Измена. Во власти лжи (СИ) - Анна Томченко

крайне редкое явление, потому что беременность разгружает репродуктивную систему. Яичникам не надо овулировать, соответственно, на них нет никакой нагрузки. Но более подробно мы сможем ответить на ваши вопросы уже после того, как ваша супруга придёт окончательно в себя, и мы проведём ряд обследований для того, чтобы исключить все самые нежелательные моменты…

— Когда я смогу её увидеть? — Спросил я равнодушным голосом, потому что внутри меня просто переворачивались все органы, все тряслось и дрожало.

Твою мать, это было кошмарно.

Я не мог в это поверить.

Моя Есения пострадала из-за меня.

Моя Есения пострадала, потому что последнее время перед родами было самым тяжёлым, а у нас и так была сложная беременность.

Твою мать.

Я не дышал на неё всю беременность, я не спал с ней, натягивал на неё эти дебильные длинные сорочки, чтобы только не видеть её тонких щиколоток, идеальных бёдер, изящной линии спины с тонкими, хрупкими, проступающими позвонками.

Я делал все возможное, чтобы не навредить ей.

И не уберёг.

И виноват.

Сознание заметалось в голове. Я ощутил, как к вискам волнообразно подступила боль, сверлящая, заставляющая стискивать зубы.

— Пока ничего не можем сказать. В палату реанимации никого не пускаем. Но вы можете пока расположиться в частной палате. И, соответственно, ждать перевода. Ребёнок пока будет на искусственном вскармливании, — Тихо заметил врач, и я заскрежетал зубами.

Ребёнок, малыш, которого Еся так сильно хотела сейчас недополучал её любви. Из-за того-то, что я продолбался. Я ошибся, подверг опасности свою жену.

— Я вас понял, — сказал я тихо, и врач, пожав плечами, заметил.

— От вас ничего не зависело, такое случается редко, но случается, никто в этом не виноват.

У меня, конечно, были большие вопросы в отношении того, что никто в этом не виноват, потому что, глядя на течение родов, я понимал что либо проблема в том, что я изначально не планировал присутствовать на них, либо как раз-таки все вопросики к персоналу, который недостаточно компетентен, и вместо того, чтобы следить за роженицей, рвутся к отцу и пытаются втюхать ему ребёнка.

— Мы будем держать вас в курсе, все будет хорошо, Рустам Булатович, все будет хорошо.

Глава 40

Врач скрылся за дверью родового коридора, а я, развернувшись, пошёл к матери и сыну.

— Что, что там Рустам?

Я не хотел вдаваться в подробности. Просто общими фразами обрисовал ситуацию.

— Есению прооперировали, она сегодня будет ещё в реанимации. Вот. Но мне нужно, чтобы вы вернулись домой, собрали её вещи. Водитель все сюда привезёт, и дальше уже будем смотреть по обстановке.

— В смысле? Ты что, хочешь, чтобы мы уехали? — Вспыхнула мать и заломила руки на груди.

— Да, мам, вам надо уехать, потому что, во-первых, с тобой Тимур, ребёнок не может столько времени находиться в больнице, а во-вторых, в этой ситуации я постараюсь как-то сам разобраться и вынуждать находиться со мной ещё двух человек по меньшей мере бессмысленно. Поэтому лучше вы поедете домой, будете отдыхать, готовиться к выписке и так далее. Самое главное, соберите сумку с вещами Есении и малыша. Я уверен, у неё уже есть какие-то сложенные первые распашонки, бодики, комбезики, и надо собрать только её вещи. А её вещи… я список напишу.

Но мать была против такого расклада.

— Нет. Знаешь что? Давай ты поедешь вместе с Тимуром домой, а я останусь. Как раз оформим палату для семейного пребывания, как раз оформим все документы, а вы езжайте, я и одна смогу тут справиться.

Я покачал головой, стиснул зубы.

— Мама, ты неисправима, я тебе говорю одно, а ты мне противоречишь и говоришь другое. Если я сказал, что вам надо ехать домой, значит, вам надо ехать домой, не надо устраивать сейчас никаких торгов, никаких обсуждений. То, что я сказал это никак не обсуждается, поэтому прими к сведению, что я решил, вы сделали.

— Рустам. Ну нет, это очень, очень сложно. Ты не знаешь, как помочь сходить в душ.

— Мам до душа ещё херова туча времени. Еся ещё в реанимации. Я не знаю, когда её переведут.

— Ну что там такого случилось, что она в реанимации?

Я закатил глаза, зажал щетину на подбородке пальцами. Это было невыносимо. Вот я сейчас оказывался в той ситуации, когда мама очередную свою гениальную мысль пыталась втюхать мне за дорого. А вот как с Тимуром: давай я заберу у тебя сына, буду сама его воспитывать. Вот так и здесь: давай я останусь с твоей молодой женой и буду её воспитывать?

Да нахрен мне это воспитание сдалось.

— Мам, не перечь мне. Собирайся и уезжай. Твой водитель, я так понимаю, до сих пор ждёт на парковке, поэтому проблем уехать не будет, потом его отправишь ко мне уже с вещами.

— Нет, я сама потом приеду, я успею что-нибудь приготовить, ещё привезти.

— Мам, ты издеваешься, здесь ресторан, какой приготовить?

— Вот не надо мне, — вздохнула полной грудью мама, и в этот момент Тимур попытался её остановить, перехватить за руку, но мать была непримирима. — Вот не надо тут мне ладно, я сама знаю, что лучше для только что родившей, надо чай крутой, с молоком…

Я заскрежетал зубами, это было невыносимо, мама иногда выполняла роль реально какой-то очень раздражающей позиции и вымораживала своим поведением до ужаса, мне кажется поэтому отец всегда в таких случаях выбирал какое-нибудь очень жестокое, противоположное её поведению свойство и бил этим на протяжении всего брака.

Я просто представил, что вот если бы у меня Есения вот такие вот фортели выкидывала, то мне кажется, я свихнулся.

— Так это не обсуждается, Тимур, если бабушка у нас сейчас артачится, давай я тебе вызову водителя, езжай домой и сам понимаешь…

— Да, — тихо сказал сын, и я нахмурил брови. Его покладистость сейчас меня напрягла. Ага, он что, планирует, что останется один? Нет, я оставлю с ним водителя и няньку приглашу.

— Тимура одного в дом? — вспыхнула мать, а я покачал головой и заметил:

— Вот чтоб Тимура не одного в дом, собирайся и езжайте вместе, что ты время тянешь.