Бальзам из сожалений - Евгения Михайлова

И вдруг, неожиданно, лицо теплеет, массивные руки бессильно опускаются, а во взгляде появляется робкая, почти детская надежда на что-то простое и милое, прорвавшаяся из суровой и недоверчивой души. Такого исполнителя не забудешь. Но в последние годы Оля точно не видела его на экране.

И Артем, и Марина – достаточно скрытные люди. Мягко говоря, они не из тех, кто делает пиар на личной жизни. В открытом доступе ни одного интервью, в котором они упоминали бы о семье, о чувствах. Максимум, что удалось найти, – это оценка друг друга как профессионалов. Хорошая оценка, благодарность соратнику за поддержку и верность. Но, как говорит герой одного сериала: «Я не верю фактам. Только сплетням». И Оля при своем очень скромном личном опыте была согласна с этой не совсем шуткой. Она наслушалась столько неприкрытой лжи на темы отношений, что просто отключается, когда дело доходит до этого заранее оговоренного куска беседы. Она слушает не слова, а интонации. Видит не отработанные умиленные и трогательные взгляды, а язык тела, который так часто говорит об обратном. Нет тут никакой любви и сладостного упоения друг другом. В самом лучшем случае – терпят из последних сил. Есть, конечно, уникальные союзы глубоких людей, которые на самом деле вместе и в счастье, и в горе, и в богатстве, и в бедности. Но им слова на публику вообще не нужны. Им под запись друг на друга умиленно смотреть ни к чему, потому что они уже – один человек.

Сдержанность Марины и Артема Оле импонирует. Но эти двое явно не стали одним человеком. В них даже не возникло ни малейшего сходства ни в чем. Оля смотрит на их портреты рядом и кожей чувствует, насколько они разные люди и как тяжело было им вместе. Они развелись после пяти лет брака. К этому времени уже многие знали о болезненной, неразрешимой ситуации, которая едва не убила обоих.

Вот она, причина. Маститый, седовласый, прочно женатый театральный режиссер с одним моральным императивом – требовать от всех признания собственной гениальности. Впрочем, талант у него на самом деле есть.

Режисер Николай Крылов пригласил Марину Алексееву в свой театр, увидев ее в небольшой роли в проходном спектакле ТЮЗа. Она была удивлена и польщена, конечно, но не сомневалась, что привлекла его внимание из-за отсутствия исполнительницы определенного амплуа. Полагала, что может рассчитывать в самом блестящем случае на роли третьего-четвертого плана. Кому не известно, какое количество актрис с именами, опытом и устойчивой репутацией готовы передавить друг друга за главные роли у Крылова. Об этом у Алексеевой было короткое интервью с «акулой пера», мастером саркастического освещения театральных новостей.

Однако вскоре Крылов в своих обильных интервью, которые обожал, стал с восторгом говорить о своем удивительном открытии: начинающая актриса поразила его редким дарованием и у него на нее большие планы. Те оказались намного больше, чем наивные читатели и слушатели могли вообразить. Прошло не так много времени, и все заговорили об одном: Марина Алексеева стала получать одну главную роль за другой. И, разумеется, тут же миру поведали сплетни, они в очередной раз напрочь затмили факты. А когда якобы сплетни исходят от людей, которые что-то наблюдают собственными глазами, то это уже другое. Это показания свидетелей обвинения.

И никто не мог опровергнуть сплетни о том, что Крылов ежедневно по вечерам обучал свою актрису особой науке: как в считаные дни взлететь с узкого пространства дебюта к безграничным высотам мастерства примы, вскоре главной и единственной. И тут ответ на все вопросы не в том, чему обучал, а как. Долгими часами, до ночи, за закрытой дверью и всегда только вдвоем.

Надо отметить, что терпения всем действующим лицам по обе стороны двери хватило на годы. Даже надменной и властной супруге режиссера Екатерине. Карьера Алексеевой была стремительной и уникальной, пламя коллективного негодования, зависти и даже ненависти, казалось, никак не опалило ни Алексееву, ни Крылова. И никто, даже самый коварный и изобретательный разоблачитель, ни разу не выследил этих двоих больше нигде: ни в публичном месте, ни в отеле или съемной квартире. Только в его кабинете за закрытой дверью. Только до ночи.

«Неужели такой козел? – немного ошарашенно читала все это Оля. – Это же пытка в застенке для женщины – такая «любовь», он же ее, конечно, имел в виду.

Закончилось все ожидаемо. Избежать жуткого скандала было бы возможно в одном случае: если бы мужем новой примы Крылова не был Бородин. Однажды ночью он взломал эту ставшую легендарной дверь и выбил Крылову челюсть. От удара тот сильно ударился головой. Нюансы остались неизвестными. Говорят, дело против Бородина завели, но его закрыл сам Крылов. И еще говорят, что после избиения и травмы Крылов перенес инсульт. Но вся информация по поводу его восстановления скрыта. Известно лишь, что он сейчас в строю и на посту. Артем и Марина развелись. Он не снимается, живет уединенно в маленьком загородном доме, оставив бывшей жене квартиру. О нем даже сплетен нет. Она возникла уже как автор туманно-загадочных книг, таких же притягательных и непостижимых, как ее собственный образ, который она не сыграла на сцене.

…Ольга позвонила из машины, когда подъехала к дому Алексеевой. Та встретила ее на одиннадцатом этаже в проеме открытой двери квартиры. Оля очень постаралась, чтобы ее взгляд не выдал голода любопытства, которое требовало рассмотреть сразу все: детали внешности, калейдоскоп выражений, степень открытости или замкнутости. И самое первое, что необходимо понять: соглашаясь на разговор, эта странная женщина думала лишь о своем интересе, продвижении книг и прояснении позиции автора для широкой публики или она почувствовала что-то похожее на симпатию и доверие именно к ней, Оле? Многие говорят, что она отказывает журналистам.

– Привет, Оля, – сказала Марина. – Проходи. Давай сразу на «ты». Так обеим будет проще. Ты мне симпатична.

«Черт, – подумала Оля. – Все-таки ясновидящая? Уже читает мои несчастные мысли?» – И ответила:

– Доброе утро, Марина. И я рада встрече. Конечно на «ты». У меня даже нет заготовленных вопросов. Сразу решила: это тот случай, когда я хочу только слушать.

– Хорошо. Как получится. А пока пошли на кухню. Я сварила кофе и разогрела тосты, но сама есть не стала. Решила подождать.

– И я не смогла есть дома. Всегда волнуюсь перед интервью.

В ярко освещенном холле с зеркалами от пола до потолка по одной стене она видела Марину, как на крупном плане кинопленки. Рассматривала, успокаивалась и утоляла самый острый голод любопытства. Марина была в тонких бежевых бриджах