Бен-Гур - Льюис Уоллес

– Люди в шлюпке подбирают в нее тех, кто держится на плаву. Пираты вряд ли были бы столь гуманны, – сообщил ему Бен-Гур.

– Возможно, им просто нужны гребцы, – ответил на это Аррий, вспомнив, возможно, как ему самому приходилось спасать людей для этой цели.

Бен-Гур не отрывал взгляда от появившегося судна.

– Корабль уходит, – через некоторое время сообщил он.

– В каком направлении?

– Справа от нас есть галера, которую, как я понимаю, покинул экипаж. Корабль направляется к ней. Вот он встает к ней лагом. Высылает на борт людей.

При этих словах Аррий открыл глаза и стряхнул с себя невозмутимость.

– Возблагодари своего Бога, – сказал он Бен-Гуру, всмотревшись в галеру. – Возблагодари своего Бога, как я возблагодарю своих богов. Пираты не стали бы спасать тот корабль, они просто потопили бы его. По их действиям и по шлему на мачте я теперь уверен, что это римляне. Победа за нами. Фортуна не отвернулась от меня. Мы спасены. Маши им, кричи, зови их сюда. Я буду дуумвиром, а ты… Я знавал твоего отца и полюбил его. Он был выдающимся человеком. От него я узнал, что еврей отнюдь не варвар. Я возьму тебя с собой. Сделаю тебя своим сыном. Возблагодари же своего Бога и зови сюда шлюпку. Поспеши. Надо продолжать погоню. Ни один бандит не должен ускользнуть. Поспеши!

Иуда, приподнявшись на обломке, замахал рукой и стал изо всех сил звать на помощь. Матросы в шлюпке в конце концов заметили его и налегли на весла, спеша к ним на выручку.

Аррия встречали на галере со всеми почестями, положенными герою и фавориту Фортуны. Приходя в себя на лежанке, установленной на палубе судна, он выслушивал доклад обо всех перипетиях боя. Когда все плававшие на воде были спасены, он велел поднять на мачте флаг командующего и взять курс на север, на соединение с остальным флотом, чтобы развить успех и завершить кампанию. Через некоторое время пятьдесят судов, вошедших в пролив с другой стороны, сомкнулись вокруг отступающих пиратов и уничтожили их. Ни один не избежал возмездия. Чтобы отметить славу трибуна, были захвачены двадцать вражеских судов.

По возвращении из похода Аррию была устроена теплая встреча на молу в Мизенах. Молодой человек, сопровождавший его повсюду, сразу же привлек внимание его тамошних друзей. На вопросы о том, кто это такой, трибун самым восторженным образом поведал им историю своего спасения и представил спасителя, тщательно опуская перипетии его предшествующей жизни. В конце рассказа он подозвал Бен-Гура к себе и произнес, нежно положив руку тому на плечо:

– Друзья мои, это мой сын и наследник, тот, кто получит все мое состояние – если боги позволят мне что-нибудь оставить, – будет известен вам под моим именем. Я заклинаю вас любить его так, как вы любите меня.

Как только позволили обстоятельства, усыновление было закреплено всеми необходимыми формальностями. Таким образом, отважный римлянин сдержал свое обещание Бен-Гуру и ввел его в мир империи. Месяц спустя после возвращения Аррия в его честь в амфитеатре Скауруса был пышно отпразднован armilustrium. Одна сторона амфитеатра была уставлена воинскими трофеями, среди которых всеобщее внимание привлекали прежде всего двадцать ростров с соответствующими аплюстрами, отпиленными от захваченных пиратских галер. Большое полотнище, повешенное над ними, возвещало восьмидесяти тысячам зрителей, занявших свои места:

Книга четвертая

Альба:

Но если государь несправедливо

Поступит? Если он на этот раз

Поступит так?

Королева:

Тогда я буду ждать,

Пока он станет справедлив. Благо тому,

Кто в том свой выигрыш находит.

(действие 4, явление 14)[38]

Глава 1

Бен-Гур возвращается на восток

Теперь мы с вами перенесемся в месяц июль года 23-го от Рождества Господа нашего, в Антиохию, называвшуюся тогда Королевой Востока, второй после Рима и едва ли не самый многолюдный город в мире.

Существует мнение, что все сумасбродство и безнравственность века зарождались в Риме, после чего распространялись по всей империи; что большие города всего лишь отражали нравы своего владыки, раскинувшегося по обоим берегам Тибра. Мнение это может быть оспорено. Реакция на завоевание, похоже, реализуется в воздействии на мораль завоевателя. В Греции она обернулась волной коррупции; то же самое произошло в Египте. Студент, изучающий этот предмет, захлопнет книги, совершенно уверенный в том, что течение реки, размывающей моральные устои, направлено с востока на запад. Основной же исток этого гибельного потока, по мнению все того же студента, находился именно в Антиохии, одном из древнейших оплотов ассирийского могущества и роскоши.

