Ржавчина. Пыль дорог - Екатерина Кузьменко

– Привал.

Бойцы опустились на землю.

– Повязки снять можно?

– Нет, – Дэй аккуратно распутывает веревку, связывающую их с командиром руки, – не стоит, пока не потеряем курган из виду.

Он пускает по цепочке свою флягу. Чтобы каждый мог напиться из собственной, висящей на поясе, пришлось бы развязать все узлы. А я отмечаю про себя, что пошли вторые сутки, как мы здесь, а на глаза нам не попалось ни одного, даже самого маленького и грязного родника, не говоря уже о реках и озерах. Эти парни здесь дольше нас, значит, их запасы уменьшились сильнее – даже при том, что все они явно не новички и приучены экономить воду. Вывод один – надо выбираться. Нет, я пока не знаю, как.

– Талиан, потерпите еще немного. Сейчас я вами займусь.

Я оставляю веревку в его руке и поднимаюсь на ноги.

И вот тут услышали даже мы. Вой. Со стороны холма-кургана, вой отчаянный, злобный. Ушла добыча, исчезла прямо из-под носа.

– Что, съели? – злорадно ухмыляется Дэй. Не знала бы, точно решила, что у него с этими зверюшками какие-то старые счеты. Кто-то из бойцов вздрогнул – похоже, голос твари решили подать впервые.

– Значит, у нас и правда получилось, – задумчиво произносит командир. – Могу я узнать ваши имена?

– Мою девушку зовут Рин, меня – Дэй. Это если вдруг звать придется. И – нет, у нас пока не получилось. Вернее, получилось не до конца. Нам нужно найти дорогу.

– Я – Терн Харнет. Эллийские стрелки, если знаете таких, – он безошибочно поворачивает перечеркнутое повязкой лицо на звук наших голосов. – Как я понимаю, нам нужно как-то вернуться в нормальный мир?

– Нам нужно именно найти дорогу. Не знаю, как объяснить, но все началось с того, что мы ее потеряли, так? Значит, теперь нужно на нее вернуться. Не важно, как она будет выглядеть: проселок, тропинка, четырехполосное шоссе, проложенное прямо через эту глухомань. А вернуться тем путем, по которому пришли, мы не можем. Нет там уже пройденного пути, вообще нет. И норы, через которую мы сюда попали, тоже.

– Я так понимаю, объяснить этот… феномен нельзя?

– Было бы можно, уже все б классифицировали и придумали подробную инструкцию для каждого случая. Так что полагаемся на какие-то старые сказки и приметы, на собственное чувство опасности, – Дэй невесело усмехнулся. – Иногда срабатывает. Нас отбирали из числа тех, кто при встрече со странным повел себя соответственно. Вспомнил какой-то старый заговор, сохранил здравый рассудок, когда остальные не выдержали, нашел верный путь по только ему ведомым приметам, почувствовал угрозу там, где никому не пришло бы в голову ждать удара. В общем, мы профессионально делаем глупости.

– У вас неплохо получается, – серьезно отозвался Терн Харнет. – Может, нам стоит отправить кого-нибудь на разведку, чтобы найти дорогу?

– Нам придется идти всем вместе, – я копаюсь в рюкзаке в поисках аптечки, – разведчик рискует заблудиться.

И пропасть навсегда, но запугивать только что вырвавшихся из объятий смерти людей не хочется.

– Талиан, как ваша рука?

– Ребята обезболивающее вкололи, пока время было. А потом, ясное дело, уже не до того…

Тааак, посмотрим. Ой, как плохо, если не сказать крепче. Очень похоже на укус волка или бойцовской собаки. Из руки выдран кусок мяса, изуродованная плоть слабо сочится кровью из разодранных сосудов. Хоть не до кости. Интересно, как они кровотечение останавливали – жгут накладывали? Похоже, зверюга не успела как следует вцепиться, могла ведь и руку целиком отхватить.

– Вам жгут наложили?

– Жгут? Да, по всем правилам, ремнем перетянули, через положенное время сняли.

Я радуюсь, что он не видит моего лица, – за голосом уследить проще.

– Сейчас я обработаю рану и наложу чистую повязку. Сколько часов назад вам сделали укол?

Окидываю взглядом свое невеликое богатство. Антисептический порошок. Свежий бинт из индивидуального пакета. Талиан морщится, но молчит – значит, препарат еще сдерживает боль.

– Если почувствуете себя хуже, не терпите, говорите сразу же. У меня есть несколько ампул обезболивающего.

Ага. Только неизвестно, на сколько их придется растягивать.

Я поднимаю с травы окровавленную повязку и нахожу в кармане зажигалку. Подношу огонек к мятой марлевой полосе. Кровь уже подсохла, так что она вспыхивает почти сразу.

