Бальзам из сожалений - Евгения Михайлова

где только мысль пробивается к мысли. Где есть поле боя, раны, увечья, но это битва одних лишь чувств. И Ольга спросила:

– Я могу оставлять места, в которых угадывается чей-то образ? Не проясняя его? Или это не для печати?

– Не проясняя – можно. Это не о них, а обо мне. Мне нечего скрывать, но в склоках я не участвую.

Ольга тогда ничего не сказала Марине, даже поблагодарила за честность и доверие, но потом в ней возникло неприятное ощущение. Такие откровения на широкую публику могут быть опасными для человека, который сам в курсе, что вызывает у многих нездоровый интерес. Но ведь такая прямолинейная смелость, твердая резкость оценок – это, наверное, самая главная характеристика личности. Надо оставлять и трястись, что у них обеих могут возникнуть проблемы.

Она писала всю ночь, практически не задумываясь, как под диктовку. Писала и знала, что Марине понравится. Рано утром отправила ей текст и через пятнадцать минут получила ответ: «Хорошо. Спасибо. Поехали. С Богом». И файл со снимками.

Из трех прекрасных снимков Оля сразу выбрала один, но не торопилась отправлять его в редакцию вслед за текстом. Ей не хватало чьего-то постороннего, объективного мнения. В этом Марина не помощник, потому и прислала несколько. Видимо, тоже затруднилась с выбором. Тут-то и позвонил сосед Кирилл:

– Слушай, мать, не сочти за наглость оборзевшего фраера, но мне больше не у кого попросить кусок хлеба. В прямом и трагическом смысле. Очнулся после провального сна, а поблизости ни крошки. За окном гроза, если ты не в курсе, а я с детства боюсь грома. Не думаешь ли ты, что это повод и возможность преломить нам с тобой твой хлеб? Забыл спросить, он у тебя есть?

– Ты не поверишь, Кирилл, но тебе нереально повезло. Я вообще не покупаю хлеб в магазине, я его терпеть не могу. Нормально живу без него. Но именно сейчас – по погоде и настроению – вынимаю из духовки сказку собственного приготовления под названием «банановый хлеб». Прочитала когда-то рецепт то ли французского, то ли итальянского кулинара, сидел он у меня в голове, а сегодня утром вдруг все ингредиенты оказались под рукой, и я отправила их в одну миску, затем в духовку. Запах – даже не с чем сравнить. Как в раю, наверное.

– Я не совсем понял: ты хочешь этим со мной поделиться или наоборот, по-садистски усугубляешь мои муки?

– А я похожа на такую, которая усугубляет по-садистски?

– Если честно, то очень. Так что мы решили?

– Спускайся ко мне. Я даже кофе сварю. И мне нужен кто-то, кто помог бы сделать один выбор. Это по работе.

– А. Тогда все понятно. Я – рефери высочайшего класса по всем вопросам. Даже побреюсь ради такого случая. А ты пока поищи какую-нибудь колбасу к своему банановому извращению. Можно еще яйцо или даже суп. Работников нужно кормить.

В общем, у Кирилла под банановый хлеб хорошо пошел винегрет, исчезли остатки заливного из индейки и даже полкилограмма ванильного пломбира. Хлеб они преломили однозначно. Не поровну, конечно. Но теплый ароматный кусочек успела ухватить и хозяйка.

Оля спросила у Кирилла в ожидании, когда он насытится:

– Слышала, ты хороший айтишник. Это правда?

– Нет. Категорическая ложь. Я не хороший айтишник, я компьютерный гений. Если что – обращайся. Твоя жизнь сразу станет иной.

– Отличная новость. Я примерно в таком качестве и хочу тебя использовать. Пока всего лишь выбрать один снимок из трех. Мне интересно, совпадет ли твой выбор с моим.

– Ладно. Выводи сразу три. Я сделаю две вещи. Определю, что выбрала ты, и точно скажу, что нужно по уму и профессионализму.

На одном фото Марина стояла у большого панорамного окна. Черное облегающее вечернее платье с овальным декольте. Очень стройная, пропорциональная фигура, нежная шея, красивое лицо с профессиональным макияжем, взгляд спокойный с оттенком печали. Это, конечно, самый эффектный и пиарный снимок. На втором она за компьютером. На мониторе текст. Марина в очках, она повернула голову к фотографу и улыбнулась почти робко, как будто ее поймали за чужим, непривычным делом. Милый и талантливый снимок. И третий. Марина в каком-то заброшенном саду. Старые деревья, высокая трава. Видимо, дует ветер, потому что волосы немного растрепаны, светлая прядь прильнула к щеке и губам. А над ней такой потерянный и горестный взгляд, как будто женщина заблудилась, не слышит живых звуков, а вокруг не сад. Это непроходимые чащи ада с деревьями-скелетами, которые тянут к жертве плети своих хищных ветвей.

– Я так понимаю, тебе нужно фото для твоего материала и это снимки героини, – произнес Кирилл. – Газета или журнал, конечно, выберут первый снимок. Подойдет и второй. Думаю, твой выбор – как раз первый. А я скажу так. Не показывай им первые два. Отправь только третий.

– Даже не знаю, как ответить, – задумчиво произнесла Оля. – За выбор – пять. За то, что так недооценил меня, не поставил с собою рядом, – два. Да, взяли бы первый и второй. Я выбрала третий и мучаюсь. Здесь как будто Марину подловили в момент самой страшной слабости, растерянности и неверия больше ни во что. Я боюсь, что такой снимок ей только навредит. У нее тяжелая судьба, и люди к ней бывают беспощадны. Но, с другой стороны, она сама прислала и этот снимок.

– Нельзя навредить человеку, показав его в момент сильных переживаний. Снимок в вечернем платье сделает твой материал очень красивым. Второй – милым и занятным. Третий – значительным и сложным. Умные поймут, дураки навредят в любом случае. Я встречал фото этой женщины. Она кто?

– Марина Алексеева. Актриса и писатель. Нет сил и времени рассказывать сейчас подробнее. Всю ночь работала. Погугли сам. Теперь я верю, что ты меня поймешь. Спасибо за помощь.

– Да не за что. Мы, спецы, банановый хлеб не даром едим.

Когда материал Ольги Журавской «ЭТО НЕ ПОБЕГ» появился на сайтах изданий, его выложили некоторые каналы, Оля отправила ссылки Марине и позвонила Кириллу.

– Привет. Прислать материал?

– С целью? – уточнил Кирилл.

– Ну, просто мнение. Как получилось с нашим общим выбором и вообще… И есть небольшая просьба.

– Раз просьба, я готов. В таком случае не нужно присылать. Скажи, когда зайти. И не то чтобы я был голодный, но не откажусь.

– Тогда через два часа. Будет тебе и первое, и второе. Я, к слову, ем по очереди – один день первое, на следующий второе. Иначе лопну и стану бочкой: слишком вкусно готовлю.

– В таком случае тебе со мной