Ад и Рай Евы (СИ) - "Госпожа Энн"

— Твоя мама очень милая женщина. Такая добрая. Жаль, что уже в возрасте. Как ты думаешь, как долго она ещё проживёт?

Этот вопрос откинул меня на спинку роскошного дивана. Как бы я ни была морально убита смертью Кристины, дикое животное во мне снова проснулось, встрепенулось и встало в защитную стойку:

— Не смей! Не смей даже думать об этом!

Я шипела змеёй и скалилась волчицей. Никто и никогда не тронет мою мать, единственного по-настоящему близкого мне человека, отдавшую всю себя ради меня.

Ян засмеялся, чуть наклонил голову, изучая и улавливая каждую мою эмоцию.

— Мне нет необходимости об этом думать. А вот ты просто гонишь эту мысль от себя. Когда-нибудь это время придёт. Она родила тебя в сорок, и сейчас её самочувствие ухудшается с каждым днём, хоть она и не говорит тебе об этом. Не хочет лишний раз беспокоить.

Я молчала. Ян был, несомненно, прав. Но я не могла позволить ему влезть ещё и в это!

— А ты не подумала, как она отреагирует на новость о Кристине? Её родители, кстати, уже летят в Киев. Ты готова с ними встретиться?

Каждое его слово, будто пуля, пробивало мне грудь. Что же делать? Что им говорить? Как скрыть это от мамы? Как ей всё объяснить? Я почувствовала, что теряю контроль. Нет-нет, только не сейчас! Я должна оставаться сильной! И идти до самого конца!

Эта внутренняя паника не укрылась от внимательных глаз Яна.

— Ты же знаешь, что я могу решить все твои проблемы?

«Вот только ты сам мне их и создал!», — подумала бы я тогда, если бы была в состоянии. Но нет. В тот момент мне хотелось свернуться клубочком, кусать себя за руку и выть. И его ласковый голос ещё больше расшатывал мою психику. Что же делать?

Крошечная искра мелькнула в моём сознании, но этого хватило, чтобы всё поставить на свои места. Я отношу документы в ВУЗ, беру билет и уезжаю к маме. Этого месяца мне хватило с головой, а так я смогу хоть немного побыть дома, в комфорте.

— Ты даже не знаешь, где твой паспорт.

Я очень медленно подняла на него глаза. Яд усмешки был и на губах, и в глазах, и в голосе. Ян уже не скрывал триумфа своей победы.

— Что? — меня уже не удивляло, что он может читать мои мысли, тем более, когда я в таком разбитом состоянии. Но он всё равно каждый раз умудрялся сделать мне ещё больнее.

— Твой паспорт. И оригиналы документов. И даже телефон и деньги. Ты уверена, что всё это у тебя есть?

Так, с телефона я звонила утром, вызывала такси. Но это был рабочий телефон. Деньги. Платила я бесконтактно, с того же телефона. Паспорт. Когда я последний раз его видела? Я не знала. Мои вещи кочевали из квартиры в квартиру, и я уже ничего не понимала. Кроме одного. Я в ловушке. Мышеловка захлопнулась.

========== Глава 23. 29.07.18 Война ==========

— Зачем это всё? Почему ты не можешь просто отпустить меня?

Я не плакала. И ещё не молила, только ощущала пустоту и отчаяние. Есть ли смысл бороться, когда ты заведомо слабее? Намного слабее. Да и зачем? В чём будет моя победа? А в чём поражение?

— Я уже не раз говорил, что ты мне нужна.

— Зачем? — упрямо повторила я. Зачем? Зачем это всё?

Ян чуть наклонился ко мне и хитро заглянул в глаза:

— Потому что я тебя долго искал и нашёл. И теперь не отпущу.

— Как ты меня нашёл? Это чистая случайность! — Ужасная случайность, ошибка, повлёкшая за собой такие страшные, непоправимые последствия.

Он помолчал, смотрел на меня изучающе, будто взвешивая, стоит ли говорить.

— Макс нашёл тебя. В тот первый день, помнишь? Ты почувствовала что-то странное, когда он впервые на тебя посмотрел. Он признался, что ты первая девушка, которая не только заметила, что он делает, но и попыталась повторить. Ты что-то увидела в нём тогда?

— Огонь. Больной огонь.

— Он сделал тебе больно? — жёстко уточнил Ян.

— Нет, просто что-то болезненное и дикое было в его глазах. Но потом я почувствовала, что он мне не навредит, и доверилась ему.