– Что жжем? – Талиан чувствует запах паленой ткани.

– Бинт. Свою кровь лучше не оставлять где попало.

Я терпеливо жду, пока окрашенная красным часть бинта сгорит, и только тогда бросаю на землю чудом оставшийся белым клочок. Язычок пламени, заинтересованно потянувшийся к сухим травинкам, тщательно затаптываю.

Когда я прохожу мимо Терна Харнета, он неожиданно ловко ловит меня за руку, вынуждая опуститься на землю рядом с ним. Ну и реакция.

– Как он? – одними губами, чтобы не услышали остальные.

Вместо ответа я распутываю веревку на его запястье и отвожу в сторону.

– Командир, ты куда? – приподнимается сосед по цепочке.

– До ветра.

Мы отходим на несколько метров, но так, чтобы я не теряла остальных из виду. К нам присоединяется Дэй.

– Как наш раненый? – его вопрос звучит эхом слов командира.

– Плохо. Ему нужен нормальный врач, причем как можно скорее. С полным набором медикаментов и инструментов под рукой. Кровотечение остановилось, но кто знает, какую гадость в этом чистом поле можно подхватить.

Случаи, когда раненые в «проклятых местах» погибали непонятно от чего, уже бывали. Нечасто, но… Когда человек, скажем, ободравший руку о куст и почти сразу же обработавший царапины, на следующую ночь тихо уходит в лучший мир без малейших признаков заражения, ждешь от судьбы любой подлости.

– Я бы сказал – постараюсь, – Дэй склоняет голову, не сдерживаемые банданой пряди тут же лезут в глаза, – но ты не хуже меня знаешь, как трудно иногда бывает выбраться.

Я крепко сжимаю его ладонь, радуясь, что это проявление нежности никто не видит. Очень хочется обняться и несколько минут постоять, спрятав лицо у него на груди, но расслабляться нельзя.

– Что могу сделать я? – спрашивает Харнет.

– Убедить остальных в том, что мы на верном пути.

– А мы на верном? – в голосе мужчины слышится невеселая ирония, но враждебности нет.

– Нам надо уйти подальше от кургана и леса. Потерять их из виду, – я вкладываю в слова всю возможную уверенность. – Там можно будет снять повязки. Может, вместе мы найдем дорогу быстрее.

Перед тем как покинуть место привала, Дэй тщательно выбирает новый ориентир.

– Видишь вон там возвышение, будто разглаженную скатерть смяли?

Я присматриваюсь. Действительно, похоже на складку ткани, на фоне ровной линии горизонта видно очень хорошо. Вроде остатка какого-то укрепления. Когда надо найти в однотипном пейзаже какую-нибудь запоминающуюся точку, Дэй делает это играючи. Говорит, сказывается детская привычка к бродяжничеству.

И вновь – растянувшаяся цепочкой процессия, серое небо, скупые фразы. Какой длинный день. А намеченное нами возвышение и впрямь оказывается укреплением. Не знаю, как называются такие вот земляные насыпи, но эта, наверное, очень старая – частью осыпалась, частью размыта дождями. Значит, здесь когда-то были дожди?

– Все, – я останавливаюсь, – повязки можно снять.

Бойцы стягивают полосы ткани с лиц, но глаза открывают не сразу, чтобы не заслезились с непривычки. Озираются, ожидая все же увидеть рядом кого-нибудь из здешнего жуткого зверинца. С явным облегчением избавляются от веревок – беспомощность для них непривычна и неприятна.

– Переночуем здесь, – Дэй сбрасывает рюкзак. – Командир, распределите дежурства, пожалуйста.

Хороший ход. Вся группа сразу видит, что он не оспаривает лидерства Харнета. Не еще один командир – просто приданный отряду специалист по нестандартным ситуациям. В сущности, так и есть.

С одной стороны, приятно после долгого перехода переложить ответственность на чьи-то плечи, с другой – не стоит себя обманывать. Да, Терн Харнет в состоянии позаботиться о своих людях, занять их подготовкой к ночлегу и ночными дежурствами, но за их жизни по всем писаным и неписаным законам отвечаем мы. До тех пор, пока впереди не замаячат палатки лагеря, а в пределах досягаемости не окажется хорошего медика.

Развести нормальный костер не удается: никаких деревьев поблизости нет, а сухой вереск быстро вспыхивает и столь же быстро прогорает. Но тем сильнее люди тянутся к огню – получить хоть немного живого тепла в иллюзорном мире.

– И часто вы так? – спрашивает кто-то. Я узнаю парня с амулетом.

– Что – часто? – не отрывая взгляда от пламени, уточняю я.

– В такие истории влипаете.

– Каждое задание. В этом наша работа и состоит – сначала в историю влипнуть, а потом из нее выпутаться.