Ночь над водой - Кен Фоллетт

— Думаю, полетел один из цилиндров двигателя.

— А сколько их всего?

— Четыре.

Вдруг самолет накренился. Нэнси поспешно откинулась назад, на сиденье, пристегнула ремень. Она водила машину и знала, что та может ехать с одним неработающим цилиндром, правда, у ее «кадиллака» их двенадцать, а это самолет, и их всего четыре. Можно ли лететь на оставшихся трех? Неизвестность хуже всего.

Постепенно они все больше теряли высоту. Нэнси пришла к выводу, что биплан в состоянии ковылять на трех цилиндрах, но недолго. Сколько им осталось до того, как они упадут в море? Она окинула взглядом горизонт и, к своему облегчению, увидела впереди землю. Надо спросить у Лавси, подумала она, и снова расстегнула ремень.

— Мы сможем добраться до суши?

— Не знаю, — прокричал он в ответ.

— Вы вообще что-нибудь знаете? — Страх не давал ей пошевелиться, онемели суставы. Она хотела хоть как-то себя успокоить. — Как вы оцениваете положение?

— Закройте рот и дайте мне сосредоточиться на чем-нибудь одном!

Нэнси пришлось отстать от него. «Вот сейчас, через минуту или две, я могу погибнуть, — думала она. — Стоп, хватит паниковать». Перед глазами встала вся жизнь. Хорошо, что успела вырастить своих мальчиков, сейчас они уже взрослые. Конечно, им будет трудно потерять ее, особенно после того, как их отец погиб в автомобильной аварии, но они мужчины, сильные, крепкие и в деньгах у них нет недостатка. Ничего, с ними все будет хорошо.

«Жаль, что у меня не было любовника. Как давно это случилось, та ужасная катастрофа? Боже, уже десять лет. Неудивительно, я просто привыкла. С таким же успехом могла бы стать монахиней. Нет, надо было тогда лечь в постель с Нэтом Риджуэем, он, наверное, страстный».

У нее, правда, была пара свиданий с одним мужиком, прямо перед отъездом в Европу, холостяком-бухгалтером примерно одного с ней возраста, но она не жалела сейчас, что не переспала с ним. Да, он добрый, но слабый, как и большинство мужчин, которых Нэнси встречала. Они с первого взгляда понимали, что она сильная, поэтому видели в ней главным образом этакую любящую мамочку, которая станет о них заботиться. «Но мне самой нужна забота, — думала Нэнси. — Если я выберусь, черт побери, у меня будет любовник».

Питер победит, сейчас в этом уже нет сомнений. Какой позор для семьи! Отец оставил им свой бизнес, надежное дело а теперь все погибнет, растворится в аморфной массе, именуемой корпорацией «Дженерал Текстайлз». Па жизнь положил, чтобы построить эту компанию, а его сын разрушил ее за пять лет своего бездарного руководства.

Иногда ей так недоставало отца. Он был очень умным человеком. Всегда, когда возникала какая-то проблема, будь то крупные вопросы, влияющие на производство, например, пресловутая Депрессия, или маленькие осложнения в семье, вроде того, что кто-то из детей начал получать плохие отметки в школе, отец умел находить верные решения. Он также прекрасно разбирался в механике, и производители больших станков для обувной промышленности частенько советовались с ним, перед тем как начать выпускать продукцию. Нэнси, в свою очередь, неплохо разбиралась в производственном процессе, но больше занималась изучением рынка и его потребностей в перспективе. Кроме того, она оказалась хорошим бухгалтером. В целом, при ней фабрика получала больше доходов от выпуска именно женских моделей, здесь она была дока. На нее никогда особо не давили авторитет и слава отца, как на Питера, она просто старалась взять все лучшее и идти своим путем. И еще Нэнси его очень любила.

Внезапно мысль, что она погибнет, показалась нелепой и неестественной. Как будто на сцене падает занавес, а пьеса не закончилась, главный герой стоит в центре и произносит свой монолог. Нэнси даже как-то приободрилась, почувствовала уверенность, что выживет.

Самолет продолжал терять высоту, а внизу все яснее было видно ирландское побережье. Вскоре она уже могла различить изумрудно-зеленые поля, бурые торфяники. Вот она, древняя земля, где жили ее предки, наконец она увидела ее.

Впереди неожиданно заворочался Мервин, закрутил головой, руками, будто боролся с рычагами управления. Настроение Нэнси опять упало ниже нулевой отметки, она стала молиться. Она воспитывалась в католической семье, но после смерти Шона никогда не ходила на мессу. Фактически, в последний раз она была в церкви как раз в день его похорон. Нэнси не знала, верит ли она по-настоящему в Бога, но тем не менее сейчас, в самолете, молилась усердно, в любом случае ей было нечего терять. Она страстно молила Бога, чтобы он не дал ей умереть так рано, не увидев, как женится ее младшенький — Хью, как он обзаведется семьей, она хочет стать бабушкой, увидеть своих внуков. Она клялась, что хочет продолжить дело и выпускать хорошую обувь для своего народа, на благо своей страны, для себя же просила лишь кусочек человеческого счастья. В конце концов, всю свою сознательную жизнь она без устали трудилась на этой бренной земле.

