Копье и Лавр - Федор Кукин

Нет. Ее жизнь не закончится так.

Ариста напрягла мышцы рук, силясь спихнуть с себя гнусную массу плоти. Захрустели суставы. Девушка закричала от боли, гнева и напряжения.

А затем все кончилось. Мертвое чудище скатилось с Аристы и повалилось кверху лапами на ступени храма Тоскара.

Медленно, пошатываясь, Ариста встала на ноги. Голова перестала кружиться, в глазах прояснилось, и девушка смогла разглядеть через распахнутые двери неподвижную фигурку, лежавшую в глубине храма.

— Тигона!

По привычке Ариста заколебалась у порога храма: напомнил о себе многолетний запрет. Но силуэт подруги внутри, у алтаря, заставил забыть обо всем. Ариста вбежала в храм и опустилась на колени у неподвижного тела.

— Тигона? Тигона! Очнись!

Пастушка застонала, глаза под закрытыми веками зашевелились в глазницах. На Аристу накатило такое облегчение, что даже дурно стало. Выглядела Тигона ужасно: мертвенно бледная, с посиневшими губами и веками, с холодными пальцами. Дыхание было таким слабым и прерывистым, будто бы пастушка пробежала три Орифийских дистанции подряд. И все же ран на ней нет, она жива, а это…

Взгляд Аристы упал на алтарную часть храма, и девушка похолодела от ужаса.

На мраморном полу лежал труп мерзкого черного рака — немногим меньше той твари, что осталась на ступенях снаружи. Голова чудища была расплющена железным жертвенным блюдом. В иное время Ариста удивилась бы, откуда только у Тигоны взялись силы сбросить тяжелое блюдо с жертвенника, да еще с такой точностью.

Но сейчас подобные вопросы в голову Аристе не пришли.

Потому что ни на блюде, ни на алтаре не горел священный огонь.

Отец говорил ей когда-то, что зажженный богами огонь не погасит никакая сила. Даже рухни на храм сотня камней, белое пламя продолжит гореть, пока жители полиса клянутся именами богов во имя справедливости и закона.

Но теперь огонь Тоскара погас. Это объясняло многое: и появление чудовищ в священном месте, и бессилие оратора перед крабом.

Шум и крики слышны даже отсюда. Это произошло во всех храмах полиса. Вся Орифия осталась без защиты бессмертных.

И Ариста Гракх, хорошо знавшая, каково жить без милости богов, ощутила на сердце жестокую хватку отчаяния.

— Надо уходить, — прошептала она, поднимая Тигону на ноги. — Найдем сестер, капитана…

Когда они сделали несколько шагов к выходу, Ариста ощутила дыхание подруги у себя на щеке. Тигона задышала чаще, глаза ее раскрылись.

— Я так испугалась, — тихо сказала она.

— Знаю.

— Я такая трусиха, — Тигона говорила невнятно, как будто и не обращаясь к Аристе. — Нельзя мне в Фалангу…

— Не глупи. Всякий бы испугался. Я и побольше твоего боюсь.

Поддерживая подругу, Ариста преодолела порог храма.

Агора была залита кровью. Алая кровь людей перемешалась с черной желчью гарпий, белую площадь повсюду испачкали безобразные разводы и пятна.

Пока подруги перевязывали раны в храме, к агоре подоспела часть гарнизона и вступила в бой с гарпиями. Битва была быстрой: сейчас лучницы уже сбивали на землю последних тварей, а копейщики из городской стражи добивали страшилищ беспощадными ударами копий.

Но цена победы была высока. На площади тут и там валялись истерзанные тела горожан, стражников и воительниц Фаланги. У подножия статуи Тоскара лицом вниз лежала пожилая женщина; под ней растеклась большая багровая лужа. Руки вцепились в каменные сандалии Воителя. Несчастная искала у бога защиты, но сегодня он ей не ответил. Аристе почудилось, что застывшие глаза покойницы смотрят прямо на нее, смотрят с недоумением и осуждением.

Тамриз на площади не было; в суматохе резни принцесса бесследно исчезла. Но одно знакомое лицо девушки все же разглядели.

— Окаста! — хрипло закричала Ариста.

Дочь капитана обернулась на крик. Волосы у нее были спутанные, слипшиеся от крови чудовищ. Красивый дорогой доспех помят и расцарапан, край щита безобразно обломан. Дикий взгляд смотрел на Аристу, но будто бы не видел ее.

— Окаста! Помоги!

Вражда и неприязнь, казавшиеся такими серьезными в мирное время, сейчас стали детской глупостью. Они были сестрами по несчастью, и остальное вдруг стало не важно.

Окрик вывел Окасту из оцепенения. Она приблизилась к ступеням и помогла Аристе свести Тигону вниз.

— Ей надо к лекарю! Потом найдем капитана, надо получить приказ…

Ариста осеклась. Только сейчас она заметила, что по лицу Окасты текут слезы.

— Что случилось?

— Мама, — сипло выдавила Окаста и головой показала на площадь.

Уцелевшие бойцы гарнизона как раз занялись ранеными: их тащили в тень, укладывали на мягкое, кто-то уже помчался за лекарями. Один из стражников поднял под мышки тело в синем плаще Фаланги, и на солнце сверкнул знакомый золоченый нагрудник с чеканкой копья и лавра.

О боги.

Капитан Ио была без сознания. По правой части лица, от виска до шеи, шел глубокий ломаный шрам. Нетрудно было представить, что произошло: командир Фаланги, конечно, была на переднем крае побоища. Защищая убегавших с площади граждан, она сошлась с чудищами в ближнем бою, и коготь гарпии полоснул ее до самой артерии.

— Я… я не знаю, что делать, — в голосе Окасты прозвучали беспомощные, детские нотки. — Мама велела мне отступать, а я… хотела помочь…

У гордой дочери капитана вот-вот должна была начаться истерика. Потеря главного человека в ее жизни, той, кого она уважала и превозносила, помутила ей ум.

Ариста действовала быстро: она отвесила Окасте пощечину. Девушка охнула, глаза ее распахнулись от шока.

— Мы все еще дочери Стратегикона, — Ариста подбирала слова, изо всех сил пытаясь говорить с Окастой на ее языке. — Не лжем, не трусим, верим сестрам по обе руки.

Взгляд Окасты чуть прояснился. Она не пришла в себя полностью, но по крайней мере, готова была слушать.

— Тигоне и остальным нужен лекарь. Помоги их найти. Поддерживай раненых, пока им не помогут.

Окаста кивнула. Они взяли Тигону под руки и вместе довели ее до тенистой части агоры. Ариста бережно уложила подругу на землю. Окаста бросилась вниз по улице в поисках врачевателей.

— Как ты?

Тигона пошарила пальцами в кармане туники и показала