Грёзы. Проклятие Василины - Галия Николаевна Трушечкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не было страшных врагов.
И не умирала мама…
***
В просторной, светлой ванной Сергея Вася нашла целую полочку, заставленную пыльными бутылочками с пеной для ванн. Одна из них слабо пахла лавандой, и Вася вылила половину пузырька в наполняющуюся ванну.
А потом села на пол, прислонившись спиной к теплому белому боку ванной, и закрыла лицо руками. С губ сорвалось одно сдавленное рыдание, она тут же зажала себе рот, не выпуская остальные.
«Мама…»
Вася не могла поверить, что это произошло. Всё случившееся казалось кошмарным сном…
«Я ведь сама приклеила листовку той клиники к зеркалу. Я своими руками направила маму на смерть!»
Вася шмыгнула носом и до боли прикусила губу, не давая себе окончательно расклеиться. Она была нужна Сергею, нужна остальным. Нельзя было жалеть себя, пока враг ещё жив и охотится.
Через ещё несколько минут Вася с трудом, пошатываясь, поднялась и протянула руку, чтобы выключить воду. Ароматный слой пены наполнил всю ванну, а там, куда лилась вода из крана, образовалась целая белая гора. Вася разогнала её рукой.
Сняв грязную одежду и закинув её в стиральную машину, она медленно поставила в воду одну ногу, почувствовав подошвой колючее дно, покрытое массажными пупырышками. Вода оказалась такой горячей, что Вася зашипела от боли, но, несмотря на это, тут же окунула вторую ногу, а затем и сама опустилась в воду, на секунду выгнувшись от жара.
Почему-то казалось правильным причинять себе боль. Это было ей необходимо…
«Мама, ты страдала перед смертью?»
Под шелест пены Вася откинула голову назад, чтобы намочить спутанные волосы, и закрыла глаза. Замёрзшее тело медленно впитывало тепло, но холод ещё оставался в ногах, животе, груди. Вася старалась дышать глубже, вдыхая тёплый влажный воздух, пахнущей лавандой и… чем-то ещё.
Принюхавшись, Вася открыла глаза и тихо сказала:
– Виктор, имей совесть.
Раздался тихий смешок.
– Вась, мы разных видов. Мне что голая ты, что одетая… – Из пахнущей гнилью пустоты соткался мальчишка и нагло сел на край ванны, глядя на Васю. Он весело улыбался. – Спинку потереть?
Смутившись, Вася нагребла на себя побольше пены и опустилась на колючее дно ванны.
– Нет, не надо.
Она с подозрением посмотрела на Виктора, но он действительно глядел на неё точно так же, как и всегда. Хищно, слегка насмешливо.
Мальчишка зачерпнул немного пены и стал смотреть, как она лопается на ладони:
– Вообще я пришел следить, чтобы ты не уснула. – Он закатил глаза. – Утонешь ещё с горя…
Вася смущенно отвернулась.
«Так ты… заботишься обо мне?»
– Опять ты меня спасаешь, – прошептала она. – А в тот раз… ты же нарушил правила, да?
Виктор сжал руку, раздавив остатки пены, и потянулся зачерпнуть ещё. Его лицо было очень спокойным, но за ним можно было разглядеть глубокую печаль, словно мальчик тоже что-то потерял.
Чем-то заплатил.
– Да, – ответил Виктор. – Но я не жалею.
– Я не стою этого…
Мальчик тут же ощерился.
– Позволь мне решать. – Он посмотрел на Васю, и ей захотелось спрятаться под воду от этого неожиданно холодного взгляда. – А я ведь мог тебя не останавливать. Мог позволить тебе дозваться до Грёзы, взять с тебя плату. Ты была бы моей. – Виктор протянул руку и легонько провёл пальцем по выступившей из воды коленке Васи. В этом жесте не было ничего сексуального. Так человек мог бы погладить кошку. – Навсегда.
– И почему ты этого не сделал?
Виктор усмехнулся.
– Я не голоден, Вась. Могу позволить себе жалость… – мальчик коснулся её подбородка, заставляя посмотреть ему в глаза, – к еде. Хотя ты совершенно обычная, – он вдруг брезгливо поморщился, но руку не убрал, – но кое-кого мне напоминаешь. Считай, тебе повезло.
Вася беспомощно улыбнулась, глядя в эти холодные глаза.
Наконец Виктор убрал руку и отстранился. Поставил на край ванны ногу в грязном носке, задумчиво упёрся подбородком в согнутое колено. Вася невольно залюбовалась его курносым детским профилем и серьёзным взглядом.
– Когда всё закончится, нам с тобой нужно будет подумать, что делать дальше. – Мальчик вновь покосился на неё, прищурившись. – Как тебя уберечь.
– Разве это возможно? – Вася опустила глаза. – Я ведь всё равно… – она сглотнула, – рано или поздно…
Виктор сложил на колене руки и принялся нервно покусывать их костяшки.
– Люди тысячи лет создают Грёзы. И тысячи лет придумывают, как бы их не создавать. Медитация, отшельничество, молитва… – Глаза мальчика вдруг весело блеснули. – Может, отправим тебя в монастырь? Или построим домик где-нибудь в глуши…
Вася обреченно вздохнула. У неё уже не осталось сил на возражения.
– Хочешь, чтобы я стала отшельницей? Жила одна, без людей вокруг? Без друзей…
– И без животных, – кивнул Виктор. – Разве что совсем глупых можно. К ним не привяжешься. – Он поднялся и двинулся к двери, на полпути обернулся и ослепительно улыбнулся. – Но у тебя буду я!
«Так я – твой питомец?»
Вася грустно улыбнулась и наклонила голову:
– Спасибо, Виктор. За это и за то, что спас. – Она вздохнула и вновь посмотрела на мальчишку, чувствуя себя обязанной тоже проявить какую-то заботу. – У тебя майка порвалась. Хочешь, зашью?
Виктор с усмешкой оттянул разорванный ворот.
– Да я и сам могу!
Он раскинул руки в стороны, явно красуясь. В следующую секунду на нём была уже другая майка, серая, очень свободная. На груди поблёскивало изображение черного оскаленного смайлика с крестами вместо глаз.
Заметив удивление Васи, Виктор подмигнул ей и шагнул сквозь дверь, не удосуживаясь её открыть.
Вася хмыкнула, дождалась его исчезновения и потянулась за шампунем.
«Рано строить планы, Виктор. Мы ещё не победили…»
***
Вася вытерлась дешевым вафельным полотенцем, висящим на батарее, и переоделась в то, что Соня оставила для неё на тумбочке у двери в ванную. Это была облегающая черная водолазка и черные леггинсы с кожаными вставками по бокам.
Соня подобрала для неё вещи явно из своего гардероба, заботливо пытаясь найти подруге что-то поскромнее и потеплее.
«Спасибо, дорогая», – Вася устало прикрыла глаза, натягивая водолазку на голое тело. Она даже не стала смотреться в зеркало: не хотелось видеть себя. Не хотелось думать о том, что об этой одежде сказала бы мама…
Вася вышла из ванной и двинулась через холл в гостиную, откуда доносились ожесточенно спорящие голоса. Стоило ей толкнуть дверь, как они замолчали, и её появление в комнате встретила абсолютная тишина.
Дядя привстал на диване и протянул руку убрать что-то со стола, но
