Рокоссовский - Сергей Егорович Михеенков

он всё ещё удерживает инициативу, поэтому нужно быть готовым и к осложнениям».

Помня завет фон Клаузевица: «Всегда готовьтесь ко всему, и как можно раньше», Рокоссовский со своим штабом сверстал план, предусматривавший несколько вариантов действия армии. «Хороший» – стояние на своих рубежах. И «плохой» – действия в отступлении. Таким образом, план Рокоссовского для Вяземской оборонительной операции состоял из двух частей.

Реакция Конева была такой: «Он утвердил первую часть плана, относившуюся к обороне, и отклонил вторую его часть, предусматривавшую порядок вынужденного отхода». План пришлось перерабатывать, приводить, как говорят, в соответствие с требованиями…

Тишина, лёгшая вместе с осенними туманами на позиции изготовившихся дивизий, на предполье и тылы, вначале изумляла уставших от боёв солдат и офицеров, потом стала настораживать и в конце концов раздражать.

Рокоссовский постоянно связывался то с Лукиным, то с Ершаковым, то с командармом-24 генералом Ракутиным[39], армия которого прикрывала район Спас-Деменска, находясь ещё южнее, почти у Варшавского шоссе. Все подтверждали тишину, делились последними разведсводками. Разведка – и воздушная, и наземная, и агентурная – в один голос твердила, что перед фронтом армии «по-прежнему находятся только пехотные части». Из штаба фронта никаких настораживающих сообщений тоже не поступало.

Командармы же, имея опыт летних боёв, чувствовали неминуемое – режим тишины вот-вот закончится.

Из мемуаров маршала: «Вообще информация командующих армиями была организована тогда очень плохо. Мы, собственно, не знали, что происходит в пределах фронта, а за его пределами и подавно. Это мешало.

Приехал к нам с группой офицеров Михаил Фёдорович Лукин. Артисты московской эстрады давали свой первый концерт на полянке близ штаба армии. Декорациями служил пожелтевший лес.

Концерт был очень хороший. Все аплодировали с удовольствием и благодарностью.

Песни песнями, но, пользуясь случаем, мы уединились с Лукиным и поговорили о поведении противника, вызывавшем насторожённость. Решили провести силовую разведку.

На следующий день это осуществили.

В бою взяли пленных. Они показали, что у них в тылу на ярцевском направлении появились какие-то танковые и моторизованные части.

Мы приняли меры усиления, особенно в дивизиях, седлавших главную магистраль Вязьма – Смоленск.

В. И. Казаков организовал контрартиллерийскую подготовку, в которой участвовал и дивизион “катюш”.

Ночь на 2 октября. Наблюдатели с переднего края и разведгруппы сообщали: со стороны противника явно слышен шум танковых моторов.

А с рассветом началось немецкое наступление на нашем центральном участке, где мы и ожидали удар.

Впервые за всё время вражеская авиация бомбила расположение нашего КП, не причинив, правда, большого вреда.

Находясь на наблюдательном пункте, мы видели, как почти одновременно с открытием артиллерийского и миномётного огня двинулись немецкие танки, а вслед за ними поднялась пехота. Но тут же ответили все орудия, предназначенные для контрартиллерийской подготовки. Били прямой наводкой противотанковые батареи. “Катюши” – уже целым полком – обрушили свои залпы на неприятельских солдат, вылезших из окопов.

Наша пехота не дрогнула. Она достойно встретила огнём атаковавшие её густые цепи. На некоторых участках дело дошло до рукопашных схваток.

Бой продолжался до двенадцати часов дня.

Противник, понеся большие потери в людях и технике, не добился успеха. 16-я армия отстояла свои позиции.

После полудня завязались напряжённые бои у Лукина. Противник несколько потеснил на правом крыле 19-й армии её части, но командующий говорил мне, что надеется своими силами восстановить положение.

Весь следующий день враг держал под сильным огнём наш участок обороны, не предпринимая наступления. Группы самолётов бомбили позиции батарей и вели усиленную разведку дорог в сторону Вязьмы.

Сообщения из 19-й армии к вечеру 3 октября стали тревожнее. Командарм говорил по телефону:

– Вынужден загнуть свой правый фланг и повернуть фронтом на север… Связи с соседом – 30-й армией – не имею.

Лукин просил помочь, и мы направили ему две стрелковые дивизии, танковую бригаду и артполк.

У нашего соседа слева генерала Ершакова было спокойно.

Из штаба фронта никаких тревожных сигналов не поступало.

А между тем гроза надвигалась. Вскоре она разразилась при обстоятельствах абсолютно неожиданных».

Это теперь мы знаем, что группа армий «Центр» начала операцию «Тайфун». А тогда штабы армий и дивизий, располагая ограниченными разведданными и скудной информацией из штаба фронта, ждали, что будет, где атакует враг, кто окажется под танками основного удара…

Рокоссовский и Лукин, возможно, приняли атаку 2 октября как ответ на разведку боем, проведённую ими накануне.

Но началось то грандиозное, что зрело на здешних полях с августа, когда немцы остановили своё наступление на Москву. Последние мгновения затянувшейся тишины заканчивались…

За час до рассвета 2 октября непосредственно перед атакой солдатам группы армий «Центр» зачитали обращение Гитлера:

«Солдаты Восточного фронта!

Глубоко озабоченный вопросами будущего и благополучия нашего народа, я ещё 22 июня решился обратиться к вам с требованием предотвратить в последнюю минуту опаснейшую угрозу, нависшую тогда над нами. То было намерение, как нам стало известно, властителей Кремля уничтожить не только Германию, но и всю Европу.

Вы, мои боевые товарищи, уяснили за это время два следующих момента:

1. Наш противник вооружился к готовившемуся им нападению буквально до зубов, перекрыв многократно даже самые серьёзные опасения.

2. Лишь Господь Бог уберёг наш народ, да и народы европейского мира от того, что варварский враг не успел двинуть против нас свои десятки тысяч танков.

Погибла бы вся Европа. Ведь этот враг состоит в основном не из солдат, а из бестий.

Теперь же вы, мои товарищи, собственными глазами увидели, что представляет собой “рай для рабочих и крестьян”. В стране с огромной территорией и неисчерпаемыми богатствами, которая могла бы прокормить весь мир, царит такая бедность, которая нам, немцам, непонятна. Это явилось следствием почти 25-летнего еврейского господства, называемого большевизмом, который представляет собой в истинном своём смысле не что иное, как самую обычную форму капитализма.

Носители системы и в том, и в другом случае – одни и те же: евреи и только евреи.

Солдаты!

Когда 22 июня я обратился к вам с призывом отвести ужасную опасность, угрожающую нашей родине, вы выступили против самой мощной державы всех времён. Прошло немногим более трёх месяцев и вам, мои боевые товарищи, удалось благодаря вашему мужеству разгромить одну за другой танковые бригады противника, вывести из строя его многочисленные дивизии, взять в плен громадное число его солдат и захватить бескрайние просторы – и не пустынные, но именно те, за счёт которых наш противник жил и восполнял потребности своей гигантской военной индустрии в сырье самого различного вида.

Через считаные недели все три важнейших промышленных района окажутся в ваших руках!

Ваши имена, солдаты вермахта, как и имена наших доблестных союзников, названия ваших