Иномерники - Николай Басов

А дальше с его механическим английским он не понимал ровным счетом ничего, потому что слишком много в разговорах всех трех дам было специфического сленга, жаргона, который ему, в общем, тоже следовало бы выучить, да вот как-то не получалось, слишком он застрял на базовых словарях.

Его все еще покачивало. Валя сделала движение, словно хотела отжать от себя Генриетту и немного поддержать его, но не успела. Потому что к нему твердым, широким шагом хорошо отдохнувшего человека подскочила Генриетта, вглядываясь в глаза, как на ринге рефери пытается определить состояние боксера после глубокого нокдауна.

– Вы чего тут? – спросил он и лишь тогда понял, что тоже пробует говорить не по-русски, как бы корявенько у него это ни выходило, и к тому же шепотом.

– Я знала, что настоящего «нырка» на сегодня не запланировано, – пояснила Генриетта. – А по приборам выходило, что… – Она широко улыбнулась. – У вас тут жизнь кипит. – Последнюю фразу она произнесла по-русски.

– И чего вам не спится? Вот я сейчас пойду и часа три-четыре обязательно просплю, как бревно. Кстати, Генриетта, запомни, так по-русски часто говорят.

Мира тоже смотрела на него внимательно. Почему-то она решила с ним больше не спорить. Она лишь произнесла, почти с жалостью, как ему показалось:

– Знаешь, Роман, я тебе наши обучающие программы по адаптации к Чистилищу принесу. Конечно, переталдычить их на русские понятия сложновато будет, особенно тебе, но… Может, ты их все же поймешь. Пусть даже у наших подходы иными получаются, но ведь основа-то одинаковая, не так ли?

– Ага, в ваших мерностях звездно-полосатый флаг на каждом столбе, – попробовал он пошутить. Вот только шутка из-за усталости получилась не очень.

– Не хочешь – не дам.

– Нет, извини, дай, пожалуйста. – Он вздохнул, Генриетта его вдруг даже подхватила под локоть, будто он собирался вовсе на пол упасть. – Я попробую. Статистика и сравнения на основе другого опыта всегда полезны. Тем более что мы тут с Веселкиной и сами не знаем, чего ищем. То есть хуже не будет. Потому что хуже некуда, как говорится по-русски.

По всему выходило, что его немного переклинило на русских подковырках.

– А вы все равно пробуйте, Роман, – предложила вдруг Генриетта мягко и убедительно. – У нас в Чехии есть поговорка, в вольном переводе звучит примерно так: «Там, где никто не искал, всегда может оказаться зернышко».

И с этим, конечно, не поспоришь. Все-таки народная мудрость, пусть даже чешская…

3

Весь зал собрался воедино, словно бы в Центре наступили времена повальной дисциплины. Люди, которые порой не могли найти на столе ручку для пометки в лабораторном журнале, входили строго по порядку чинов и званий, рассаживались и молча изучали небольшое возвышение, на котором находился стол президиума. Изучали, потому что прежде никакого возвышения не было, а теперь оно появилось, и это что-то означало.

Генерал вошел сбоку, где была отдельная дверка, это тоже имело значение. Ромка хотел бы посмеяться, но не стал, грустный вышел бы смех. Желобов уселся на возвышении с Венциславским и фон Мюффлингом, которому неудобно было сидеть там, а не в первом хотя бы ряду. Это легко прочитывалось даже по его тевтонской, не слишком выразительной физиономии.

Генерал неторопливо разложил бумаги из папочки крокодиловой кожи, она недавно появилась у него, затем поднялся и взошел за кафедру. Она тоже стала иной, куда роскошнее и массивнее, чем прежде, чем еще пару недель назад, когда Роман последний раз бывал в этом зале. От этого Ромке стало совсем неловко, как-то неуверенно даже, он обернулся, но охраны у задней стены не было, и на том спасибо, а то вовсе было бы… Как в какой-нибудь шарашке неблагословенных сталинских времен.

Генерал был в штатском, он порылся во внутреннем кармане, потом опомнился, полез в нагрудный, выволок очки, долго смотрел на них, будто не вполне осознавая, что с ними делать, набросил – именно так – на нос и оглядел зал.

– Ты когда-нибудь видел его в очках? – спросила Веселкина, усаживаясь рядышком.

– Никогда, – ответил Роман.

– Плохо, – отозвалась Валя. Значит, не одному Ромке пришли разные нехорошие мысли.

– Так, господа и дамы, – начал генерал Желобов, раскладывая свои бумажки по кафедре. – Как известно, директором центра теперь окончательно утвержден я, хотя все еще питаю надежду, что Андрон Мзареулов, наш давний друг и сослуживец, со временем поправится и присоединится к нашему коллективу. Поможет нам своим опытом, знанием дела и талантливостью.

Генерал обозрел публику поверх очков, и стало ясно, что стеклышки эти ему не нужны, он мог бы и без них всех увидеть и прочитать свои бумажки. От этого в зале всем сделалось еще неуютнее, хотя куда уж больше!

– Один из наших институтов, работающих по другой тематике, недавно предложил довольно смелую концепцию защиты наших параскафов… Там, куда вы попадаете, когда уходите в «нырок», что, по-моему, очень неудачно величается Чистилищем… – Он пошуршал разложенными тезисами, а может, и полным текстом выступления, потом решительно отодвинул их в сторону. – Основная идея изобретения состоит в том, что… чудовища, которые нам так здорово мешают и нападают на вас, в общем, реагируют на пси-составляющую вашего там присутствия. Идея здравая, потому что, как меня заверили, все, что вы тут делаете, собственно, и работает на пси. Они сумели смоделировать ваши, – он все же пошуршал малонужными ему бумагами еще раз, – мозговые колебания и зафиксировать эти ваши же бредни, в хорошем смысле слова… То есть все то, что с вами там происходит, закрепляют в некие сгустки энергии, по природе своей сходные с плазмой. И идея заключается в том, что чудовища будут теперь бросаться не на вас, а на эти сгустки, которыми вы таким образом отведете от себя угрозу.

– Это вариант маскировки, коллеги, – веско добавил Венциславский.

– Вот именно, – кивнул генерал. И как бывает со многими плохими докладчиками, стал объяснять все еще раз. – Вы просто будете выбрасывать некий сгусток своих пси-волн, закрепленных в куске плазмы, в сторону. И возможно, демоны эти ринутся именно туда, а вас оставят в покое. Научным советом нашего Центра решено опробовать такой способ.

Ромка даже оглянулся: неужели для этого, вовсе не революционного сообщения их и собрали? Потом он стал думать и даже кое-что подсчитывать. Веселкина спросила:

– Ты что-нибудь понимаешь? Я вот – ничегошеньки.

– Он метит территорию, главное в его «идее», что с Мзареуловым нам следует распрощаться. Остальное, – Ромка усмехнулся, – маскировка в генеральском исполнении, не более того.

Кто-то поднял руку, это оказался Доминик-Жан-Батист Брюн, он не стал подниматься с места.