Нэнси хорошо видела внизу пену и белые гребни волн. Суша впереди приняла четкие очертания буруна, скалистого берега, прибрежной полосы и за ней — зеленого поля, Она со страхом подумала, сможет ли добраться до берега вплавь, если самолет прямо здесь рухнет в воду. Нэнси считала себя хорошей пловчихой, но одно дело спокойно, в свое удовольствие плескаться в бассейне, и совсем другое — бороться за свою жизнь в бурном море. Вода наверняка ледяная. Как это называется, когда люди погибают от холода? Вроде, переохлаждение организма. «Самолет миссис Линеан рухнул в Ирландское море, и бедняжка канула в морской пучине». Вот так и напишут в «Бостон глоб». Ее аж передернуло от холода, несмотря на теплый кашемировый пиджак.

Если самолет вонзится в воду, как штопор, температуру воды можно и не почувствовать. Лавси говорил, что самолет летит со скоростью девяносто миль в час, но сейчас, наверное, меньше, где-то ближе к пятидесяти. На такой скорости в лепешку разбился Шон, так что нет нужды размышлять, сколько она проплывет.

Берег приближался. Может быть, ее молитвы услышаны? Что, если удастся посадить машину? Новых сбоев в двигателе пока не ощущалось, мотор звучал ровно на прежней высоте, словно злобно, рассерженно жужжал раненый шмель. Теперь она волновалась, где они сядут в случае чего. Может ли самолет приземлиться прямо на прибрежном песке? А что, если там камни и галька? Естественно, можно приземлиться в поле, если оно не очень бугристое, но вдруг внизу будет торфяник?

Так или иначе, скоро она все узнает.

До берега оставалось каких-нибудь четверть мили. Она видела невдалеке множество скал, тяжелые торфяные болота. Прибрежная полоса выглядела чертовски неровной, была вся испещрена валунами и зазубринами. За низкой каменистой скалой видна заброшенная земля, где пасется несколько овец. Она стала рассматривать местность: внешне почва довольно ровная, без кустарника, только немного деревьев. Может быть, самолет все-таки сядет? Она не знала, что делать — рассчитывать на удачу или, наоборот, готовиться к смерти.

Маленькая желтая пташка теряла высоту и скорость, но все еще боролась. И Нэнси тоже не теряла надежды, хотя соленый запах моря достиг ноздрей, стали слышны всплески воли. Наверное, лучше все же садиться на воду, подумала она со страхом, чем пытаться дотянуть до берега. Там уж точно острые камни пропорют машину насквозь.

«Боже, если уж придется умереть, пожалуйста, пусть это будет быстро и, по возможности, без мук».

Когда до берега оставалась сотня ярдов, она внезапно поняла, что самолет не будет садиться на песок, он летел на все еще приличной высоте. Очевидно, Лавси планировал перелететь через скалы. Но хватит ли сил? Вот сейчас они почти поравнялись с верхушкой скалы, самолет снижается, они разобьются. Ей захотелось закрыть глаза, но она не смогла.

Мотор выл, как больное животное. Влажный ветер бил в лицо. Внизу испуганно разбегались овцы. Нэнси до боли в руках сжала ручку кабины. Все, кажется, конец. Перед глазами все поплыло. Самолет едва не коснулся брюхом скалы. Неожиданный порыв ветра чуть приподнял его вверх, он как бы подпрыгнул в воздухе, но тут же опять опустился. Сейчас шасси заденут за камни и отвалятся, подумала она. Захотелось кричать, плакать от бессилия. Нэнси все-таки закрыла глаза и дико завизжала.

Странно, но в следующее мгновение ничего не произошло.

Потом вдруг резкий толчок, и Нэнси едва не вывалилась из кресла, всем телом подавшись вперед. Она считала себя уже погибшей, но ее спас ремень безопасности. Судя по ощущению, самолет опять чуть поднялся. Она перестала визжать и открыла глаза.

Они находились в воздухе, но уже в двух-трех футах от грубого зеленого дерна. Самолет опять качнуло, на этот раз он не поднимался, а явно шел на снижение. Колеса коснулись земли, ее сильно подбросило, затем начались толчки — то сильнее, то слабее. К своему ужасу, она увидела прямо перед собой неизвестно откуда взявшееся низкое ветвистое дерево и поняла, что сейчас произойдет самое страшное, но в последний момент Лавси как-то удалось вывернуть руль и машина промчалась мимо. Толчки и качка почти исчезли, самолет замедлял ход. Нэнси с трудом верила в то, что осталась жива. Наконец «бабочка-медведица» остановилась и замерла.