Эскадра его высочества - Алексей Барон

– Я, – сказал Обенаус, тяжело дыша. – Прошку держите, попали в него! Да и сержант ранен.

Абросим рванулся по сходне, едва не оттолкнув барона. Тот удивленно поднял брови.

– Извини, Альфред. Родичи они с Прошкой, – пояснил Свиристел. – Что стряслось?

Обенаус медленно сел на сырой песок под бортом скампавея.

– Уф! Точно не знаю, но сильно подозреваю, что покаянский флот получил приказ тебя утопить, Свиристел Палыч.

– Ну-ну, – усмехнулся Стоеросов. – Таких охотников много было. Спасибо, Альфред, что предупредил. Это кто, Гийо постарался?

– Он.

– Запомню.

Абросим положил Прошку на свой кафтан и пригорюнился. Прошка с трудом повернул глаза.

– Ты чего это… дядя?

– Что твоим-то передать? – спросил Абросим, отводя взгляд. – Наказ какой будет?

– Сам еще… попробуй уцелеть, – прохрипел Прошка.

Обенаус поманил Стоеросова наклониться.

– Одна надежда, Палыч, – прошептал барон. – На борту «Поларштерна» очень хорошие хирурги.

– Не кручинься, – так же тихо ответил Стоеросов. – Доставлю. А ты-то как, с нами поплывешь? Или возвращаться намерен?

– Обязательно. Там же Алена осталась. Да и проконшесса поблагодарить требуется.

Свиристел глянул на него узкими глазами.

– Проконшесса – пренепременно, – с тяжестью в голосе сказал он. – Вот ведь… псина. Жаль, что я ему не скоро спасибочки скажу. А насчет Аленки сильно не переживай. Чай наша, муромская деваха. И себя в обиду не даст, да еще и мужа при случае оборонит. За тебя, барон, она вообще кому хошь башку отвернет, помяни мое слово. Силенок достаточно!

– Это я уже понял, – сказал Обенаус, краснея.

– Вот и поберегись, хо-хо! Ну да ты умница, совладаешь. А вообще, сильно рад я за вас, Альфред.

– Да я тоже.

– И хорошо. А теперь слушай. Сейчас мы тебя и уцелевших егерей на другой берег перевезем. Чтоб вы тем заразам недобитым в лапы не попались. Только и ты не оплошай, сразу в Муром-то не рвись, неровен час еще на какую засаду напорешься. Вместо этого поднимайтесь по Сорочьему ручью на восток. Верст, этак на тридцать. Там в самой чащобе духовичи живут. Обособленно, культурное наследие предков берегут. Душевно, понимаешь, совершенствуются, а в остальном безвредны. За старшого у них там такой Сашка Вороваго есть. Передашь от меня поклоны да записку. Скажи еще, что опять война с покаянцами назревает, пусть схроны готовят. А он тебе провожатых даст. Да паренька толкового подберет, грамотного. Вместо Прошки.

– Нет, – сказал Обенаус. – Вместо Прошки не годится.

– Временно, Германыч, временно. Постараюсь я и Прохора, и сержанта твоего раненого вовремя на «Поларштерн» доставить. Ну, забирайтесь на борт. Пришло время большие дела делать.

Свиристел повернулся к своей команде.

– Что, мужики, слышали? Что утопить нас хотят?

– Слыхали, – кивнул Ерофеич.

– И как? Покажем бубудускам почем фунт раскоряков?

– Давно пора, – тихо, но страшно сказал Абросим.

– А тогда по местам стоять, с якоря сниматься! Лошадей завели? Все, сходню долой! Ну, держитесь, сострадарии…

Свиристел вполне мог отсиживаться в одном из боковых притоков Теклы и спокойно дожидаться курфюрстовой эскадры. Но он этого делать не стал по двум причинам. Во-первых, все же могли настичь родственнички покойного Агафония. А во-вторых, не хотелось встретить адмирала Мак-Магона с пустыми руками.

Ветер переменился. Вместо лободуя порывами налетал всходень. После прощания с Обенаусом скампавей ходко спускался по главному руслу в течение всего дня. Миновали остров Непускай, контролирующий как выход в дельту, так и путь вверх по реке. Здесь уже не первый век стояла многопушечная муромская крепость. Покаянцы отлично знали ее силу, поэтому приближаться не любили.

Однако ниже, где Текла дробилась на многочисленные рукава, там на подданных базилевса-императора можно было наткнуться где угодно. Поэтому ночью Свиристел сначала приказал сбросить парус, а затем еще и завалить мачту. Чтобы быть как можно неприметнее.

У борта скользившего по течению скампавея тихо плескалась Текла. Внизу, на палубе, вполголоса переговаривались гребцы.

– Что задумал, Палыч? – спросил Абросим.

Свиристел протянул зрительную трубу.

– Глянь, мне показалось или впрямь там два корабля? Темно, что в печке.

Ночь действительно выдалась для тайных дел как по заказу. Похолодало. Вновь налетел северный ветер. В небе густо висели тучи. Часто моросил не по-летнему мелкий дождь. Звезды показывались лишь изредка. В их свете на поблескивающей поверхности Теклы еще можно было что-то разглядеть, но стоило прижаться к обрывистому берегу, и тьма совершенно поглощала низкий корпус «Ежовня».

Абросим недолго вглядывался в темень.

– Справа – бриг, слева – трехмачтовый, вроде фрегата, – уверенно сообщил он. – Хочешь между ними проскочить?

– Сам бог велит. Так глупо стоят. Стрелять же им нельзя, иначе друг друга покалечат.

– Что-то уж слишком глупо. Может, пакость какую приготовили?

– Какую же?

– Ну, к примеру, вдруг цепь натянули? От борта к борту, а? Поперек течения?

Стоеросов почесал бороду.

– Могут, – сказал он.

– Не подождать ли померанцев? Они от этой засады одни щепки оставят.

– Хорошо бы. Но только мстители за Агафония могут появиться пораньше адмирала Мак-Магона. А это для нас не лучше покаянской засады.

– Значит?

– Значит, на абордаж брать будем.

– Бриг?

– Нет. Чего нам бриг? Фрегат. Этого они меньше всего ожидают. Прибавь, им же неведомо, что мы знаем о приказе нас потопить. Да и ждут по воде, а не с берега.

– Так то оно так. Только там их, почитай, человек двести или двести пятьдесят на одном фрегате.

– Ну и что? Думаешь, они все с заряженными мушкетами день и ночь караулят на палубе? Спят же! Не первую ночь стоят.

– Да, скорее всего. Но если нападем… это ж война. Весь Муром подставим.

– Муром? Какой Муром? Ха! А мы служим-то сейчас кому?

– Да вроде Поммерну.

– Вот. Мы теперь кто? Изгои. Так что Тихон отговорки найдет. А не найдет – так заплатит. Казну посадника жалеть с какой стати?

– Казну Мурома, ты хочешь сказать.

– Тихон так лапу в нее запустил, что если и захочет, сам не разберет, где его деньги, а где – общинные. Не у него первого золото совесть съело.

– А она у него была, совесть-то?

– Не знаю. Чтобы править в Муроме, совесть не нужна. С ней даже труднее, по-моему. Ты вот что. Прикажи курфюрстова сержанта в каюту унести, хватит ему воздухом дышать. Пулю-то вытащили?

– Нет. Глубоко сидит. Пропадут они с Прошкой, если на «Поларштерне» не помогут.

– Ну, трогаем помалу.