Измена. Во власти лжи (СИ) - Анна Томченко

— причитал я паркуюсь напротив входа в больницу. Но Еся молчала, мне кажется ей даже говорить было больно. Поэтому, когда мы расположились в палате, я почти без слов понимал её, что надо подложить подушку под живот, что надо помочь переодеться. Я метался, как чумной…

— Больно… — шёпотом произнесла Есения, когда я искал, где лежала щапасная подушка, я не представлял, как сейчас будут проходить роды, будет ли кесарево или ещё что-то, но мы не планировали кесарево у нас по показаниям его не было, а Есения, которая корчилась от боли, скулила, старалась прижать колени к животу, я думал, что она не сможет сама родить, у неё тупо не хватит сил и даже на анестезию не стоит особо надеяться.

Я туго сглотнул.

— Пить хочу чего-нибудь холодного, холодного…

Когда я выскочил в коридор, увидел мать и Тимура, мать была бледная, как полотно, она только вздохнула, собираясь меня отчитать, но я качнул головой и быстро ринулся к стойке ресепшена. Мне принесли и лёд в стакане, и минеральную воду, и воду без газа. Все холодное.

Я быстрым шагом полетел обратно. И когда оказался возле палаты, то меня смяло волной паники. Наш лечащий врач, наш акушер с огромными глазами на пол лица вывозил каталку, на которой лежала Еся.

— Что случилось? Какого черта, — хрипло выдохнул я, выпуская из рук бутылки с водой, стаканчик со льдом.

— Все после, Рустам Булатович, все после, — отмахнулся от меня врач и покачал головой, — у нас нет никакого времени. Следуйте за мной.

Я дёрнулся. Мама перехватила меня за руку.

— Рустам, что происходит? Что будет? Почему так все произошло, что у вас там случилось?

— Папа… — едва дыша, прохрипел Тимур, глядя на меня испуганными глазами. — Пап…

— Так, всем успокоиться, — выдохнул я, — всем спокойствие никакой паники. Сейчас я все проконтролирую.

У меня язык заплетался как будто бы у пьяного, но я действительно планировал хоть что-то проконтролировать, хоть как-то подействовать на ситуацию.

Я выскочил из палаты, побежал догонять Есению, успел как раз, когда каталка въехала в лифт.

Я приблизился к жене, перехватил её руку, но Еся даже не отреагировала, она лежала, смотрела в потолок широко расширенными глазами, и её губы медленно шевелились, словно бы читали молитву.

— Что происходит?

— Стремительные роды, — выдохнул врач. Я заметил бисеринки пота, выступившие у него на лбу.

— В чем проблема? — Спросил я, стараясь согреть ладонь жены в своей руке.

— В том, что стремительные роды опасны своей непредсказуемостью и когда это первые роды, это говорит, что что-то пошло не по плану…

— Твою мать… — Выдохнул я, и лифт звякнул. Мне пришлось отпустить руку жены, но потом я все равно нагнал её, схватился за край каталки.

— Рустам Булатович, понимаю, глупый и не совсем своевременный вопрос. Мы его ещё даже не обсуждали. Вы с нами в родовую?

Я застыл туго сглатывая.

— Мне приготовить для вас комплект одежды?

Глава 37

Есения

Это был какой-то непрекращающийся ад.

Я смотрела в встревоженное лицо своего врача и понимала, что все шло не по плану, все было не так, как должно было быть, и из-за этого мне казалось, что врата ада раскрывались только сильнее.

Боль становилась такой нестерпимой, что я не могла сообразить чего мне сильнее хочется: в туалет или чтобы это прекратилось. Между ног все горело огнём. А поясница просто хрустела. Когда Рус перехватил меня за руку, я поняла, что у меня не остаётся никакого варианта.

Вообще ничего.

Он заберёт, сына заберёт, а я тогда что останусь делать одна? Я же не переживу этого.

— Все будет хорошо, все будет хорошо, — когда мы выехали из лифта, прошептал Рустам, склонившись немного надо мной, а я даже не смотрела на него. Я не могла глядеть в его лживые глаза и тем более верить ему сейчас, в такой момент.

Какое все будет хорошо, ничего уже хорошо по определению не будет. петля на моей шее затягивалась все сильнее и сильнее.

Когда меня завезли в родовую вокруг тут же начали плясать медсестры, кто-то перехватил мою руку, развернул её к себе венами наружу, больно было. Было так больно, что укол капельницы я почти не ощутила.

— Тише, тише, сейчас все будет хорошо, — прошептала пожилая медсестра и погладила меня по волосам, — что ты так переживаешь? Ну что ты так переживаешь? Не плачь. Ты сейчас все силы потратишь, как потом тужиться будешь.

А я не могла даже остановиться. И я не могла перестать плакать, если понимала, что как только рожу Рустам тут же заберёт ребёнка, моего маленького сынишку, которого я даже не смогу рассмотреть, не смогу поцеловать его маленькие ладошки, маленькие пяточки, он отберёт у меня сына, как отобрал Тимура. А я так и останусь лежать в роддоме. Только что родившая и оказавшаяся без ребёнка. Теперь, когда все стало известно, когда стало ясно, что у него действительно роман со своей секретаршей. Меня уже не стоило в чем-либо убеждать, поэтому Рустам поступит жёстко, так как поступил в первый раз. Он отберёт сына.

Я поняла, что у меня по телу проходила мелкая дрожь. Из-за этого та самая пожилая медсестра все сильнее и сильнее хмурилась.

— Ну-ка, успокойся, иначе сейчас успокоительное вколю, а вколю успокоительное и ты не сможешь потом тужиться нормально, а ребёночек будет мучиться, ну-ка, прекрати.

Я только отвернулась, не представляя, как долго продлится все это отчаяние, не хотелось рожать, хотелось, чтобы мой малыш оставался со мной. Но и чем больше секунд пролетало, тем сильнее и ярче я понимала, что процесс уже необратим.

Это не какие-то не тренировочные схватки. Меня в конце концов завезли в родовую же, значит, все уже точно идёт, процесс наступил

— Давай, успокаивайся, успокаивайся. Сейчас муж придёт, что ты здесь расплакалась. Давай все хватит. Хватит.

Это пожилая медсестра провела меня ладонью ещё раз по волосам. Потом потянула их на себя и стала быстро заплетать косичку.

— Ничего, ничего страшного, все первый раз рожают, со всеми всякое случается не переживай, не бойся. Ты здоровая молодая девица, все будет хорошо.

Я не верила никому, ничего хорошего