщики вышли на эту улицу и повернули на юг, Бен-Гур, хотя и прибыл сюда из Рима, был поражен величественностью этого проспекта. По сторонам его высились дворцы, а между ними, насколько хватало взгляда, тянулась двойная колоннада, сложенная из мрамора. Под ней шли проходы, отдельные для пешеходов, животных и повозок. Колоннада тонула в тени, струи фонтанов смягчали палящую жару.