Наследник фаворитки - Георгий Марчик

— Эврика! — воскликнула Маша. — А я-то бегала, искала по всему курсу… Мне в бюро поручили найти шефов для ремесленного училища.

— А мне стенгазету надо выпускать, — озабоченно отозвался Ким — И еще у меня поручение в штабе студенческого строительного отряда…

— И еще у нас на носу первенство института, — сообщил Женя, многозначительно постукивая кулаком о ладонь. — А это похлеще любого поручения.

— В принципе мы, конечно, не отказываемся, Машенька, — виновато сказал Ким, отрывая глаза от учебника органики. — Поможем, конечно, но только не в этом семестре. Дай немного очухаться.

В один из осенних дней в Машином подъезде появился похожий на артиста или музыканта молодой человек. У него было приятное интеллигентное лицо, располагающая улыбка и, самое главное, очень деликатные манеры.

Первый раз, столкнувшись на лестнице с Машей, он скромно потупил глаза и церемонно посторонился. Второй раз — вежливо поздоровался, с надеждой и ожиданием посмотрел на нее. Маша ответила. Она не могла иначе — это было бы просто бестактно. В следующий раз Алик, робея, представился. Маша со смелой улыбкой первой протянула ему руку. В родном доме она чувствовала себя хозяйкой. Пожатие его сухих сильных пальцев было осторожным и нервным. Голос его, вкрадчивый и искательный, ей тоже понравился.

Машенька невольно стала думать о нем, ждать и искать этих случайных встреч. Неторопливой коварной змейкой Алик вползал в девичье сердце.

Одновременно что-то незаметно менялось и в ее отношении к ребятам. В ее глазах они были еще совсем мальчишками — такими наивными и простыми. Да и откуда им знать о серьезных чувствах?

Однажды Маша запальчиво спросила:

— А все-таки что такое любовь?

— Я этого не знаю, — сразу же чистосердечно признался Илья. — Не осведомлен. — Он смотрел на нее прямо, без улыбки. Его крупное удлиненное лицо было совершенно серьезным.

— А ты что думаешь, Женя?

— Возможно, любовь — это что-то вроде физиологической потребности. — Женя поправил на лбу волосы и вопросительно посмотрел на девушку. — А может быть, и что-то более возвышенное. Все зависит от состава действующих лиц.

— Все ясно, — сказала Маша.

— Что вам ясно, позвольте узнать? — Женя пощипал на губе темную стрелочку будущих усиков.

— Ясно, что вы начинающий циник.

— Благодарю вас.

— Не стоит. Ким, твоя очередь.

— Любовь, Машенька, это как раз то, что я всегда питаю к твоим бутербродам.

— Ты нахал, Ким!

— Рад стараться, родная.

«А вот он, наверное, знает, что такое любовь», — Маша с какой-то неизъяснимой теплотой вспомнила Алика. Чем-то он похож на юношу девятнадцатого века. Задумчив, скромен, предупредителен. А какие у него чудные глаза — полны томления и скрытой неги. Определенно, в нем есть что-то вертеровское.

Думать об Алике было приятно. Слегка кружилась голова, замирало сердце, будто она ступала ногой на край пропасти. Эта пропасть неудержимо влекла к себе.

…На лекции по физиологии профессор Лавровский спросил Кима, где будут проходить соревнования по боксу. Профессор был страстным поклонником институтского спорта.

— Я за тебя приду болеть! — весело и картаво крикнул он. — Смотри, Нарулин, не подкачай.

— А ты за кого будешь болеть? — пытливо заглядывая Маше в глаза, спросил Женя. — За меня или за Кима?

— За вас обоих, — ответила Машенька.

…В первом полусреднем весе выступало четыре пары. Вчера Ким и Женя выиграли каждый в своей паре. Сегодня вечером в очередном бою им предстояло встретиться между собой.

Раньше они боксировали в спаррингах — тренировочных боях. Но одно дело — тренировочный бой, а другое — настоящий.

У Жени весь день при мысли о предстоящей встрече на ринге пересыхало во рту и сильнее стучало сердце.

После занятий Женя решил побродить в одиночестве по парку. Здесь было тихо, сумеречно. Небо хмурилось, чуть-чуть накрапывал дождь. О чем-то своем тихо шелестели листья. Время от времени то с одного, то с другого дерева слетал желтый лист и, беспорядочно кружась, падал на землю.

Женя еще и еще раз вспоминал первый свой бой. У него был сильный соперник, и стоило большого труда выиграть схватку. Но не это главное. Его поразило, как страстно болела за него Маша. До сих пор в его ушах звенел ее отчаянный крик: «Женя, бей! Женя, вперед!»

