Рокоссовский - Сергей Егорович Михеенков

по ликвидации ельнинского выступа, освободили Ельню и многие населённые пункты Смоленщины. Генерал Жуков жёсткими, порой жестокими мерами смог добиться стабилизации обстановки в районе Ленинграда. Пал Киев. В киевском «котле» была блокирована, а затем частично уничтожена, а частично пленена огромная группировка войск Юго-Западного фронта. При выходе из окружения в бою уничтожен почти весь штаб Юго-Западного округа и 5-й армии. Генерал Кирпонос погиб. Генерал Потапов попал в плен. Севернее Чернигова перестал существовать 9-й механизированный корпус, которым после убытия на смоленское направление Рокоссовского командовал генерал Маслов. Из остатков корпуса был сформирован сводный батальон и передан соседнему 15-му мехкорпусу генерала Карпезо. Ставка Верховного главнокомандования отдала приказ армиям Резервного, Западного и Брянского фронтов прекратить изнурительные атаки и «перейти к упорной обороне».

В эти дни, когда выпадали редкие и недолгие часы тишины, командиры заводили разговоры о семьях, жёнах, детях.

У него сжималось сердце. Вестей от жены и дочери он до сих пор не получил. Рассказ о гибели жены полковника Малинина потряс его настолько, что он принялся писать письмо за письмом, ещё не зная, дошло ли до милых его сердцу адресатов хотя бы одно из них. Оставалось упорно верить, что с женой и дочерью всё хорошо. Жить только войной и ненавистью к врагу было невозможно.

«Дорогие, милые Lulu и Адуся!

Пишу вам письмо за письмом, не будучи уверенным, получите ли вы его. Все меры принял к розыску вас. Неоднократно нападал на след, но, увы, вы опять исчезали. Сколько скитаний и невзгод перенесли вы! Я по-прежнему здоров и бодр. По вас скучаю и много о вас думаю. Часто вижу во сне. Верю, верю, что вас увижу, прижму к своей груди и крепко-крепко расцелую.

Был в Москве. За двадцать дней первый раз поспал раздетым, в постели. Принял холодную ванну – горячей воды не было. Ну вот, мои милые, пока всё. Надеюсь, что связь установим. До свидания, целую вас бесконечное количество раз, ваш и безумно любящий вас Костя.

27 июля 1941-го».

В Москву ездил на вручение ордена. Тогда награждали крайне редко. Даже медали вручались в Москве.

В конце сентября наконец получил радостную весть – отыскалась семья. Тут же приказал составить справку и выслать её по адресу, который значился в извещении. Справка была составлена 30 сентября 1941 года и в тот же день отправлена в Новосибирск:

«Предъявительница сего гражданка Рокоссовская Юлия Петровна является женой Командующего 16-й армией – генерал-лейтенанта тов. Рокоссовского Константина Константиновича.

Вместе с ней в гор. Новосибирске по улице Добролюбова № 91 проживает их дочь Ада Константиновна Рокоссовская.

Генерал-лейтенант Рокоссовский Константин Константинович за боевые заслуги награждён четырьмя орденами “Красное Знамя” и орденом Ленина.

На основании существующего законоположения члены семьи генерал-лейтенанта Рокоссовского пользуются льготами как семьи орденоносца».

Камень с души упал.

Разведка между тем доносила: противник в последнее время проявляет активность, особенно в тыловых районах, ведёт переброску грузов и техники; появились новые части, боевые порядки передовой линии уплотняются.

В сентябре Западный фронт возглавил генерал Конев. Ставка оценила его решительность и храбрость в период Смоленского сражения. На 19-ю поставили генерала М. Ф. Лукина[37]. На 20-ю – генерала Ф. А. Ершакова[38].

Впереди всех ждала Вязьма. Она уже уготовила двоим из них терновый венец мучеников.

Филипп Афанасьевич Ершаков, командуя 20-й армией, которая держала оборону между Дорогобужем и Спас-Деменском, прикрывая левый фланг 16-й армии Рокоссовского, попадёт со своим штабом в окружение. Попытки прорваться успеха не принесут. Армия распадётся на отдельные группы. Часть из них прорвётся к фронту и выйдет на сборные пункты. Другая до зимы будет бродить по окрестным лесам. Кто уйдёт к партизанам, кто останется у местных жителей, кто, сетуя на командиров, бросивших их на произвол судьбы, сдастся в плен (и таких будет много), кто окажется в плену не по своей воле – будет схвачен немецкими патрулями, полицаями и казачьими отрядами, служившими немецким оккупационным властям. Генерала Ершакова немцы схватят во время ликвидации «котла» в лесу. По другим данным, спустя месяц, более чем в 100 километрах юго-восточнее, за пределами «котла» в районе Сухиничей. В момент пленения, когда станет очевидным, что от немецкого патруля не уйти, генерал Ершаков выхватит пистолет и приставит к виску. Но немец успеет ударить по руке и пуля пойдёт вскользь. Это будет указано в рапорте начальника патруля. Пленного генерала будут содержать вначале в Шталаге-IIID, а затем в офицерском лагере Хаммельбург. Летом 1942 года генерал Ершаков умрёт: по одним сведениям – от сердечного приступа, по другим – от частых побоев охраны за антигерманскую агитацию.

Михаил Фёдорович Лукин командовал 19-й армией. Её позиции уходили к северу от Ярцева, смыкаясь с обороной 30-й армии генерала В. А. Хоменко. Лукин будет командовать всей окружённой группировкой, пытаясь пробить единый коридор, чтобы вывести основную часть войск и вытащить к Москве на Можайскую линию обороны тяжёлое вооружение. Не получится.

14 октября, четырежды раненный, потерявший способность сопротивляться и передвигаться, он попал в плен. Есть сведения, что четвёртое, самое тяжёлое ранение он получил во время последней схватки: немецкий офицер выстрелил в него в упор, пуля раздробила коленную чашечку и сустав правой ноги. К тому времени он уже имел три ранения, в том числе одно тяжёлое – были перебиты нерв и сосуд на руке. Когда фон Боку доложат, кто и в каком состоянии захвачен в Семлёвском лесу, он прикажет срочно доставить раненого советского генерала в госпиталь и сделать всё возможное для спасения его жизни. Немецкие врачи ампутируют ногу, уже поражённую гангреной. Позже, в концлагере, генералу Лукину немцы сделают хороший протез, которым он довольно долго будет пользоваться и после войны.

Но вернёмся к началу вяземской истории.

Накануне сражения Рокоссовский направил в штаб Западного фронта план обороны 16-й армии. Войска готовились к обороне на занятом рубеже. Нового командующего фронтом И. С. Конева, которому 11 сентября присвоили очередное воинское звание генерал-полковника, из Ставки постоянно инструктировали и наставляли по поводу того, чтобы в подчинённых штабах не допускалось и мысли о дальнейшем отступлении. В этом же ключе штабы армий планировали дальнейшие действия своих частей и подразделений. Планов на организованный отход, на вывод техники, войск и эвакуацию материальной части попросту не существовало.

План действий 16-й армии отличался от планов других армий тем, что наряду с обеспечением «решительного отпора противнику» предполагался «вариант на случай, если, несмотря на все наши усилия, противнику всё же удастся прорвать оборону. Этот вариант определял, как должны отходить войска, нанося врагу максимальный урон и всемерно задерживая его продвижение».

«Мысли, руководившие нами, – вспоминал маршал, – враг ещё намного сильнее нас, манёвреннее,