Цепи судьбы - Маурин Ли

— Они сохранились? — удалось вставить мне. Они могли попасть к дяде Хэрри или дедушке Паттерсону. — Я бы очень хотела их почитать.

— Насколько мне известно, нет, моя хорошая.

— Мама была начальником станции всю войну?

— Нет, около девяти месяцев. Она со всеми там подружилась. Понд-Вуд не был деревней в полном смысле этого слова. Там было всего несколько десятков домов, несколько ферм. В то лето, когда Эми работала в Понд-Вуд, станция была как картинка, вся в цветах. Мы часто ее там навещали. Мы ездили на поезде: я, мама, Джеки и Бидди, какой-то капитан, который жил в одном с Эми доме. Марион была там всего один раз. — Чарльз поджал губы и презрительным тоном продолжил: — Как ты знаешь, они с твоей матерью никогда не ладили. — Я удивилась, он очень редко критиковал Марион. — Именно там, на станции Понд-Вуд, Джеки познакомилась со своим мужем, Питером. Мне кажется, он положил глаз на твою маму, но она уже была замужем за твоим отцом.

— О выкидыше я знала. — Это было в газетных вырезках о судебном процессе.

— Тогда Эми никому об этом не сказала. Черт! — выругался Чарльз. — Я проколол себе руку. — Он пососал палец.

— Ты должен последовать моему примеру и надеть перчатки.

— Только слюнтяи и женщины надевают перчатки для работы в саду. А ты знаешь, — продолжал он, — что, отправляясь на работу, твоя мать каждый день брала такси до вокзала Эксчендж и так же возвращалась обратно? Она, должно быть, тратила на такси больше, чем зарабатывала. — Внезапно ему на глаза навернулись слезы. — Если бы ты знала свою мать такой, какой она была тогда, Маргарита! В ней было столько жизни.

Прошло больше трех недель с того времени, как моя мать написала Чарльзу, пообещав, что скоро приедет к нам. Кэти Бернс считала, что Эми легла в больницу, чтобы сделать операцию, от которой отказалась в тюрьме.

— Какую? — поинтересовалась я. Меня опять вызвали в кабинет директора, когда в четверг днем в моем расписании появилось окно. У моего класса был урок пения, и мое присутствие не требовалось.

Последовала длинная пауза, и Кэти признала, что ей не приходит в голову ничего, кроме гистерэктомии, и было бы глупо ждать для этого освобождения.

— А что бы ты сделала, Маргарита, если бы только что вышла на свободу, проведя в тюрьме двадцать лет?

— Думаю, мне бы хотелось избавиться от тюремного запаха. Отвыкнуть от тюрьмы. Я бы накупила кучу одежды и косметики, сделала прическу. Что-нибудь в этом роде, — неуверенно закончила я. Это прозвучало очень банально.

— Для всего этого не потребовалось бы столько времени. Это не заняло бы три с половиной недели.

— Возможно, она поехала куда-то отдыхать, — предположила я.

Кэти Бернс больше всех остальных была озабочена исчезновением моей матери. Чарльз сохранял невозмутимое спокойствие. «Зная Эми, я уверен, что она появится, когда ей этого захочется», — заявлял он.

Хэрри ее отсутствие тоже не заботило. «Лишь бы у нее было все в порядке. Я уверен, что мы бы узнали, если бы с ней что-нибудь случилось».

— А что, если Эми отправилась в гости к Джеки и Бидди? — размышляла моя директриса. — Возможно, она сейчас в Канаде.

— Она бы предупредила нас, что собирается в Канаду. Ей незачем хранить это в тайне.

— Пожалуй, ты права.

Я заметила, что в пепельнице было всего три окурка. По крайней мере, Кэти Бернс стала меньше курить, невзирая на то, что ее подруга до сих пор не вернулась домой. Наверное, она постепенно привыкает к этой мысли.

На следующее утро Гари Финнеган вошел в класс, хромая. На его правом носке я заметила кровь. Я подозвала мальчика к себе.

— Как это произошло, Гари?

— Я споткнулся, мисс.

Как и в тот раз, когда я расспрашивала его о разбитой губе, он отвел глаза. Мальчик выглядел таким несчастным, что я решила, что пора что-то предпринять. Я не сомневалась, что он не падал. Я уже давно попросила Джоан Флинн присматривать за Гари, и она говорила, что его оставили в покое.

— Пожалуй, даже чересчур, — добавила она. — Но детей нельзя заставлять играть друг с другом. От этого будет только хуже. Когда-нибудь Гари станет среди них своим. Будем надеяться, что это случится до конца семестра. К тому времени дети к нему привыкнут.

Я опустила серый носок. Лодыжка напухла и сильно кровоточила. Наверняка кто-то ударил его ногой.

Я вышла в коридор и поймала одну из девочек постарше, бежавшую в свой класс.

— Отведи, пожалуйста, этого малыша в кабинет миссис Миллер, и попроси обработать лодыжку и заклеить ссадину пластырем.

— Хорошо, мисс, — пропела девочка. Сэйра Миллер была школьной секретаршей. В ее кабинете хранилась аптечка первой помощи.

Я велела Гари поскорее возвращаться и начала урок. Первым уроком было изобразительное искусство. В классе уже не было парт, как тогда, когда я только пришла в школу. Вместо них стояло четыре стола, окрашенных в разные цвета — красный, синий, желтый и зеленый, — за каждым из которых сидели семь или восемь детей. Каждому из них я вручила по большому листу бумаги для рисования, клей, мелки, маленькие квадратики цветного картона, пластмассовые ножницы и другие мелочи и сказала приклеить квадратики к бумаге так, чтобы получился домик, а фон нарисовать мелками.

— Вчера вечером я сделала вот это, — я показала им свой домик, изготовленный накануне. Я всегда старалась, чтобы мои поделки не были безупречными, поскольку это могло отпугнуть детей. — Я сделала крышу красной, но вы можете выбрать для нее любой цвет. Вы можете нарисовать деревья или играющих детей, а также облака и солнце в небе.

— Можно нарисовать возле домика машину, как у моего папы?

— Да, Барри.

— А можно нарисовать качели в саду? В нашем саду есть качели.

— Конечно, Эстер. — Маленькая хвастунишка, подумала я.

Я начала ходить по классу. Я удивлялась и огорчалась одновременно, наблюдая за тем, как быстро и ловко принимаются за работу одни дети, используя квадратики как кирпичики и приклеивая их к бумаге, в то время как другие сидят в полной растерянности. Я старалась ничего не подсказывать напрямик, чтобы они были уверены, что все идеи принадлежат им лично.

Мои часы показывали половину десятого. Гари уже должен был вернуться. Возможно, Сэйра Миллер была занята и ему пришлось подождать. Я не могла удержаться от того, чтобы постоянно не посматривать на часы. Через несколько минут я оставила дверь класса открытой и помчалась в кабинет секретарши, который находился рядом с кабинетом мисс Бернс.

Когда я открыла дверь, Гари нигде не было.