Цепи судьбы - Маурин Ли

По некоторым дорогам невозможно было проехать. В Ливерпуле сугробы за одну ночь вырастали выше окон первого этажа. Когда люди утром отдергивали шторы, им казалось, что они живут в иглу.

Поезда Эми часто опаздывали. Она склонна была думать о поездах, проходящих через ее станцию, как о «своих».

«В любом случае, — писала она Барни, — похоже на то, что на Рождество станция должна работать, хотя я не могу себе представить, что кто-нибудь соберется куда-то ехать. Можно будет уехать немного раньше, в четыре двадцать семь вместо шести двадцати семи, но и только. Элспет, жена Уильяма, принесет мне индейку. Я никогда еще не ела индейку, так что мне не терпится ее попробовать».

Эми не могла отделаться от мысли, что если бы она не была начальником станции, то могла бы поехать в Суррей повидаться с Барни, а потом добираться в Ливерпуль хоть целую неделю.

Он прислал ей подарок — крохотные золотые часы на гибком браслете. Они выглядели безумно дорогими. «Это коктейльные часы», — писал Барни. Эми носила их, не снимая, хотя иногда и задавала себе вопрос, не следует ли ей поберечь их для вечеринок с коктейлями. Она купила мужу кожаные перчатки на меху и положила в каждый палец по крохотной записке. В каждой записке говорилось, как сильно она его любит. Эми начала вязать ему шарф — мама показала ей, как это делается. Барни пообещал позвонить на Рождество, но понятия не имел, в котором часу ему это удастся.

Кэти написала из Китли, Йоркшир, что она замечательно проводит время. Она служила в финансовом отделе и училась печатать на машинке.

«…девчонки, с которыми я живу, просто прелесть. Почти каждый вечер, кроме субботы, мы ходим в паб. По субботам на военной базе танцы. Со всей округи свозят на автобусах солдат, и на одну девушку обычно приходится до десяти парней. Но что мне нравится больше всего, так это то, что у меня теперь своя кровать. Честное слово, Эми, спать одной — это так здорово…»

Хэрри прошел курс основной подготовки и теперь находился в лагере под Лидсом. Ходили слухи, что после Рождества его роту должны отправить во Францию.

Эми изучила выцветшую карту, приколотую к стене билетной кассы, и обнаружила, что Китли и Лидс находятся совсем недалеко друг от друга. У нее сложилось впечатление, что Хэрри плохо в армии, поэтому она написала ему и сообщила, где находится Кэти. Если она его интересует, ему будет нетрудно ее разыскать.

На Рождество опять мела метель. Эми приехала в Понд-Вуд и обнаружила у двери билетной кассы гору свертков. Мисс Фезерс связала для нее чудесный чехольчик на чайник, Эндрю Вудс и Бенни Картер купили коробку шоколадных конфет «Кэдбери», а Элси Пэддик, которая каждую неделю ездила на танцы, принесла флакон духов «Вечер в Париже». Эми больше не пользовалась такими дешевыми духами и решила подарить их одной из сестер, но почти сразу передумала. Подарок был сделан от всего сердца, как же она могла его отдать? Она обильно надушилась, прежде чем растопить камин и завести часы.

Чуть позже выглянуло солнце, и на короткий промежуток времени Понд-Вуд предстал в сверкающей, ослепительной красоте. Подарки продолжали прибывать. Мистер Клегг, которого очень непривычно было видеть в вязаном шлеме вместо котелка, явился с бутылкой портвейна, Майра Мак-Карти принесла кусок рождественского пирога, а какая-то незнакомая женщина подарила Эми апельсин.

— Вы всегда угощаете мою внучку конфетой, когда мама везет ее в больницу, — сказала она. — Я вам очень благодарна.

Сюзан Конвэй с мужем и детьми пришли как раз вовремя, чтобы успеть на поезд в двенадцать двадцать семь.

— Мы обедаем у мамы, — прошептала Сюзан, покупая билеты. — Мне удалось убедить Джона переночевать в Ливерпуле. Я так счастлива!

Джону было около тридцати лет, у него было обветренное лицо, и он, похоже, потерял дар речи при виде женщины — начальника станции.

Эми продала больше билетов, чем ожидала, людям, желавшим навестить родственников. В час Элспет принесла обед — жареная индейка, жареная картошка и всевозможные овощи.

— Брюссельскую капусту я сорвала только сегодня утром, — сообщила Элспет. Она уселась в кресло, и пока Эми ела, познакомила ее с местными сплетнями. Глэдис Плантер беременна, а Дорис Спэрроу нет. Все думали, что она беременна, но она просто толстеет. Если так будет продолжаться и дальше, она скоро не пролезет в двери. Ах да, у Питера Альтона сперли курицу. Он уверен, что кто-то из Киркби приготовил из нее свой рождественский обед.

Когда Эми закончила есть, Элспет сказала, что, пожалуй, она вернется к Вилли. Она забрала тарелку и удалилась, весело напевая под нос.

Чем они там занимаются? — спрашивала себя Эми. — У них нет детей, нет радио, в их домишке отсутствует газ и электричество, и она не припоминала, чтобы они куда-нибудь ездили. Элспет много готовила, а Уильям ухаживал за их большим садом, но о других занятиях Эми ничего не было известно. Может быть, они читают, играют в карты или поют псалмы? Общаются ли они хоть с кем-нибудь? От одних этих мыслей на душе у Эми становилось тоскливо.

В три сорок пять прибыл поезд из Ливерпуля, и Эми готова была поклясться, что она услышала веселую болтовню еще до остановки поезда. Поэтому когда она увидела, что из поезда выходят ее сестры, ее это ничуть не удивило, хотя и тронуло до глубины души. Подумать только, они проделали весь этот путь, чтобы на Рождество увидеться с ней! На них были почти одинаковые шапочки, перчатки и шарфы, связанные красивым замысловатым узором «фэр-айл»[13].

— Барни прислал нам их на Рождество, — пояснила Бидди. — И подарил маме хорошенькую эмалированную пудреницу и такую же помаду. Теперь, когда на нее ни посмотришь, она или пудрит нос, или подкрашивает губы.

— Она пригласила к обеду какого-то ужасного типа с работы! — воскликнула Джеки. — Его зовут Билли Мартин. Нам просто необходимо было куда-нибудь убраться.

— Он не замолкает ни на минуту, — сообщила Бидди. Классический случай, когда вор кричит «держите вора».

— Он предложил нам закурить, — хихикнула Джеки.

— Он остается к чаю и все такое, — заявила Бидди. — Думаю, он положил на маму глаз.

— Что положил? — переспросила Эми. Кроме Барни и мамы, больше всего на свете она рада была видеть сестер.

— Глаз. Это означает, что он влюбился в нее по уши, — объяснила Бидди. — Господи, Эми, как же здесь тоскливо! Это похоже на край земли.

— Пойдемте в билетную кассу. Это на другой платформе. Там очень тепло. — Через сорок пять минут, в четыре двадцать семь, они все сядут в поезд до Ливерпуля, а пока у них есть время, чтобы устроить небольшую вечеринку.