Эскадра его высочества - Алексей Барон

– Ну, трогаем помалу.

Без плеска опустились тяжелые лиственные весла. «Ежовень» тенью двинулся вдоль левого, обрывистого берега Теклы. Молча, с оружием у ноги, гребли свиристеловы мужики.

Подле укрытого деревянными щитами носового единорога притаился Абросим с зажженным фитилем. До фрегата оставалось саженей шестьсот, когда Стоеросов приказал сушить весла. Скампавей тихо скользил по течению. Прекрасно «зализанные» обводы позволяли двигаться бесшумно, даже за кормой не журчало.

На мостик поднялся Абросим.

– Дальше поплывем – заметят.

– Угу.

– Так что же делать?

– Пора высаживаться, берегом пойдем.

– Я тоже пойду.

– Куда ж я без тебя. Эй, Ерофеич! Отдать кормовой.

Плюхнулся потайной якорь, – не на цепи, а на толстом пеньковом канате. Канат натянулся, мягко затормозив судно. Дальше уж само течение прибило «Ежовень» к берегу. Палубная команда осторожно опустила сходню.

– Сорок человек остаются при веслах, – приказал Стоеросов. – Абордажная партия – за мной!

Уже с берега добавил:

– Ерофеич, как фонарем «добро» просигналю, – гребите во весь дух.

Боцман перегнулся через фальшборт.

– Откуда посигналишь?

– С фрегата, вестимо.

– Брать, значит, все-таки намерен?

– Пренепременно. Иначе они нас возьмут. Хочешь?

– Не-е, – отказался Ерофеич. – По молодости я уже в плену покаянском разок побывал. Хватит! Никому не посоветую. Псы, чистые псы…

Кто-то из гребцов плюнул за борт.

– Да какие ж они чистые…

ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА ФРЕГАТ «КОНСО»

Водоизмещение – 478 тонн. Трехмачтовый барк. Максимальная зарегистрированная скорость – 17,9 узла. Вооружение – 46 орудий калибром от 4 до 18 фунтов. Экипаж – 285 человек. Командир – капитан второго ранга Сейран Лере.

«Консо» вполне разумно стоял кормой в сторону Мурома, а носом по течению. Так, чтобы в случае чего сразу броситься в погоню. Держали его два кормовых якоря. Стражи на берегу не оказалось – оно и понятно, ждали ведь скампавей, а не верблюда.

– Молодец твой барон, – шепнул Абросим. – Предупредил, не сдрейфил. Хотя и понятно, родич теперь.

Свиристел кивнул молча, поскольку держал в зубах надежный, дедовский еще кинжал.

Пользуясь тенью обрыва, оба вошли в воду напротив кормы и поплыли к носу фрегата. Там свешивались снасти, за которые можно было уцепиться.

Еще с берега они засекли двух часовых – на юте и в «вороньем гнезде» бизань-мачты. Видимо, капитан фрегата сильно рассчитывал на дозорных брига, стоявшего чуть выше по течению. Да и время было уж очень сонное – четвертый час утра, самая что ни на есть «собакина вахта».

Абросим первым взобрался по канату на палубу Затем, ползя от пушки к пушке, пробрался на ют и там тихонько стукнул часового. В делах подобного рода был он знатным мастером, но все же чуток нашумел.

– Эй, что происходит? – поинтересовался матрос с мачты.

– Слышь, парень, ты только не балуй, – сказал Свиристел, подбирая мушкет часового. – А то пальну, понял? Лучше слезай по тихой.

Абросим тем временем выбросил за борт шторм-трап.

– А вы меня – не того? – спросил матрос.

– Да чего ж мы, душегубы?

– А кто?

– Добрейшей души человеки.

Матрос хмыкнул.

– Эт сразу видать.

Тут на палубу один за другим полезли Свиристеловы мужики. Мокрые, бородатые, страшные. Все как один – добрейшей души человеки.

– Пожалуй, я здесь еще посижу, – сказал матрос.

– Ну, посиди, милок, посиди, – согласился Свиристел. – Только смирно.

Из камбуза, позевывая и почесываясь, выбрался боцман.

– Что за шум, балбесы?

Свиристел навел на него мушкет.

– Иди-ко сюда, мудрец.

– А?

– Дай-ка я тебя свяжу, – сказал Абросим.

– А?

– Руки, говорю, давай.

– О.

– Ты еще чего-нибудь говорить умеешь?

– А! Говорить? Умею.

– Тогда скажи, капитан у себя?

– Так точно. Почивать изволят.

– Случаем, не пьяный?

– Не… Верите, вообще в рот не берет, – с отвращением сказал боцман. – И другим не дает. Одни проблемы с ним. Скряга! Кто, говорит, первым скампавей муромский заметит, тому – полпинты рома. Но только когда вернемся в Ситэ-Ройяль… Представляете?

– А ведь и правда, – сказал Абросим. – Разговаривать умеет.

И вставил в боцманский рот полфунта войлочных пыжей.

Капитан действительно оказался безнадежно трезвым. И в каюте – чистота, ни бутылок пустых, ни запаха I скверного. Но спал крепко, насилу растолкали.

– Послушай, братец, что-то я тебя не припомню, – сказал он Свиристелу.

– Я тут недавно.

– Все равно не помню.

– Ничего, дело наживное, щас познакомимся. Дозвольте спросить?

– Спросить? Что?

– Вы получили приказ утопить Стоеросова, купчину такого?

– Разумеется. Он разве появился?

– Ну да, появился.

– Где?

– Да здесь я.

– Что за шутки, милейший! Что ты тут вообще делаешь и какого черта развалился в моем кресле?!

– По-моему, дурака валяет, – сказал Абросим. – Стукнуть?

– Не надо. Не проснулся еще человек. Тут капитан все понял.

– Бог ты мой просветленный! Да вы отдаете себе отчет?! Нападение на имперский фрегат! Да вас же за это…

– Повесят?

– Без сомнения. В лучшем случае.

– Ну, если повесят, значит, не утопят, – с облегчением сказал Свиристел.

– Хотя… – тут капитан огляделся, – быть может, это случится еще не сегодня.

– Я тоже думаю, не сегодня. Если вообще случится.

На палубе грохнул выстрел.

– Ладно, – сказал Стоеросов, поднимаясь из капитанского кресла. – Мне пора. Дела, знаете ли.

– Позвольте… – ошеломленно сказал капитан. – А мне-то что теперь делать?

– Ну, для начала оденьтесь.

– А потом?

– Потом подумайте, стоит ли служить сострадариям.

– И все?

– И все. Ни топить, ни вешать вас не будут. Не душегубы чай. Только уж ведите себя благоразумно, лады?

На палубе вдоль правого борта неровными шеренгами кое-как выстроилась команда фрегата. Против них с пищалями и трофейными мушкетами стояли муромцы.

– Некоторые сбежали, – доложил Абросим. – Бубудуски. В воду попрыгали. Пришлось пальнуть для острастки.

– Правильно, – сказал Стоеросов.

– А бриг с якорей снимается. Что делать?

– Пленных обыскать и – в трюм. Ерофеичу просигналь, пусть гребут.

– Понятно.

Свиристел прошел к левому борту и прислушался. С места стоянки второго вражеского корабля доносились крики, топот, скрип кабестана.

– С цепью-то как быть? – спросил Абросим.

– С какой?

– Да вот, – Абросим постучал рукой. – И впрямь, между кораблями натянута. Ждали они нас, Палыч.