Грузовая галера вошла в устье реки Оронт из голубых вод Средиземного моря. Утро было в самом разгаре. Жара стояла изрядная, но все, кто мог себе это позволить, высыпали на палубу галеры. Среди них был и Бен-Гур.

За прошедшие пять лет молодой еврей стал мужчиной в самом расцвете. Хотя одеяние из белой льняной ткани, в которое он был облачен, несколько скрывало его сложение, внешность его впечатляла своей необычайной привлекательностью. За тот час с небольшим, который он провел в кресле, установленном в тени паруса, несколько его попутчиков-евреев пытались вовлечь Бен-Гура в разговор, но безуспешно. На все их вопросы он отвечал кратко, хотя и чрезвычайно вежливо, на великолепной латыни. Безупречность его языка, изысканность манер, его немногословность лишь еще больше возбуждали любопытство спутников. Разглядывая его исподтишка, они поражались несоответствию между его манерами, истинно патрицианскими по своей простоте и изысканности, и некоторыми особенностями его сложения. Так, руки его были непропорционально длинными, а когда он, чтобы сохранить равновесие при особенно сильной волне, хватался за какую-нибудь снасть, размер кистей и их очевидная мощь так и бросались в глаза. Интерес к нему беспрестанно возрастал. Другими словами, атмосферу, царящую вокруг Бен-Гура, лучше всего было описать одним выражением – «этому человеку есть о чем рассказать».

На пути в Антиохию галера зашла в один из портов Кипра, где на борт ее поднялся еврей почтенного вида, молчаливый и замкнутый. Бен-Гур рискнул задать ему несколько вопросов; ответы на них завоевали его доверие, и в конце концов все завершилось продолжительной беседой.

Когда галера, следуя с Кипра, вошла в залив у устья Оронта, два судна, видневшиеся в море, сблизились и вошли в устье реки одновременно с галерой. Одновременно были подняты на них небольшие флаги ярко-желтого цвета. Сделано это явно было не случайно. Один из пассажиров галеры решился обратиться к почтенному еврею, спросив его о значении увиденного.

– Да, я знаю, что значат эти флаги, – ответит тот. – Они не имеют никакого отношения к национальной принадлежности судов. Это знак его владельца.

– У него так много судов?

– Да.

– Вы знаете его?

– Я веду с ним дела.

Пассажиры смотрели на говорившего, ожидая продолжения рассказа. Бен-Гур с интересом прислушивался к разговору.

– Он живет в Антиохии, – продолжал еврей в своей немногословной манере. – То обстоятельство, что он несметно богат, привлекает к нему внимание, и молва не всегда справедлива к нему. Некогда в Иерусалиме одним из отцов города был человек, происходивший из очень древнего рода Гуров.

Иуда усилием воли сохранил спокойствие, но сердце его учащенно забилось.

– Человек этот был купцом и гением коммерции. Он создал множество предприятий, некоторые далеко на востоке, другие на западе, во всех крупных городах. Отделением в Антиохии управлял человек, который, как говорят, раньше был домашним слугой, по имени Симонидис – имя греческое, но он сам израильтянин. Во время одной из поездок его хозяин утонул. Дела, однако, продолжали делаться, хотя прибыль значительно уменьшилась. Но спустя некоторое время на его семейство обрушилось несчастье. Единственный сын старого Гура, еще почти юноша, пытался убить прокуратора Грата в Иерусалиме. По чистой случайности ему не удалось этого сделать, и с тех пор о нем никто ничего не слышал. Гнев римлян обрушился на всю семью – никто из носителей этого имени не остался в живых. Их дом – настоящий дворец – был опечатан и теперь служит гнездовьем для голубей. Все имения были конфискованы, да и вообще все, что принадлежало Гурам, отошло в казну. Прокуратор привык лечить свои раны золотой мазью.

Слушатели рассмеялись.

– Вы хотите сказать, что этому человеку удалось сохранить собственность? – спросил один из них.

– Так говорят, – ответил еврей, – я рассказываю вам так, как сам услышал эту историю. Итак, Симонидис, который был агентом Гура здесь, в Антиохии, через некоторое время открыл свое собственное дело, а еще через какой-то срок вышел в число ведущих предпринимателей этого города. Следуя традициям своего бывшего хозяина, он отправляет караваны в Индию. Из принадлежащих ему галер можно было бы сформировать целый флот. Говорят, ему необыкновенно везет. Если его верблюды и дохнут, то только от старости; суда его никогда не тонут; если он бросает камень в реку, то камень этот возвращается ему золотым самородком.