Письма - Винсент Ван Гог

(на котором старший из братьев не присутствовал) Винсент становится пациентом лечебницы в Сент-Поль-де-Мозоль.

В Сен-Реми Ван Гог продолжает писать, и теперь в его палитре преобладают темные, землистые оттенки, словно бы в противоположность светящемуся желтому цвету, который художник избрал в качестве основного, когда жил в Арле. При этом мазки Ван Гога становятся более свободными, уверенными, и его живопись обретает то высокое качество, которое признано уникальным свойством искусства Ван Гога.

На территории лечебницы и в ее окрестностях он нашел множество объектов для рисунков и этюдов. Несмотря на дискомфорт, который Ван Гог испытывал, живя бок о бок с психически больными людьми, а также на очередной приступ, случившийся у него в июле, Винсент создает здесь свои самые знаменитые работы, в их числе «Звездная ночь» и наполненные экспрессией изображения кипарисов, пшеничного поля, оливковой рощи.

Здесь он начинает работу над серией с использованием оттисков с картин Милле, Делакруа, Рембрандта. Все эти копии с холстов живописцев, которые были для Винсента идолами в искусстве, являются не копиями, а мощнейшей интерпретацией, которые сами по себе принадлежат к числу в высшей степени оригинальных произведений. Сам Ван Гог называл их «переводами». В октябре некоторые работы художника были представлены на выставке в Париже, где получили положительные отзывы критиков и коллег.

Несмотря на столь многообещающее событие, несмотря на увещевания Тео, Винсент все более погружался в мрачные мысли и ностальгию по северу, где родился и вырос. Он по-прежнему работал «словно одержимый», как однажды выразился Тео, и в конце декабря был сражен новым приступом.

1 января 1889

568

Когда я выйду отсюда, смогу снова вернуться к нормальной работе, скоро установится прекрасная погода, и я начну писать сады в цвету снова.

17 января 1889

571

Я снова начал работать, и уже сделал три этюда в мастерской плюс портрет доктора Рея[6], который подарил ему в благодарность за заботу.

Январь 1889

571а

В данный момент у меня в руках, а точнее на мольберте, портрет женщины. Я назвал его La Berceuse, или как мы могли бы сказать по-голландски (как у Ван Эдена, который написал эту книгу и которую я просил тебя прочесть), итак, на голландском Ван Эдена это могло бы называться Ons Wiegelied or Wiegster [ «Колыбельная песня» или «Женщина, качающая колыбель»].

Эта женщина одета в зеленое – оливкового цвета корсаж и юбку бледного зеленого веронеза. Ее рыжие волосы заплетены. Цвет лица желтый с ломаными оттенками для придания ему натуралистичности. Ее руки сложены, в них веревка похожего цвета.

Дальний план – киноварь (пол, состоящий из плиток). На стене обои, и конечно я придал им другие цвета. Обои сине-зеленые с розовыми георгинами, серединки цветков оранжевые и ультрамариновые.

23 января 1889

573

В работе у меня бывают удачи и неудачи, но не только неудачи. Если, например, за наши цветы работы Монтичелли коллекционер даст 500 франков, и эта картина, безусловно, стоит того, то осмелюсь сказать, что и мои подсолнечники стоят те же 500 франков для какого-нибудь шотландца или американца.

Чтобы верно передать жар золота этих цветов, а также другие тона, недостаточно того, что умеет делать каждый; это требует полной отдачи энергии, полной концентрации, на какие только способен мастер.

Когда я взглянул на мои холсты после болезни, одним из лучших показалась моя спальня.

28 января 1889

574

Когда ты приезжал в прошлый раз в Арль, возможно, ты заметил два холста размером в 30 в комнате Гогена, изображающих подсолнечники. Я в точности повторил их несколько раз.

У нас здесь все еще зима, поэтому дай мне спокойно продолжать работу. Если это работа безумца, это слишком плохо. Но я ничего не могу с этим поделать.

10 апреля 1889

Синьяку 583Б

Сейчас чувствую себя хорошо и работаю в лечебнице и ее окрестностях. Я только что вернулся с двумя новыми этюдами фруктовых садов. Вот тебе беглый набросок с них.

На том, что большего размера, я показал полоску зеленых окрестностей с маленькими строениями фермы, синяя линия Альп с голубым и белым небом. На переднем плане – поля с персиковыми деревьями в цвету, огороженные плетеным забором; все маленькое – поля, сады, фруктовые деревья, даже горы, как на японских пейзажах, сюжеты которых вдохновляют меня. Над другим пейзажем я работал в дождливый день, он почти полностью написан зелеными красками, с добавлением небольшого количества лилового и серого.

28 апреля 1889

587

Если бы ты сейчас видел здешние оливы! Листва цвета потемневшего серебра и позеленевшего серебра на голубом фоне. И оранжевый цвет вспаханной земли. Это нечто совершенно отличное от того, что можно вообразить себе на севере – утонченно и изысканно.

Одинаково подстриженные ветви ив, растущих на наших голландских лугах или поросль молодых дубков в наших дюнах. В шелесте олив слышится что-то близкое, задушевное, что-то очень древнее.

Они слишком прекрасны для меня, чтобы я осмелился написать их или хотя бы подумать об этом.

Олеандры говорят о любви и так же красивы, как «Лесбос» Пюви де Шаванна с его женщинами на берегу моря. Но оливы – это нечто совершенно иное, если попытаться сравнить их с чем-либо, то это будет Делакруа.

30 апреля 1889

Сестре В11

Я тем не менее работаю, и только что в лечебнице закончил два полотна. На одном из них палата, очень длинная палата с длинными рядами кроватей, занавешенных белым пологом, и фигуры пациентов, движущиеся вокруг. Стена, брусчатый белый потолок, лилово-белый или зеленовато-белый. Здесь и там окна с розовыми и светло-зелеными занавесками. Красный кирпичный пол. В дальнем конце дверь с распятием над ней. Это очень, очень просто. Затем как дополнение к первому холсту – внутренний двор лечебницы. Галерея из побеленных аркад, какие бывают в арабских постройках. Перед галереей очень старый сад с прудом посередине и восемью клумбами, усеянными незабудками, рождественскими розами, анемонами, маргаритками, лютиками и т. д., в нижней части галереи апельсиновые деревья и олеандры. Таким образом, эта картина полна цветов и свежей зелени. Но три мрачных черных дерева с изогнутыми стволами простираются через это великолепие. На переднем плане четыре круглых куста самшита. Местных обитателей, скорее всего, не заинтересует моя картина, моим желанием было всегда писать для тех, кто умеет оценить хотя бы немного художественную сторону картины.

3 мая 1889

590

Бывает, я сожалею о том, что расстался со своей голландской палитрой с ее серыми тонами и обратился к незамысловатым пейзажам Монмартра.

Я также думаю о том, чтобы снова как можно больше рисовать тростниковыми