История куртизанок - Элизабет Эбботт

Но знакомые дю Барри из числа придворных лгали Людовику, когда рассказывали о прошлом Жанны: они представили ее как респектабельную замужнюю даму аристократического происхождения. В действительности Жанна, происходившая из крестьян, была незаконнорожденной и незамужней куртизанкой, а в полицейских документах значилась как потаскуха дю Барри. Что было делать? Обеспокоенным придворным Людовика пришлось раскрыть ему истину. Король настолько томился любовью, что не стал удалять от себя пленительную молодую самозванку. «Выдать ее замуж!» — распорядился он.

Граф дю Барри пришел в бешенство. Сам он происходил из знатного рода и был бы рад жениться на Жанне, чтобы ее положение при дворе обрело законный статус. Но, к сожалению, он уже был женат на женщине, которую не любил и бросил, как только разбазарил ее состояние. Однако у графа был старший брат, настолько обедневший, что ни одна достойная женщина даже не рассматривала возможность сочетаться с ним узами брака. За приличное вознаграждение Гийом дю Барри согласился стать мужем Жанны.

Деньги снова сыграли решающую роль, и, как по мановению волшебной палочки, Жанна получила новое, «исправленное» свидетельство о рождении, в котором ее предки обрели дворянское достоинство, а сама она помолодела на три года. После непродолжительной церемонии венчания, проведенной в 5 часов утра с тем, чтобы избежать косых взглядов любопытных парижан, Жанна покинула церковь Святого Лаврентия уже как графиня дю Барри. Во время церковного бракосочетания — многие поговаривали, что его провел брат Анж, родной отец новобрачной, — Жанна первый и последний раз встретилась с Гийомом дю Барри. Ее законного супруга такое положение вещей вполне устраивало. Он стал счастливо жить на вполне приличное содержание с молоденькой любовницей, которую взял в жены после смерти законной жены.

Теперь Жанна, замужняя графиня, вполне могла быть представлена при дворе. Людовик попытался преодолеть враждебное отношение к ней знати, с помощью денег заставив одну обремененную долгами графиню взять Жанну под свое крыло. Графиня дю Барри прибыла ко двору с непростительно большим опозданием в ослепительном белом платье, украшенном бриллиантами, и на протяжении всей церемонии вела себя уверенно и с достоинством. В тот день, 22 апреля 1769 г., она стала официальной фавориткой Людовика XV.

На протяжении шести лет Жанна играла основную роль в общественной и сексуальной жизни Людовика. Старевший король был в восторге, поскольку, как и Королевка де Помпадур, новая фаворитка любила его за личные качества (такие, какие он имел) столь же сильно, как за власть и богатство. Хотя Жанна часто бывала на ужинах и других собраниях, где обсуждалась государственная политика, она никогда не вмешивалась в эти разговоры и не проявляла к ним сколько-нибудь значительного интереса. Гораздо больше ее привлекали литература и искусство, а кроме того, она постоянно пополняла свою огромную коллекцию драгоценных украшений, которая в итоге обошлась французской казне в сумму, превышавшую 2 500 000 ливров. Помимо этого, Жанна тратила большие деньги на платья, которые ей шила Роза Бертен [14], на ремонт и обстановку дома, подаренного ей Людовиком, на содержание многочисленной прислуги и на тысячи книг в кожаных переплетах, сделанных вручную.

Жизнь Жанны при дворе подчинялась установленному этикету, она уделяла большое внимание уходу за собой, прическам и бесконечным переодеваниям. Она постоянно посещала королевские аудиенции, спектакли, вечерние трапезы, музыкальные концерты и другие мероприятия. Нередко Жанна вместе с королем совершала конные прогулки и сопровождала его во время охоты. В отличие от кого бы то ни было другого, она всегда должна была находиться в распоряжении Людовика, отдохнуть от него у нее не было возможности. Каждый день ей приходилось иметь дело с людьми, цель которых состояла в том, чтобы поколебать ее позиции, включая Марию-Антуанетту — дерзкую молоденькую жену внука короля (который позже станет Людовиком XVI). Мария-Антуанетта считала Жанну тупой и наглой, а чувства Людовика по отношению к ней — недостойными короля.

От благоухающей утренней ванны до процедур отхода ко сну придворный этикет не предоставлял Жанне права на уединение. Рядом всегда находились придворные дамы, а нередко и посторонние люди — просители и заявители, стоявшие в бесконечных очередях в надежде на то, что публично обливаемая ими грязью женщина поможет им выпутаться из бедствий, в которые они попадали. Они просили Жанну о деньгах и о работе. Они просили ее вступиться за них перед строгими чиновниками, помочь их детям, поддержать их благотворительную деятельность. Свободной от пристального внимания публики Жанна была лишь тогда, когда занималась любовью с королем.

Несмотря на эти ограничения, она оставалась жизнерадостной и неутомимой женщиной — добросердечной и великодушной. Но в предреволюционной Франции ее гневно осуждали за непомерную расточительность и (в отличие от Нелл Гвин в Англии) винили за измену своему скромному происхождению. Вместо того чтобы выступать против некогда любимого короля, во всех своих бедах — голоде, нехватке хлеба, безработице — народ винил «королевскую шлюху». Когда Жанна рисковала выезжать из дворца, на ее экипаж нападали мятежники.

В 1774 г., после шести лет радости сексуального и эмоционального «омоложения», которую доставляла ему очаровательная официальная фаворитка, Людовик заболел: он заразился оспой неизлечимой формы. Король понимал, что умирает, и все чаще задумывался о Судном дне. Он сказал Жанне, что ради его вечного спасения ей надо покинуть двор. «Я принадлежу Господу и народу своему», — сказал он{52}. Жанна лишилась чувств, а как только пришла в себя, тут же направилась к карете и уехала из дворца. Ни слез, ни упреков — она тоже все понимала: как моральная скверна она была непреодолимым препятствием для искупления грехов Людовиком.

Лишившись постоянного общества и забот фаворитки, ее слов утешения и нежных, ласковых прикосновений, король немного поплакал. Потом он позвал служителей церкви с тем, чтобы те отпустили ему грехи, и, в частности, покаялся в страстной увлеченности графиней дю Барри. Он поцеловал распятие теми же губами, которыми много раз целовал Жанну. Несколько дней спустя спокойно и умиротворенно, уверенный в том, что раскаяние в последний момент обеспечит ему вечное спасение, Людовик XV отошел в мир иной.

Почти сразу же после этого новый король, Людовик XVI, и королева, Мария-Антуанетта, сослали Жанну дю Барри в женский монастырь и приказали держать ее там в изоляции. Оторванная от своего мира и немногих друзей, но затравленная кредиторами, Жанна приспособилась к скудости существования в заточении столь же легко, как в свое время адаптировалась к обстановке дворцового великолепия. Ей удалось сделать аббатису мать Габриэль де ла Рош-Фонтений своей верной подругой, которая убедила Людовика и Марию-Антуанетту проявить по отношению к Жанне милосердие и позволить ей принимать посетителей. Одним из них был ее нотариус, которому удалось продать кое-что из ее драгоценностей, чтобы расплатиться с большинством назойливых кредиторов.