Ржавчина. Пыль дорог - Екатерина Кузьменко

Асфальтированный двор встретил нас идеальной чистотой – опавшие листья были аккуратно сметены в кучи на газонах – и тишиной. После встречи школьников вновь загнали на уроки. Правда, боюсь, им теперь учеба в головы не полезет. Мне бы точно не полезла в их возрасте.

– О чем задумался? – Рин пристроила на плечо сумку, а я пожалел, что ничем не могу ей помочь. Скорее бы кости окончательно срослись.

– О детстве, – я поднял здоровую руку и кончиками пальцев ухватил одинокий кленовый лист, отделившийся от ветки, – и о детях. Ты спросила, как зовут парня, который про кошку рассказал?

– Да, – Рин демонстративно вытащила из кармана старенький блокнот, – и даже записала.

– Надо будет Стэну передать, пусть возьмет на заметку.

Получать письма – давно забытое удовольствие. Обычно почту, предназначенную чистильщикам, забирают еще на Базе, но сейчас, пока мы в отпуске, кто-то не поленился донести письмо до нашего почтового ящика. Сначала я с удивлением воззрилась на обратный адрес, размышляя, кто мог писать мне из Столицы, но потом разглядела фамилию профессора Гаэнара, которому несколько недель назад отсылала собранные материалы. Конверт оказался неожиданно толстым – трактат там, что ли? Я поднялась обратно в квартиру, аккуратно вскрыла письмо и развернула сложенные вчетверо желтоватые листки.

«Здравствуйте, Рин! – писал профессор. – Я колебался между обращениями «дорогая» и «уважаемая», но первое показалось мне слишком фамильярным, а второе – слишком официальным. Прежде всего я хотел бы поблагодарить вас за собранные данные. Далеко не все мои студенты были столь аккуратны и внимательны – а ведь им не приходилось совмещать исследования со сложной и опасной работой.

На этом можно было бы откланяться и не надоедать вам больше, но мне очень хочется поделиться с вами одной теорией. В молодости я слишком уж упирал на естественные науки, считая литературу и искусство уделом богемы, и теперь горько в этом раскаиваюсь, потому как фольклор представляет собой интереснейшую тему для исследований. Возможно, меня к этому подтолкнула череда катаклизмов, которую сейчас принято считать началом эпохи Ржавчины. Ведь когда еще вспоминать легенды, если не во времена, когда классическая наука оказывается бессильна?

Простите старику столь долгое вступление, но мне кажется, что только вы с вашей специфической профессией и научным складом ума способны меня понять…»

Я нахмурилась. Для профессора с его отточенностью формулировок и привычкой сразу переходить к делу предисловие и правда было длинновато.

Как будто он чего-то стыдился.

«Многие века мы называли обитателей Иного мира демонами, но так было далеко не всегда. Когда-то, задолго до того, как наша страна стала единым государством, ее населяло множество племен, поклонявшихся в основном Эгерру и Алайне, богу-защитнику и богине-матери. В одной из старых летописей встречается: «Наши боги – из Иного народа». Но помимо них было много и других богов, привязанных к конкретным регионам, к которым обращались даже не с молитвами, а с заговорами: чтоб уродилось зерно, чтоб приворожить любимого или любимую, чтоб была удачной дальняя дорога. В легендах и сказках они предстают добрыми, злыми, насмешливыми, помогающими герою или, наоборот, пытающимися ему навредить – почти как люди. Их мир отделен от нашего мостом из человеческих костей – и потому каждый мост считается отражением того, костяного. Увы, легенды об Ином народе зачастую разрознены, а в поэме «Песни темных холмов» Кирэйна Лейси слишком много авторских добавлений…»

Ага, помню, читала. Там повествование ведется от лица менестреля, приглашенного Иным народом в их мир, чтобы петь на пирах. От себя Лейси действительно добавил очень много: и имена лордов Иного мира, и самих лордов, которых, собственно, ни в одной легенде не было, и всяческие диковинки вроде Сада Золотых Роз. Ну и творил он где-то век назад, в курортно-богемном Тейсенре, где на наркотиках сидел каждый третий, не считая каждого второго.

Хотя стихи у него и правда… завораживающие.

