Книга четвертая. Корректор реальности. - Олег Языков

Мы отошли за громаду танка. Рядом с Оксеном тут же нарисовался крепенький такой танкист. Неспешно подошел Дед.

— Доставай-ка свой засапожник, Дед, — я расстегнул маскхалат, а потом и правый клапан нагрудного кармана гимнастерки. Дед достал кинжал. Сотрудник батальонного комиссара напрягся, но, перехватив взгляд Оксена, остался на месте. — Режь тут, изнутри!

Дед секанул своим бебутом по внутренней поверхности клапана. Я расковырял разрез и аккуратно вынул полоску шелка, шириной пальца в два и длиной в ладонь. На белой материи типографским способом было оттиснуто: "ЗАРЯ N 24" и стояла обычная фиолетовая печать с номером "4" и плохо читаемым текстом.

— Вот и все мои мандаты, товарищ батальонный комиссар. Кому надо, тот поймет…

— А ну-ка, ну-ка… Дайте взглянуть. Конкретно эти слова мне ни о чем не говорят, но штука знакомая… Нас предупреждали. Хорошо, капитан! Полного доверия к вам пока нет, но вы же его можете заслужить? Или как?

Я вздохнул.

— Конечно, будем стараться заслужить. Вы же нас так просто не отпустите… Вот моя карта. Обратите внимание: вот в этих местах нами уничтожены три передовые базы снабжения немцев. В основном – топливные. Вот здесь, да-да, в лесочке… стоят немецкие танки. Пустые стоят, без горючки. Бери их голыми руками. Сколько? Ну, с абсолютной точностью я вам не скажу, но так… навскидку… около полутора сотен будет. Что, хорошая цель? А то! А вот сразу за этим поворотом мы остановили большую колонну немцев. Сейчас, наверное, они завал из взорванных машин уже разгребли и двинулись дальше… Прямо к вам в руки. Берите, не жалко!

Оксен выхватил у меня из рук карту, подбежал к бригадному комиссару Попелю и стал ему что-то объяснять. Переговорив, начальство махнуло рукой, и к ним подскочила машина с рацией. Оба начальника скрылись в ней. Видать, организовывать налет на колонну будут. Я сунул фальшивый мандат в карман и застегнул маскхалат. Что там мои орлы?

Не знаю, где Андрей раздобыл краску, у какого-нибудь хозяйственного командира танка разжился, наверное, но, когда мы подошли к нашему трофею, он уже заканчивал замазывать кресты на его броне.

— А красной краски нет, товарищ капитан! Вот жалость-то! — сокрушенно пожаловался на жизнь художник-баталист. — Только белая еще есть.

— Вот и хорошо, Андрей. Знаешь, что? А изобрази-ка ты на башне белой краской и большими цифрами номер: "24". И все. Это и будет наш отличительный знак.

Андрей, высунув от усердия кончик языка, принялся за новое и интересное для него дело. Я смотрел на него и вспоминал незабвенного Тома Сойера.

— Развлекаетесь? — сзади тишком подошел начальник контрразведки. — Ну что, капитан? Готовы громить колонну? Учтите – вы пойдете на своем трофее первым!

— Всегда готов! — я взглянул на флаг. — А знамя оставим?

— Конечно! — скупо улыбнулся Оксен. — А то как понять – за кого вы воюете?

Я только рукой махнул.

— Вы там предупредите своих танкистов насчет нас. А то сожгут ненароком…

Теперь небрежно взмахнул рукой контрразведчик. Не боись, мол… Ну-ну…

— Экипаж! К машине!

— Сержант Николаев! Доложите о состоянии танка.

— Товарищ капитан! Танк исправен, горючки километров на семьдесят еще будет. В боеукладке осталось 97 снарядов. С маркировкой я вроде бы разобрался… Сорок осколочно-фугасных, остальные – бронебойные. Около четырех тысяч патронов к пулеметам. Все, вроде.

— Делаем так… Дед, ты наводчиком и стрелком, Каптенармус – ты за пулемет, это ясно… Андрей, ты заряжающим. А мне придется танк вести…

— Ну-у, командир! Давай я за пушку! Дед ведь из танковой пушки стрелять не умеет!

— Отставить, Андрей! Не в игрушки играем! Дед умеет стрелять из всего! Даже из кочерги… Да и что там уметь? Ты ему быстренько покажи вертикальную и горизонтальную наводку, педаль спуска, что там еще? Стрелять будем в упор, метров на 200–300, а иначе – хрен попадешь… Ну, разберетесь! По местам.

Дед снисходительно посмотрел на нахохлившегося заряжающего и молча полез на свое место.

— Андрей! Вот что еще. У немцев частоты рации с нашими не совпадают. Ты пушку заряди и посиди на башне. Будешь мне по ТПУ обстановку давать. Да, еще… Прихвати пока полотнище флага веревочкой. Распустишь его, когда вплотную к немцам подойдем, понял?

К танку подкатил сержант Коломеец.

— Товарищ капитан! Приказ – вперед!

Ну, вперед, так вперед.

Пошли!

В танке довольно удобно, можно сказать – комфортно. Все продумано толково, вот только эта дурацкая смотровая щель… Справа, сопя, за пулеметом "МГ" устраивался Каптенармус. Я услышал лязг казенника пушки и в ТПУ раздался голос Андрея: "Орудие заряжено! Вперед!"

Я не очень изящно развернулся на одной гусенице, и танк дернулся вперед. Передо мной в стороны брызнули мотоциклисты. Коломеец что-то орал, грозя нам кулаком. Ну, извини, сержант! Я не волшебник, я еще только учусь!

Впрочем, через пару минут мое волнение прошло, и я повел "трёшку" более уверенно.

— Тур! Сойди с дороги – пылишь страшно! — раздался в наушниках голос Андрея. А ведь точно, что это я по дороге-то рассекаю, сбоку, по траве, оно и лучше будет.

Справа, параллельно дороге, шли железнодорожные пути. Вот к ним я и подался. Пыли стало значительно меньше.

— Андрей, ну, что там?

— Красиво идут, Тур! За нами, наверное, сотня танков движется! А мотоциклисты – как конница в лаве по дороге идет! Э-э-хх! — вырвалось у Андрея. Я улыбнулся. Кому война, кому мать родна… Ничего – это не долго… Такие вот детские восторги быстро боем вышибаются. Напрочь!

Впереди, где сходились дороги, в поднятой сотнями колес дорожной пыли стали видны темные тени грузовиков немецкой колонны. На нас немцы не обращали никакого внимания. Видимо, в немецких мозгах не укладывалось, что на их хитрую задницу обязательно найдется и болт с соответствующей резьбой…

— Дед! Подойдем метров на триста – бей по замыкающим грузовикам. Разбей там несколько машин, чтобы никто убежать не смог, понял? А головные от нас не уйдут… Огонь по готовности!

— Слушаюсь!

Башня танка плавно развернулась налево.

— Андрей! Знамя!

Я прибавил скорость, и танк начал обгонять наших мотоциклистов.

"Дзаннь!" – неожиданно для всех ударил первый выстрел. Разрыва снаряда я не увидел – он лег далеко слева, вне поля зрения. Танк, ускоряясь, наматывал на гусеницы последнюю сотню метров, оставшуюся до колонны.

— Андрей, осколочный! Не спи! Быстро давай! — это хрипит Дед. Не стареют душой ветераны! Если подумать – всю жизнь Дед с германцем воюет.