Измена. Во власти лжи (СИ) - Анна Томченко

потянул на себя кресло, которое стояло возле тумбочки. — Я так и не дал имя малышу.

Сердце грохнулось о ребра.

Пальцы сами, без моего участия, сомкнулись на полотне одеяла.

— Мне показалось неправильным, что я это буду решать один. Ты же сможешь сейчас выбрать?

Для меня тот факт, что он до сих пор не назвал моего ребёнка никак, играл почему-то очень важную, большую роль.

Я не хотела, чтобы хоть какая-то ассоциация была связана с Рустамом. Поэтому опустила глаза.

И выдохнула абсолютно не то имя, между которыми мы выбирали.

— Матвей. Я хочу, чтобы его звали Матвеем.

Я поняла, что в этот момент решалось нечто большее, чем имя для моего сына.

— Рустам, я хочу, чтобы сына звали Матвеем.

Глава 44

Я пристально смотрела в лицо мужа и надеялась увидеть в нём вспышки недовольства, раздражения или ещё чего-то, ведь предложенное мной имя это не было именем, которое мы оговаривали с ним, а мы долго выбирали имя. Нам надо было, чтобы оно было звучное, чтобы оно идеально подходило под отчество.

И здесь я так решила развернуть ситуацию…

Это не было вредностью, это не было показателем того, что я продавливала свою точку зрения, я просто прощупывала сейчас границы дозволенного мне, ведь если Рустам сейчас скажет нет, дорогая моя, ничего такого не будет, мы назовём сына Робертом, то я пойму, что Рус продолжает стоять на своём и ничего не изменилось.

Превозмогая усталость и дрожь в руках, я дотянулась до чашки с чаем и подняла её. Было тяжело и горячо, но я все равно взяла напиток и пригубила его: сладкий, молочный, крепкий, все как я любила.

То есть Рустам это помнил, он знал, какой чай я любила, и постарался сделать его таковым, и после моего первого глотка муж вздохнул и спросил:

— Ты передумала? Да?

Я ничего не ответила, просто отвела глаза.

— Если ты передумала, то… — Рус дёрнул рукой и пощипал себя за щетину на подбородке.

Надо было бы уже побриться, потому что ещё немного, и эта щетина перерастёт в бороду. Но видимо, мужу было не до этого, да и куда ему здесь форсить в роддоме, не медсестёр же соблазнять… Предатель.

— Если ты передумала, — словно по борясь с собой сказал Рустам, — то, я думаю, что Матвей это хорошее имя для сына.

Хмельная радость взметнулась внутри меня, я с трудом смогла спрятать улыбку.

Да, это было хорошее имя для моего сына, но не для нашего.

— Я просто не знал, как ты отреагируешь, поэтому все эти дни обращался к ребёнку исключительно малыш.

Наверное, будь во мне меньше злости, будь во мне меньше опасений, меня бы эти слова безумно растрогали, но у меня в голове ещё очень ярко стояла картинка его секретарши в кабинете.

Я зажмурила глаза, чтобы рассеять это воспоминание, но не выходило.

Она же приезжала, это же она ему писала, это же он с ней ездил к Алику.

Какой лицемер.

Если Рус думал, что я это просто так оставлю, то он ошибался. Нет, ничего я так не оставлю.

Моему ребёнку не нужен предатель в виде отца, а мне не нужен муж, который не может удержать себя в руках при виде девки.

— Спасибо, — сказала я тихо и ещё раз отпила чай. Рус кивнул, вздохнул.

— Какие прогнозы дают врачи?

Я пожала плечами.

— Мама безумно хочет приехать…

Это была новость так себе. Нет, у меня была неплохая свекровь, потому что мы с ней толком никогда и не общались, но последние дни это было что-то с чем-то, это был какой-то бесконечно фантасмагоричный бред.

— Она очень переживает и думает, что я не справлюсь.

Выбирая между двух зол: свекровь или муж изменник, лучше пусть останется муж.

У меня в универе была странная девушка, красивая, и парень на несколько курсов старше, и все прекрасно знали, что он не самый честный мужчина. Но девица только кивала на все заявления о том, что с какой-то другой девкой видели её парня и так далее, а на одной из посиделок она как бы между делом призналась: нет ничего лучше в хозяйстве, чем завиноваченный мужчина…

Пусть лучше сейчас, пока все остро и горячо рядом будет виноватый Рустам, чем восторженная и энергичная свекровь.

— Я не готова никого принимать сейчас, — заметила я. И последний раз, отхлебнув чая, поставила чашку на тумбочку. Я вытянула шею, чтобы проверить, как малыш чувствовал себя в люльке, и Рустам, медленно встав, подкатил её прямо к кровати, чтобы мне было удобнее наблюдать.

— Я понимаю, поэтому, мне кажется стоит немного маму остановить…

Я покорно кивнула, ну, если мужчине в семье так казалось, что маму стоило остановить, значит, так и надо было делать. Я не собиралась проявлять никакого недовольства, я не собиралась ни вспоминать никаких скандалов, ни задавать вопросов.

Я не собиралась делать ничего, что могло сейчас помешать мне добиться своего своей цели.

Рустам должен быть уверен в том, что сейчас для меня первоочередной только малыш, а все остальные его похождения, его ложь, все это ушло на дальний план.

Пусть спит спокойно, а я пока постараюсь подумать и решить, как же мне поступить.

Понятно, что в таком состоянии я никуда не смогу ни уйти, ни уехать. Но если Рустам оставит малыша со мной, если он выкинет из головы тот факт, что мне надо от него уйти с ребёнком, то в скором времени я смогу это сделать.

Первая волна шока прошла, первый страх за то, что он отберёт малыша прямо в роддоме прошёл. Он не отберёт, осталось только выстроить правильную модель поведения, чтобы и дальше все было ровно так, как сейчас.

— Если ты чего-нибудь хочешь… — начал Рус, и я медленно облокотилась на подушку, прикрыла глаза.

Я хотела в душ, я хотела тишины, я хотела хоть немного одиночества, но это все второстепенно. Самое важное, что я хотела, чтобы мой ребёнок был со мной.

Я сделаю все что угодно…

— Если тебе надо, я не знаю, какие-то вещи, я отправлю водителя, мать все соберёт…

Но я только покачала головой.