Неизбежное зло - Абир Мукерджи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А еще чем-нибудь он занимался?
– Делами алмазных шахт, естественно. Англо-Индийская алмазная компания рыскала тут повсюду. Один из директоров фактически поселился в этом отеле в последние шесть месяцев. Ади сказал, что они намерены выступить с предложением в ближайшее время.
– Он был готов продавать?
– Только если предложат хорошую цену.
– Его Высочество был связан с какими-либо религиозными процессами?
– Мне об этом ничего неизвестно, – пожала она плечами. – Он был не слишком религиозен. Ему нравилось, что люди считают его божеством, но сам в эту ерунду не верил. Религиозными вопросами в государстве занималась его мачеха, Первая махарани. Вот она очень набожна. Даже удивительно, как махараджа мог жениться на такой благочестивой женщине.
Оставался еще один вопрос, который я откладывал до последнего. Трудно задавать его убитой горем женщине, но выбора не было. Я собрался с духом.
– Вы не знаете, кто мог желать смерти ювраджа?
– Разве это не очевидно? – изумилась она.
– Сделайте одолжение, мисс Пемберли.
– Его брат Пунит, конечно же. Убрав Адира с дороги, они с малолетним принцем Алоком остаются единственными законными наследниками махараджи. Пунит следующий в очереди на престол. Махараджа совсем плох, так что уже к Рождеству принц станет правителем.
Пунит был первым в моем списке подозреваемых, особенно с тех пор, как полковник Арора рассказал мне о его нежелании отменять охоту после убийства брата. И, как уже предположил Несокрушим, именно у Пунита имелся самый убедительный мотив. Но все же не стоит спешить с выводами.
– А жена Адира? – спросил я. – Как она относилась к тому, что он столько времени проводит с вами?
Кэтрин рассеянно потеребила мочку уха.
– Вообще-то не знаю, – задумчиво проговорила она. – Адир рассказывал, что их поженили, когда они были еще детьми. Она приняла роль принцессы правящего дома Самбалпура и все, что из этого следует, – пурда, наложницы, даже проклятие. Наверное, вы уже слышали о проклятии?
Я кивнул и уточнил:
– То есть вы не думаете, что у нее были причины убить мужа?
– Возможно, будь она англичанкой, капитан. Но, насколько мне известно, ее полностью устраивало ее положение.
– Вы знаете женщину по имени Шрейя Бидика?
– Безусловно. Я работала вместе с ней в школе. И могу вас заверить, она не имеет никакого отношения к смерти Ади.
– Вы в этом уверены, мисс Пемберли? По ее собственному признанию, мисс Бидика не испытывает приязни к правящему семейству. И вообще была бы рада смене власти.
Кэтрин Пемберли задумалась над моими словами. А когда она заговорила, то каждое слово произносила медленно и взвешенно:
– Я знаю мисс Бидику больше года. Мы расходились во мнении по поводу княжеской семьи, это верно, но…
– В чем конкретно вы не были согласны?
– Говоря о значимости махараджи и его семьи для народа Самбалпура, Шрейя любила подчеркнуть их сумасбродства: наложницы, драгоценности, пустое времяпрепровождение, в то время как их подданные, простые крестьяне, пробавляются святым духом, каждый день балансируя на грани жизни и смерти… Но Бидика не замечала добра, которое сделала эта семья, – ирригация, электричество, школы… Вижу, вы удивлены, капитан. Однако у членов правящего семейства сложные и глубокие взаимоотношения с их народом. Они, возможно, изнеженны и избалованны, но у них есть обязательства перед подданными – обязательства, к которым они относятся очень серьезно. А Шрейя может быть кем угодно, но точно не убийцей. Кроме того…
– Кроме того – что, мисс Пемберли?
Она вновь вытащила носовой платок, но на этот раз прижала его к губам. Взгляд ее изменился. Выражение боли сменилось иным – своего рода решимостью.
– Шрейя знала о моих отношениях с Ади.
– Вы обсуждали это с ней?
Она кивнула.
– Самбалпур – маленькое королевство. Мне нужно было с кем-то поговорить, а Шрейя – удобная жилетка. Она посоветовала мне слушать голос сердца. Так что сами видите, капитан, я не могу поверить, что она имеет отношение к убийству Ади. Это вас шокирует? Что я доверилась местной женщине, особенно когда при дворе так много англичанок?
Меня не так легко шокировать. Кэтрин испытывала меня, проверяла, что я за англичанин – из тех, кто считает, что общаться с туземцами на равных означает в некотором смысле опорочить свою расу, или из тех, для кого такие отношения суть сплошное лицемерие, притворство и ханжество, коренящиеся в чувстве вины. И у меня не было оснований позволить этой женщине узнать, к какому типу отношусь я.
– Полагаю, – сказал я, – что иногда легче довериться совершенно незнакомому человеку, чем своим.
Она чуть улыбнулась:
– Могу вам сказать, капитан, что Шрейя гораздо больше «своя», чем любая из англичанок.
Двадцать четыре
В кабинет в Розовом павильоне я вернулся после полудня. Едва вошел, как Несокрушим подскочил мне навстречу:
– Мисс Грант все же решила последовать за вами, сэр?
– Если можно так выразиться, – буркнул я, усаживаясь за стол. – Есть успехи с прислугой?
– Да, сэр, – чопорно сообщил сержант. – Мы выяснили, кто оставил записки в покоях Адира. Она сейчас в кабинете полковника Арора.
– Ну?
– Что – ну?
– Это она их написала?
– Нет, сэр. Она неграмотная.
Воодушевление мое рухнуло в бездну быстрее, чем немецкая подлодка, взорванная глубинной бомбой.
– Итак, мы вернулись к пункту один.
– Не совсем, сэр, – криво усмехнулся Несокрушим. – Видите ли, ей передала записки одна женщина из зенаны. Вы были правы, сэр. План созрел внутри дворца.
– Так кто передал сообщение? Жена Адира?
– Нет.
– Тогда кто?
– В том-то и проблема, сэр. Это другая женщина из гарема, наложница по имени Рупали. Я попросил полковника Арору устроить беседу, но после отрицательного ответа махараджи на нашу просьбу о встрече с принцессой Гитанджали он наотрез отказался.
Глубокое разочарование отразилось на его лице. Я отреагировал примерно так же. Имелись две женщины, с которыми мне нужно поговорить, и последняя надежда, что Энни каким-то образом убедит махараджу и тот разрешит им побеседовать с ней. Однако у нас были и другие неотложные дела.
* * *
Кабинет Голдинга располагался на одном этаже с кабинетом полковника Ароры. Но это была маленькая душная комната, забитая коробками с пронумерованными папками; повсюду лежали стопки бумаг, придавленные пресс-папье – маленькими стеклянными мирами с заключенными внутри кусочками кораллов или монетками. Стены были увешаны графиками и таблицами со столбцами цифр вперемежку с картами княжества Самбалпур, испещренными мириадами символов и крестиков. Под потолком бессильно повисли лопасти выключенного
