Лимеренция - Х. К. Долорес

запах искусственного сливочного масла, просачивающийся сквозь каждую щель, и серый ковер Galaxy, усеянный зернышками попкорна.

На мне один из моих любимых топов, голубая блузка henley с длинными рукавами, которая подчеркивает мою талию и грудь, и почему-то все еще заставляет меня выглядеть совершенно раздетой рядом с темно-зеленым свитером Адриана.

Интересно, есть ли у него вообще футболка?

Пока пятнадцатилетний парень распечатывает наши билеты, Адриан спрашивает:

— Хочешь попкорна?

— О, нет. Все в порядке.

Он поднимает бровь.

— Серьезно? Ты пялишься на него все то время, пока мы здесь стоим.

— Мне просто нравится смотреть, как его готовят, — вру я, потому что мне действительно хочется попкорна, но если моя мама и вбила в меня одно правило за последние восемнадцать лет, так это следующее: не покупай в кинотеатре закуски по возмутительно высоким ценам. Этим восьмидолларовым попкорном мог бы стать пакет яиц и молока. Пачка любимых сигарет Рика.

— Как скажешь, — пожимает плечами Адриан, а затем обращается к кассиру. — Нам также нужен один большой попкорн.

На моем лбу появляются морщинки.

— Что ты…

— Знаешь, ты ужасная лгунья, — обрывает он меня. — Когда ты чего-то хочешь, это написано у тебя на лице.

— Это не так, — возражаю я, а затем хмурюсь. — Неужели?

Парень протягивает попкорн и билеты и бормочет:

— Приятного свидания.

Я не могу сдержать румянец, который подкрадывается к моей шее, когда мы выходим из кабинки.

Неужели люди действительно думают, что у нас свидание?

Я имею в виду, я думаю, это было бы логичным предположением о двух подростках, пробравшихся в кино посреди дня.

Если Адриан и слышит комментарий, он не подает виду, и мы находим свои места в темном, пустом зале. И зачем ему это? Я полагаю, что на самом деле его круг знакомств битком набит моделями и светскими львицами. Никто в Лайонсвуде — не говоря уже о ком-то калибра Адриана — никогда не смотрел на меня дважды.

И да, я достаточно осознаю себя, чтобы признать свое физическое влечение к Адриану, но это всего лишь физическая реакция. Несколько бушующих гормонов.

Потому что я скорее прижмусь к гадюке, чем буду фанаткой Адриана.

* * *

Адриан проводит большую часть прогулки обратно в кампус, разбирая темы и мотивы фильма, и я достаточно вовремя киваю, чтобы обмануть его и заставить думать, что я понимаю.

— Мне показалось, что длинные кадры с камеры немного бросаются в глаза, но… — На середине предложения он замолкает, достает телефон из кармана свитера и хмуро смотрит на экран.

— Все в порядке? — спрашиваю я.

Адриан швыряет свой телефон — определенно новейшую, самую изящную модель iPhone — прямо в меня.

Я осторожно беру его в руки, поднимая брови, когда вижу, что на экране.

— Это Софи. — Ну, это селфи Софи. Губы поджаты, ресницы распушены, на ухоженных ногтях — пара сережек в форме роз. Сообщение под ее фотографией гласит: Думаешь, они будут хорошо смотреться на мне? Мне просто нужен особый случай, чтобы надеть их.

— Дай угадаю. Это ее косвенный способ спросить, поведешь ли ты ее на танцы?

— Почти, — говорит он с тенью веселой улыбки. — Это ее косвенный способ спросить, возьму ли я ее на танцы, через покупку этих сережек для нее. И, независимо от того, как я отреагирую, я уверен, что она ожидает увидеть их в своем шкафчике в понедельник утром.

Я бросаю еще один взгляд на серьги — великолепные, но возмутительно дорогие, если судить по инкрустированной бриллиантами серединке.

— А ты?

Я не уверена, почему мой желудок переворачивается при мысли о том, что Софи появится на бале в честь Святого Бенедикта под руку с Адрианом, с парой розовых сережек, свисающих с ее ушей.

Я уверена, что это просто беспокойство, которое я испытываю. За нее. Она не знает, насколько он опасен.

— Я не знаю. Должен ли я? — спрашивает Адриан, поддразнивая.

Я тереблю обтрепавшийся край своей рубашки.

— Э-э……Я имею в виду, Я не знаю. Кажется, ты очень нравишься Софи, и, возможно, она нравится тебе, поэтому я не…

— Я Софи не нравлюсь, — вставляет он.

Моя голова поворачивается.

— Мы говорим об одной и той же Софи, верно?

Он закатывает глаза.

— Софи может думать, что я ей нравлюсь, но ей нравится сама мысль обо мне. Возможность того, что я мог бы для нее сделать. Что значит для нее быть привязанной к такой семье, как моя.

— Понятно. — Мои ботинки хрустят по куче сухих листьев на тротуаре.

Конечно, ей нравится сама мысль о нем.

Она, наверное, с криком побежала бы в противоположном направлении, если бы знала, какой он на самом деле.

— Такие люди, как Софи, такие люди, как мы, воспитаны для установления связей. Наши друзья, наши партнеры хороши ровно настолько, насколько они могут сделать для нас и наших семей. И это то, кем я являюсь для нее: абсолютной связью. Если не считать лечения рака, я не уверен, что Софи могла бы сделать что-то такое, чем ее семья гордилась бы так же, как они гордились бы, если бы она вышла за меня замуж.

Я не уверена, почему мне грустно за Софи. Может быть, это потому, что, несмотря на все мои проблемы с матерью, она никогда не оказывала на меня такого давления.

Учитывая все обстоятельства, планка для меня довольно низкая.

— Ты так и не ответила на мой вопрос, — голос Адриана прерывает мои мысли. — Должен ли я пригласить ее? — В его голосе снова слышатся дразнящие нотки — те, которые заставляют меня подозревать, что он уже принял решение.

— Ну, это зависит от обстоятельств. Ты хочешь установить с ней связь? — Я делаю вид, что еще не вглядываюсь в его лицо в поисках ответа.

Он усмехается, как будто я его оскорбила.

— Пожалуйста. У меня нет никакого желания заводить связь с Софи или водить ее на танцы. Конечно, семья Софи богата, и никто бы не расстроился, если бы я установил эту конкретную связь, но… — Его темные глаза блуждают по мне. — Я думаю, ты уже можешь сказать, что я не очень забочусь о людях. Большинство людей — их присутствие ничего для меня не значит. — В лучшем случае, они — обязанность. В худшем случае, это проблема, с которой нужно разобраться. Он не говорит этого, но ему и не нужно.

Самое худшее — это то, что случилось с Микки.

У меня много вопросов, начиная с: что сделал Микки, чтобы оказаться во второй категории? И заканчивая: Как я могу избежать попадания во вторую категорию?

— Кроме