Отдел Массаракш - Антон Первушин

Фельдфебель и Рубанок склонились над картой. Птицелов ничего ровным счетом в картах не смыслил, поэтому предпочел озираться окрест, чтобы никакая тварь не застукала дэков врасплох. Поводя стволом карабина, мутант напряженно прислушивался. Гул воздушных винтов гидрохода то становился громче, то затихал. И в этом же ритме сердце Птицелова то колотилось, как бешенное, то замирало. Птицелову очень хотелось выбраться из этого гиблого места. И как можно скорее. Смыть с себя кровь, пожрать, отоспаться… Да и Малву хочется повидать. Она, конечно, совсем не похожа на Лию - сильная, бешеного нрава, крутобедрая и большегрудая. Сладкая…

Птицелов помотал головой, отгоняя воспоминание о вчерашней - массаракш, неужели всего лишь вчерашней?! - ночи…

Бывшие гвардейцы в компании с бывшим Неизвестным Отцом после долгого и нудного пререкания наконец-то определились с маршрутом движения.

Лады, братья-сидельцы, - подытожил совещание Облом, - давайте выбираться, пока Мировой Свет еще светел. Не выйдем вовремя на точку, гидроход ждать нас не будет. Эта сука, комендант, готов всех нас здесь положить и новых дэков набрать. Эх, с каким бы удовольствием я его завалил… выродка позорного…

- А что тебе мешает? - поинтересовался Рубанок.

- Сам знаешь что, - отозвался Облом. - Статья седьмая дельта-прим уложения о наказаниях…

- Да, статья серьезная, - вздохнул Рубанок.

- Все, пошли, - отрезал Облом. - Первым идет Фельдфебель. За ним я и Птицелов. Рубанок в арьергарде. Смотреть в оба!

И они пошли - карабины наготове, головы крутятся, как волчки, - перепрыгивая через ручьи, пролезая под стволами поваленных деревьев, реагируя на малейший шорох. Как ни странно, но джунгли притихли. Ни одна тварь не показывала носа. Может, тоже услышали гул винтов гидрохода и приняли его за боевой вертолет? Сообразительные такие твари. Вроде той обезьяны, которая умела метать бумеранги, изготовленные из нижней челюсти крыслана. Кем, спрашивается, изготовленные? Наверняка - самой обезьяной.

Птицелов вспомнил рассуждения пьяницы Вику о популяции мезокрылов. Древние, видите ли, твари, невесть как восставшие из небытия. А может, не восставшие? Может, завезенные? Чужаками из других Миров! Вдруг и мезокрылы, и обезьяны с бумерангами, и эта тварь, умеющая заколдовывать взглядом единственного, но о трех зрачках глаза, - все они завезены из соседних Пузырей или - Дырок в Мировом сыре?! Вместе с хреновинами, что продвинули, видите ли, цивилизацию… Птицелов чувствовал, что недалек от истины, но ему не хватало знаний.

Учиться мне надо, думал Птицелов, пробираясь под низко свисающими ветками. Господин Таан, упокойся он в Мировом Свете, многое мне дал своими лекциями, но настоящее знание там, в Столице! Вот куда нужно обязательно попасть. Да ведь и штаб-врач хотел этого… И Колдун… Странно, что между ними общего? Ничего, вроде. Кроме того, что оба хотели, чтобы я обязательно оказался в Столице…

- Просвет, ребята! - крикнул Фельдфебель. - Клянусь, там просвет! Река!

Не дожидаясь, пока остальные сообразят, что к чему, дэк по кличке Фельдфебель ринулся вперед, не разбирая дороги. Он не успел пробежать и нескольких метров. Мирные с виду лианы, свисающие по обе стороны тропы, проворно сцапали делинквента и вздернули высоко, к самым кронам. Фельдфебель закричал, забился, уронил карабин, выхватил из-за пояса мачете и попытался перерубить лиану, которая держала его за правую ногу. Лиана натянулась, как струна. Она даже завибрировала, зазвучала на басовой ноте. Но когда делинквент взмахнул мачете, еще одна безобидная с виду лиана обхватила его запястье. Раздался хруст, Фельдфебель подавился и выронил мачете. Все это заняло считанные секунды.

Когда трое других дэков прибежали на крик, они не сразу сообразили, что плотно спеленатый кокон у них над головами - это опутанное хищными лианами тело их товарища. Первым догадался Рубанок, да и то лишь потому, что споткнулся о карабин, оброненный Фельдфебелем.

- Гвардия своих не бросает! - заорал Рубанок и принялся палить по лианам.

Стрелял он довольно метко. Ошметки древесины вперемешку с липким, остро пахнущим соком летели во все стороны. Но выстрелы не освободили Фельдфебеля, а только разворошили колонию лиан-хищников. Стремительные плети их засвистели в воздухе, отрезая делинквентов от берега.

- Придурок! - накинулся на стрелка Облом. - Они всех нас сейчас передушат!

- Гвардия не сдается! - огрызнулся Рубанок и добавил просительно: - Прорывайтесь, братишки, ладно?… Я их задержу-у…

- Идем! - буркнул Облом Птицелову.

Они ринулись в еще не затянутый лианами просвет, беспрестанно нажимая на спусковые крючки. Из чащи им вторил карабин Рубанка. Пока еще вторил!

Птицелов выскочил на узкую песчаную полосу берега первым. И сразу же увидел гидроход. У самой кромки, всего лишь в десятке метров - огромный, надежный, мощный…

- Облом! - заорал Птицелов. - Наши!

Но бывший Неизвестный Отец не отозвался. Птицелов, замирая от ужаса, обернулся. Облом был рядом, он ничком лежал на песке, судорожно за него цепляясь, и несколько хищных лиан без спешки волокли его обратно в заросли. Птицелов с воплем бросился к лианам, принялся бешено молотить по ним прикладом. Он оглох от собственного крика и поэтому не слышал, как ожило носовое орудие гидрохода и первые зажигательные снаряды разорвались в гуще смертоносного леса.

Часть третья

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Шипастая и клювастая тварь пала с верхнего яруса джунглей. Кудлатой голове старшего корчевщика угрожала нешуточная опасность. Птицелов вскинул ствол, поймал на мушку чешуйчатый бок хищника и нажал на гашетку. Жахнуло. Ослепило оранжевой вспышкой. Эхом отдалось в обглоданных эрозией скальных останцах. Запахло паленым. Стих на мгновение сводящий с ума гвалт: корчевщики бросили треп и песни, кинулись занимать оборону по боевому расписанию. Вышколены они были самой жизнью - тут ни один инструктор руки не приложил, самим пришлось научиться всем маневрам и прочим премудростям.

Раненый мезокрыл свалился на землю. Заклекотал - ну явно от досады. Перевернулся, как заправской морпех, взгромоздился на лапы. Хвостом, утяжеленным костяной пилой, рассек воздух. Еще миг, и слетела бы голова Птицелова с плеч, а там и до Облома бы очередь дошла. Мезокрылы никогда не оставляют выбранную жертву в покое. Прут дуром, даже если из прожженного брюха дымящиеся кишки свисают.

Птицелов снова сжал гашетку и подержал палец на тугой кнопке секунд пять. Для верности.

Мезокрыл попытался удрать, подпрыгнул, но его обугленный труп остался болтаться под ветвями, запутавшись в лианах.