Это было лишним. Ян недовольно откинулся на спинку кресла и чуть скривил красивые губы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Это зря. Не стоит ему доверять. Он столько раз подводил меня, что даже тот факт, что именно он рассказал мне о тебе, похоже, не сможет его спасти.

Стоило ли мне тогда просить, чтобы он не трогал Макса? Я не знаю. Я так запуталась в том, что он за человек, что в тот момент просто промолчала. И смотрела на Яна в том же оцепенении. Был ли это страх? Сложно сказать, скорее отчаяние, горькое осознание того, что я ничего не могу изменить. Такого со мной ещё не было. Я всегда верила, что смогу всё, если только захочу. Но я не могла. И не хотела. Хотя, вру. Хотела. Вырваться отсюда, бежать без оглядки, бросить всё. Лишь бы только выбраться из этой квартиры — я бы пешком добралась домой. Только бы он отпустил меня. Но по его взгляду я понимала: этого не будет никогда. И за очередную попытку бунта меня снова накажут, на этот раз ещё жёстче.

Внезапно заболело запястье, выбитое в порывах моих истерик. Я машинально обхватила его рукой, прижала к груди и едва не заплакала. Слёзы уже дрожали в глазах, но я опустила голову к больной руке, чтобы он не видел. Хватит с него моих унижений. Слишком много боли.

Я снова начала чувствовать, поэтому предугадала его движение ко мне, к моей больной руке, и отшатнулась, посмотрела на него испуганными, широко распахнутыми глазами.

— Не надо.

Только два слова. Ян, только что сидевший в кресле напротив, уже сидел рядом, поджав под себя ногу, будто готовился к прыжку.

— Это уже буду решать я.

Я крепче стиснула запястье и вжалась в уголок. Только не это! Я не хотела, чтобы он касался меня. Страх и отвращение накатили на меня, сбивая с ног, как прибой во время шторма. Устою ли я? Или сломаюсь? И есть ли смысл бороться? Возможно, лучше чтобы волны утащили меня в эту пучину, и всё закончилось?

Что-то такое, наверное, отразилось на моём лице, что Ян отстранился — не физически, а морально. Я перестала чувствовать это невыносимое давление.

— Макса ты больше не увидишь. Это будет наказанием для вас обоих. Слишком уж вы сдружились. К работе вернёшься, как только сможешь. А о поступлении я позабочусь сам.

Хотела ли я когда-либо чего-то такого? Чтобы был сильный мужчина, который мог бы всё за меня решать, чтобы мне вообще не о чем было беспокоиться? Конечно! И не раз. Пересчитывая оставшиеся деньги до зарплаты, я жутко завидовала содержанкам, которые могут тратить тысячи долларов на всякие мелочи. Но, как любил повторять Макс, за всё надо платить. За что я должна платить? За эту тюрьму? Да и предложить взамен я ничего не могла.

— Что ты хочешь? — решилась я на вопрос, потому что не слышала его, только свои больные мысли.

Яна такая прямолинейность позабавила. Он сел удобнее и посмотрел на меня с усмешкой, но ничего не сказал.

— У нас был крайне простой договор: я выхожу с тобой «в свет», ты — не трогаешь Кристину. Теперь Кристина мертва, и ты шантажируешь меня моей мамой? А как же договор? Я что-то нарушила? Что-то сделала не так? Я хочу понимать правила.

Во мне говорила злость, обида и бессилие. Когда играешь в опасную игру с сильнейшим соперником, хочется не только знать правила, но и соблюдать их, и, желательно, чтобы соперник тоже играл честно. Иначе в чём смысл? Зачем играть в игру, где ты заведомо проигрываешь?

— Правила устанавливаю здесь только я. И ты это уже поняла. Будь послушной — и у тебя не будет никаких проблем.

Это прозвучало так прямолинейно и грубо, что я скривилась:

— Ты банально хочешь меня сломать? Чтобы я сдалась? И что будет для тебя финишем этой игры? Победой?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я начинала закипать, гореть чёрным огнём боли и обиды. Ян молчал, улыбаясь и дразня меня.

— Если всё, что тебе нужно — это секс, то пожалуйста. Можешь приступать прямо сейчас.

Мне показалось, что я дала ему пощёчину — так вспыхнули его глаза. Или он захотел ударить меня.

— Мы уже говорили об этом. И ты сама прекрасно понимаешь, что если бы я захотел, то уже не раз бы переспал с тобой.