Петр Первый - Анри Труайя

Попав в штаб русской армии, Марта вначале стала любовницей унтер-офицера, который ее бил, затем самого генерала Шереметева, который был уже стар и вскоре уступил ее генералу Меншикову, большому любителю пышных женщин. Рядом с ним она была одновременно и любовницей и служанкой. Ему нравилось и то, как она гладила его рубашки, и то, как занималась с ним любовью. В один из вечеров в лагерь своего фаворита приехал Петр и увидел молодую женщину среди прислуживающих за столом. Он тихо спросил о ней у Меншикова и, повернувшись к Марте, заговорил с ней. «Он нашел ее остроумной, – писал Виллебуа, помощник в лагере Петра, – и закончил свой шутливый с ней разговор тем, что попросил принести ему в комнату свечу, когда он пойдет спать. Это завуалированный приказ, хотя и произносился шутя. Меншикову оставалось только подчиниться. И красавица, с согласия своего господина, провела ночь в комнате царя».

Однако Меншиков не отказался от Марты, уступив ее Его Величеству. Монарх и его фаворит любили делить женщин и затем сравнивать свои ощущения. В их бродячем гинекее фигурируют многие постоянные личности, среди которых Варвара и Дарья Арсеньевы, одна некрасивая и умная, а вторая – легкомысленная красавица. Царя притягивала некрасивая Варвара, и во время одного из застольев он сказал ей: «Ты, конечно же, никогда не знала, что такое любовь. А мне нравятся всякие необычные вещи, я не хочу, чтобы ты умерла, так и не будучи любимой». И тут же расстегнул пуговицы и исполнил сказанное. Впрочем, Марта также не отличалась классической красотой. Коренастая, с пышным бюстом, полными бедрами, короткой шеей и круглым лицом, большими глазами и курносым носом, она пудрила лицо белилами и накладывала румяна. Эта маленькая женщина покорила Петра своей крепостью, здоровьем и спокойным веселым нравом. Создавалось впечатление, что она была создана для того, чтобы быть маркитанткой или женой младшего офицера, путешествовать с повозкой, спать в палатке и питаться чем бог пошлет на привалах. «Именно то, что мне нужно», – думал царь.

Иногда он сожалел, что она находится то с ним, то с его фаворитом. «Я ее увезу», – говорил он Меншикову. И он приказал своему другу жениться на красивой Дарье Арсеньевой, в то время как сам посвящал все свое время Марте. Перевезенную в Москву под охраной, молодую женщину поселили в отдельном доме на отшибе у дамы из хорошей семьи, но весьма посредственной судьбы, как писал Виллебуа. Петр приезжал к ней каждый день, тайком, сопровождаемый только одним гренадером, который вел его сани.

В 1705 году у нее уже было двое сыновей от Петра, которые умерли вскоре, в младенческом возрасте. Но потом родились еще дети.[53] Вскоре она приняла православную веру и из Марты превратилась в Екатерину Алексеевну. Петр все больше и больше времени проводил в маленьком домике и все меньше и меньше скрывал эту связь от своих близких. Он начал принимать своих советников в присутствии любовницы и настойчиво просил ее высказать свое мнение по самым важным вопросам. Этот государь, который имел достаточно негативное мнение о женщинах и который считал их достойными только для любовных утех, писал Виллебуа, советовался с Екатериной, когда не находил понимания у своих министров; он выслушивал ее мнение, обсуждал с ней вопросы и следовал ее советам, как Нума Помпилиус слушал нимфу Эгерию.

Таким образом, постепенно, через любовные игры, домашние заботы и дружеские беседы Екатерина получила такое влияние на царя, которому он уже не мог противостоять. В любых обстоятельствах она имела над ним успокаивающую власть. В те моменты, когда он поддавался одному из своих приступов ярости, который затуманивал его сознание и приводил в конвульсии лицо, она безбоязненно подходила к нему, обращаясь нежно, но твердо, гладила руками волосы и укладывала больную голову на свою роскошную грудь. Уткнувшись лицом в это прекрасное тело, как в подушку, он успокаивался, его дыхание приходило в норму. Мать и жена в одном лице, она проводила неподвижно два или три часа, без устали разговаривая с этим гигантским ребенком, припавшим к ее груди. Проснувшись, бодрый и свежий, он едва мог вспомнить о том, что повергло его в ярость. Чтобы добиться окончательного выздоровления Петра, она увлекала его в веселый танец или рассказывала ему несколько забавных историй, над которыми он раскатисто хохотал. Хотя Екатерина и сама была не прочь выпить, она заботилась о его здоровье и во время затянувшихся оргий не стеснялась пойти искать его посреди веселья, авторитетно повторяя: «Батюшка, пора возвращаться!» Он, смеясь, слушался ее. Она вовсе не искала славы рядом с ним. Прежде чем покинуть Москву и присоединиться к своей армии, которая воевала с Карлом XII, Петр оставил письмо, в котором вполне осознанно написал, что, если с ним что-нибудь случится, в доме Меншикова он оставил три тысячи рублей, которые царь приказывал передать Екатерине и ее дочери. Три тысячи рублей той, которую он практически считал своей женой, для царя достаточно скупое решение, если говорить о завещании, но скупость не мешала любви. В разлуке с Екатериной Петр писал ей нежные письма. Как ни странно, дело было вовсе не в том, что рядом не было страстной любовницы (вне всякого сомнения, он находил себе замену в военном лагере), ему не хватало друга, советчика и хозяйки. Он писал ей: «Мне грустно без тебя, и белье мое плохо выглядит». В своем ответе она подозревала, что вопреки всему он еще и плохо причесан, и писала, что приедет и привезет ему старую расческу, чтобы привести в порядок его голову, растрепанную ветрами сражений. Она действительно приехала перед Полтавской битвой и разделила с царем все трудности походной армейской жизни: ездила верхом на лошади, разговаривала с солдатами, предлагала им выпить водки в надежде отвлечь их от усталости, распределяла белье для раненых. Храбрая и веселая, оказывая благотворное влияние на Петра, Екатерина пыталась доказать ему, что создана для него, несмотря на свое низкое происхождение. Незадолго до главного противостояния он заставил ее уехать, и она вернулась в Киев. В день сражения он написал ей: «Матка, здравствуй! Объявляю Вам, что всемилостивый Господь неописанную победу над неприятелем нам сего дня даровати изволил; единым словом сказать, что вся неприятельская сила на голову побита, о чем сами от нас услышите, и для поздравления приезжайте сами сюды. Из лагеря 27 июня 1709 – Питер».[54]

Он приехал к ней в Киев и нашел в ее объятиях тихое вознаграждение, которое стоило аккламации его генералов. Екатерина объявила ему, что снова беременна. «А если это будет мальчик?» – подумал он. Перспектива нового отцовства так сильно обрадовала его, что он решил жениться на Екатерине. Она заслуживала сто раз быть объявленной царицей перед лицом всего мира. Но в настоящее время у него были другие дела. Празднования только начинались. В Киеве, в соборе Святой Софии, отец Феофан Прокопович, празднуя победу в полтавском сражении, воскликнул: «Услышав о том, что произошло, наши соседи скажут: не в иностранных землях, но в глубоком море погребены шведское могущество и шведская армия; они ушли под воду и исчезли, как свинец».