Профи из «Вымпела» - Сергей Москвин

13. ПЛАНЫ ВРАГА

Станция Канаш

30 июля, 08.15

Разглядывая гильзы, Сологуб долго морщил лоб, но наконец вынес свое заключение:

– Да, гильзы разные.

– Как и оружие! – вставил Ворон.

– Значит, все-таки нападение? – размышляя вслух, обратился к контрразведчику Сологуб. – Но ради чего?! У караульных все оружие на месте, пирамиду я проверял. Какой у нападавших мог быть мотив?

– А груз, который они охраняли? – задал встречный вопрос Ворон.

– Груз? – Покопавшись в своей папке, Сологуб вынул оттуда несколько скрепленных канцелярской скрепкой листов. – Вот: ОРТ... сорок тонн, – отчеркнув пальцем нужную строчку, он передал бумаги Воронину.

Верхний лист оказался транспортной накладной, где в качестве наименования перевозимого груза значился незнакомый Ворону буквенно-цифровой шифр. Он поднял на следователя недоуменный взгляд:

– Что это обозначает?

Тот лишь пожал плечами:

– На химкомбинате должны знать. Но номер цистерны совпадает с тем, что указан в сопроводительных документах. Так что все в порядке.

– Давайте осмотрим цистерну! – предложил Ворон и, получив одобрение следователя, выбежал из вагона.

Подцепленная к караульному вагону сорокатонная цистерна ничем не отличалась от других железнодорожных цистерн, используемых для перевозки бензина, солярки или прочих жидких грузов. Та же выкрашенная серой краской стальная бочка с заливной горловиной наверху, от которой грязными полосами тянутся вниз следы потеков. Но за буквенной аббревиатурой ОРТ и цифровым кодом скрывалась какая-то тайна. Под недоуменными взглядами помощника военного коменданта и начальника станции Ворон подошел к цистерне и, вскочив на приваренную к борту металлическую лесенку, ловко полез по ней к заливной горловине. Спустя несколько секунд он уже был наверху. Несмотря на наглухо закрытую крышку люка, возле заливной горловины ощущался отчетливый запах бензина... Но бензин не заливают в цистерны, где прежде перевозилась кислота!.. Спустившись на несколько ступеней, Ворон пристально вгляделся в нанесенную на борт цистерны надпись... «Кислота» – неровная строчка и расплывшиеся края букв. Словно... тот, кто делал надпись, непроизвольно сдвинул трафарет! В спешке такое сделать немудрено... Ворон потер пальцем надпись. На коже остался отчетливый черный след... Свежая краска! Значит, и надпись сделана совсем недавно!

Он вновь спрыгнул на землю и в ответ на изумленный взгляд начальника станции заявил:

– Это не та цистерна. Старые надписи и обозначения закрашены, а поверх них нанесены новые. Пошлите кого-нибудь за растворителем. Надо отмыть свежую краску и выяснить, откуда взялась эта цистерна.

– Постойте, постойте, – начальник станции часто заморгал. – Что значит не та цистерна? А где тогда настоящая?

– Похищена.

– Похищена?! – Крохаль сорвался на крик. – Интересно, как это вы себе представляете? Железнодорожная цистерна не чемодан, чтобы ее можно было вот так запросто похитить! – Он обернулся к помощнику военного коменданта, и тот, выражая полное согласие с начальником станции, поспешно кивнул головой. Получив молчаливую поддержку Башарова, Крохаль вновь повернулся к Воронину и гневно воскликнул: – Что за нелепое предположение?!

Но Ворон его уже не слушал. Не обращая внимания на негодование начальника станции, он подбежал к караульному вагону и, заглянув в тамбур, громко крикнул:

– Андрей Николаевич, нужно срочно связаться с химкомбинатом и выяснить, что за вещество было залито в цистерну!

Следом за ним к вагону приблизился Крохаль и, увидев появившегося в тамбуре следователя, возмущенно спросил:

– Вы что, всерьез думаете, что кто-то мог похитить у меня со станции железнодорожную цистерну?!

– Мы все выясним, – уклончиво ответил следователь и тут же задал встречный вопрос: – Откуда можно позвонить на химкомбинат?

Опередив ответ начальника станции, Ворон вынул из пристегнутого к поясу чехла-футляра мобильный телефон, подаренный ему на прощание коллегами из «Вымпела», и протянул его следователю. Сологуб кивком поблагодарил его и вновь обратился к Крохалю:

– Какой номер в приемной?

– Не помню, а справочник у меня в кабинете, – нехотя ответил Крохаль.

– Проводите нас.

Ворон незаметно улыбнулся. За умение быстро принимать решения следователь заслуживал самой высокой оценки. Он довольно ловко спустился по ступенькам и, проходя мимо стоящего в ожидании помощника коменданта, приказал ему:

– Оставайтесь здесь и проследите, чтобы никто не заходил в вагон. Я еще не закончил осмотр.