Ведь сам он точно так же болел за нее на соревнованиях по художественной гимнастике. Она вышла на ковер такая ошеломляюще красивая, что у него даже дыхание перехватило, и он готов был заплакать от счастья, когда она удачно выступила и судьи показали высокие баллы.

А сегодня он должен встречаться с Кимом — своим лучшим другом. «Кто-кто, а Ким будет бороться, — продолжал раздумывать Женя. — Может быть, и не ради Маши, а просто из спортивного честолюбия. У него за так не вырвешь победу. Но и уступать нельзя. Держись, Ким, я буду наступать…» Он, забывшись, нанес несколько сильных ударов в воздухе по воображаемому противнику — спохватился, улыбнулся.

А вот и та самая маленькая уютная полянка. Густой, еще недавно пушистый коврик зеленой травы пожух, сник. Деревья, похожие летом на зеленые беседки, наполовину облетели. Запустение и желтая тоска.

Здесь издавна он любит посидеть в одиночестве, поразмышлять о своих удачах, неудачах, почитать стихи, помечтать. Или просто полежать на траве, подложив руки под голову, бездумно наблюдая за плывущими высоко в небе белыми лебедями облаков.

Он приходил сюда казнить себя за леность, безволие, трусость. Уходил просветленный, наполненный решимостью стать другим — чище, лучше, сильнее.

…Серая пелена над парком развеялась, выглянуло солнышко. Снова стало светло. И на душе сразу тоже посветлело. Он облюбовал ясень потолще, высмотрел чистый участок коры, достал шариковую ручку и написал на дереве два слова: «Люблю Машу».

Он был почему-то уверен, что если победит Кима, то тем самым завоюет и сердце Маши. Блажен, кто верует…

Вечером он зашел за Кимом. Вместе направились на соревнования. Дорогой они весело балагурили, и со стороны ни за что нельзя было догадаться, что спустя час эти подтянутые, культурные юноши будут ожесточенно колотить друг друга.

У входа в студенческий Дворец спорта ребят ждала Машенька. Каждому вручила букетик цветов и сказала, сияя улыбкой:

— Желаю победы!

Ким и Женя переглянулись и засмеялись:

— Один из нас обязательно победит и, как военный трофей, бросит свою победу к твоим ногам. Ты не проиграешь в любом случае.

Женя откровенно любовался Машей. Она и впрямь была прекрасна. Губы пунцовые, глаза горят, вся как-то необычно возбуждена. Кимуля, конечно, воспользовался моментом, наклонился к ней, поцеловал в щеку.

— Мальчики, — положив им обоим руки на плечи, искательно попросила Маша, — вы уж не слишком увлекайтесь. Хотя бы ради меня. Договорились? — сама улыбается неизвестно чему. Смешные эти девчонки.

— Постараемся! — кивнул Ким.

Уж он-то постарается, это точно.

У Маши была своя причина для отличного настроения.

У своего подъезда лицом к лицу она столкнулась с новым соседом — Аликом. Он так мило смутился, увидев ее, так обрадовался. Искательно улыбнувшись, пригласил сходить в кино.

— Я сегодня занята, — огорчилась Машенька.

— Конечно, конечно, — по-своему понял ее и тоже подосадовал Алик. — Когда угодно. В любой свободный день. Разумеется, у вас свидание. А почему бы и нет? Было бы странно, если…

— Нет-нет, — поспешила разуверить его Маша. — Я иду болеть за своих мальчишек. У них сегодня очень важный поединок.

…Она устроилась в первом ряду у самого ринга. Уперлась локтями в коленки, прижала кулаки к губам.

Первым на ринг, поднырнув под канат, вышел Ким. Держась в углу за канаты руками в толстых черных перчатках, он поелозил боксерками по брезентовому настилу ринга, растирая подошвами канифоль. Дважды присел, пружиня ногами, обернулся к залу, нашел глазами Машу, улыбнулся ей, приветственно поднял руку.

Ким был в белой шелковой майке и синих в обтяжку трусиках с красной лентой пояска. Нетерпеливо подергивая руками и плечами, переступая жилистыми ногами, он ждал начала боя с веселой и, казалось, беспечной улыбкой.

В противоположном углу появился Женя — так же стремительно пронырнул между канатами, потер подошвами боксерок о брезент, помахал Маше черной раскрытой перчаткой. Так же, как и Киму, Маша улыбнулась ему и помахала рукой.

Женя был в голубой майке и белых трусиках с синим пояском. Сердце его короткими сильными толчками гнало кровь. В висках тоненько звенело, как будто у самых ушей неотвязно гудело по комарику. Зал дробился пятнами оживленных раскрасневшихся лиц.

К удивлению своему, еще перед началом соревнований он встретил в вестибюле Грошкина.