«Как все мы знаем, семьсот лет назад, когда разрозненные территории нашей страны находились под владычеством Империи Тарн, захватчики попытались навязать десяткам народностей свою веру в Единого Творца. Все прежние боги, включая Эгерра и Алайну, были объявлены демонами, мешавшими Творцу создавать наш мир. Однако годы шли, Империя дряхлела, ее колонии стремились к самостоятельности. Когда Эльгрен-Соби ратель покончил с захватчиками, он постарался изжить и их религию. Ему была необходима новая вера, которая связала бы области будущего государства…»

Как правителя я этого Эльгрена очень хорошо понимаю. Ему досталось, считай, готовое королевство. Большая часть правящих родов отдельных регионов давным-давно пресеклась (по сути, была вырезана войсками Империи еще в ту пору, когда местное население пыталось противиться воле захватчиков), экономические связи за несколько веков чужеземного владычества изменились. Да еще он сам – лидер восстания, поднявшийся из низов, младший сын какого-то не шибко знатного лорда, отправленный по законам Империи служить в заштатный гарнизон, где и получил необходимый военный опыт. Народ таких любит, но в данном случае надежды тех, с кем дрался в одном строю, Эльгрен оправдал. Потомки – да, подкачали. Минусы монархии…

«Эльгрен не запретил поклоняться Единому Творцу, но обложил налогом желающих совершать религиозные обряды в его славу. Государственной же религией стала вера в Эгерра и Алайну – их признавали почти во всех регионах. Более мелкие боги так и остались демонами, это прозвище закрепилось за ними и осталось в веках. Изгнанные из священных книг, они нашли пристанище в сказках и легендах, где занимались тем же, чем и в доимперской мифологии: сражались, насмешничали, благословляли, помогали, соблазняли, влюблялись в смертных».

Раньше всех мальчиков при рождении посвящали Эгерру, а девочек – Алайне. У нас даже в классе были две или три девчонки, над которыми в детстве обряд провели. Они еще медальоны показывали, круглые, с розой. Мальчикам были положены подвески в виде стилизованных мечей.

«К сожалению, имен представителей Иного народа легенды почти не сохранили. Даже та информация, что нам доступна, погребена под грудой авторских сказок, позднейших переделок и подражаний. Наиболее часто в фольклоре встречаются Фэйлиан, Разящий Меч, живое воплощение оружия, которым владели величайшие герои древности, Мирилла, Хозяйка дождя, Гэллен, Хранящий пути, хозяин дорог, перекрестков и легенд, и, конечно, Заэль, Кровавая Заэль, воплощение темной стороны любви, вожделения, ревности, любви запретной. Последняя – частая героиня деревенских страшилок про вышедшие боком привороты и восставших из мертвых женихов. Возможно, память человеческая сохранила именно этих богов-демонов, потому что к ним чаще всего обращались. К Фэйлиану – за воинской удачей, к Мирилле – за дождем или, наоборот, за ясным днем, чтобы сохранить урожай, к Заэль – чтобы заполучить понравившуюся девушку или парня, к Гэллену – чтобы дорога вышла легче и короче. Однако чаще сказки немногословны: «Шла девушка по лесу и встретила юношу из Иного мира…»

Разумеется, информации для анализа не так много, но на основании этих имен можно сделать вывод: каждый из Иного народа воплощал собой какое-то явление или понятие, не всегда материальное. Если подключить фантазию, можно предположить, что они отвечали за наличие чувств, понятий и явлений в нашем мире. И сами существовали, пока жила воинская доблесть, проливался на землю дождь, пока люди влюблялись. Как чаши весов: уберешь одну, и вторая не останется в равновесии.

Вы можете подумать, что я сошел с ума, но я ученый. Там, где бессильны прежние гипотезы, время создавать новые. Все мои знания не в состоянии объяснить произошедшие с нашим миром перемены, а также гротескных существ и явления, с которыми вам приходится сталкиваться. И тут я подумал: а вдруг невидимые нити, поддерживающие наш мир, все же порвались или ослабли? Вы можете мне возразить, что ни страсть, ни воинская честь не покинули нас. Но могли уйти их воплощения, аватары. Сами ли они приняли такое решение, или просто их мир отделился от нашего? Возможно, они даже погибли. Мост из костей разрушен, опустели описанные Лейси дворцы, некому стало следить за гончими Охотника…»

То есть, наши волки – сбежавшие из демонического зверница домашние собачки?

Какая прелесть. А ведь похоже. Я не раз говорила, что с точки зрения биологии существование некоторых тварей попросту невозможно. Чтобы создать принципиально новый вид или до неузнаваемости изменить существующий, природе необходимо не одно тысячелетие эволюции. Если эти создания не имеют к нашему миру никакого отношения… Что ж, это многое объясняет, даже если звучит бредово.