– Есть, – вынужденно ответил старший лейтенант. Хотя по изменившемуся выражению его лица Ворон понял, что ему вовсе не по душе отведенная роль.

Оставив помощника коменданта на месте происшествия, Ворон и Сологуб вместе с Крохалем направились к виднеющемуся вдали зданию железнодорожного вокзала. Некоторые из встречающихся им по пути работников станции пытались обратиться к Крохалю с вопросами, но он лишь недовольно отмахивался от них:

– Потом, потом.

Уже перед самым зданием вокзала навстречу Крохалю из дверей выбежал взмыленный человек и, не обращая внимания на сопровождающих начальника станции офицеров, закричал:

– Геннадий Петрович! На девятом Нелюбина задавило! Насмерть! Только щас обнаружили! Московский с бензином только что ушел, он, видно, под него и попал!

– Да вы что?! – побагровев от ярости, выкрикнул Крохаль. – Сначала восемь солдат! Теперь Нелюбин! Что у нас сегодня творится?! – Сумев наконец взять себя в руки, он повернулся к офицерам и, извиняясь за собственную несдержанность, произнес: – Простите, несчастный случай с одним из наших составителей поездов. Я должен идти... Мой кабинет на втором этаже. Марина, секретарша, вам его откроет и покажет телефонный справочник. Прямо из кабинета и можете позвонить. Еще раз извините.

Он развернулся и стремительно зашагал в обратную сторону. Всклокоченный человек, сообщивший Крохалю о гибели его работника, бросился следом за ним.

– М-да, настораживающее совпадение, – глядя им вслед, Сологуб озабоченно покачал головой.

Ворон плотно сжал челюсти. Он вовсе не считал гибель составителя поездов, последовавшую за нападением на армейский караул, простым совпадением. Но окончательно прояснить ситуацию мог только звонок на Новочебоксарский химкомбинат.

– ОРТ – это окислитель ракетного топлива... – услышал Ворон вырвавшийся из динамика голос главного химика Новочебоксарского химкомбината. Специально для него Сологуб включил на телефоне громкую связь, – ...применяющийся в жидкотопливных ракетах для ускорения сгорания ракетного горючего и повышения его энергоотдачи...

Но технические подробности следователя, как и Ворона, не интересовали.

– Скажите, – довольно бесцеремонно перебил Сологуб инженера-химика, – это опасное вещество?

– Опасное? – В голосе главного химика послышался сарказм. – Да это самая мощная взрывчатка на сегодняшний день! Тот же состав с небольшими присадками используется в боеприпасах объемного взрыва...

Ворон, стоящий в двух шагах от Сологуба, заметил, как задрожала рука следователя, держащая телефонную трубку, а на его лбу выступили мелкие бисеринки пота. Только особая психологическая подготовка бойца «Вымпела» позволила самому Ворону сохранить самообладание. Всего один раз в чеченских горах он видел результат авиаудара с применением объемно-детонирующих авиабомб. В Итум-Калинском районе десантно-штурмовая группа «Вымпела» проводила зачистку в ущелье, которое перед этим пробомбили «Сушки». После года службы на таджикско-афганской границе и жестоких огневых схваток с бандами наркоконтрабандистов он считал себя готовым ко всему. Но тогда в ущелье ему стало по-настоящему страшно. Это был страх особого рода. Его внушала сама картина разрушений, открывшаяся спустившимся в ущелье бойцам. Поваленные и вырванные с корнем деревья. Выкрошенные из скал валуны и целые глыбы горной породы. А в эпицентре взрыва обугленная и утрамбованная до плотности бетона земля. И ни одного человека! Хотя, по данным разведки, в ущелье скрывалось до нескольких десятков боевиков. Позже Ворон узнал, что впоследствии саперы все-таки извлекли из-под завалов тела нескольких бандитов. Участь тех, кого не завалило камнями, оказалась еще ужасней. Их попросту превратило в пар бушующее пламя... В то ущелье пара штурмовиков сбросила четыре «вакуумные» бомбы. А какова масса боевой части авиационной бомбы? Сто, двести, пусть даже пятьсот килограммов! Это в восемьдесят раз меньше, чем было в похищенной цистерне!...

– Какова же тогда мощность взрыва сорока тонн такого вещества? – сигнальной ракетой прорезал пелену воспоминаний Ворона новый вопрос следователя. Его мысли явно шли в том же направлении.

– Сорока тонн?! – переспросил главный химик, крайне удивленный вопросом военного следователя. – Да это фактически то же самое, что взрыв атомной бомбы! – выдал он с нескрываемой гордостью.