Рождественский Клаус - Энн Айнерсон

— Мне кажется, я должен нервничать больше, — говорит он, садясь в соседнее кресло. — По правде говоря, я ждал этого дольше, чем готов признать. Я понял, что Ханна особенная, в тот день, когда мы встретились, и хотя нам потребовалось пятнадцать лет, каждый шаг на этом пути стоил того.

Я сажусь рядом с ним, откинувшись назад.

— Как ты узнал, что Ханна — та самая?

Он сказал мне в самом начале, что она ему нравится, но мы никогда не говорили о том, что заставило его захотеть продолжить отношения или сделать ей предложение.

— Я никогда не забуду, как она поставила мне ультиматум, — посмеивается Эндрю. — Мы пошли в кино, только вдвоем, и направлялись в ее любимый итальянский ресторан. Она остановилась посреди тротуара и сказала мне, что Мэв Миллер, парень, с которым она познакомилась в кофейне, где работала, пригласил ее на свидание. — Челюсть Эндрю сжимается, как будто ему физически больно об этом думать. — Мое сердце колотилось, когда она призналась, что хотела отказать ему, но не могла ждать меня вечно. Она была расстроена тем, что мы проводили так много времени вместе, делая все, что делают пары, но я никогда не проявлял интереса к следующему шагу.

— Почему ты ждал так долго? Ты никогда не скрывал того, что она была недосягаема для всех, кто проходил мимо.

Все было наоборот. Он угрожал каждому мужчине, который хотя бы не так посмотрел на Ханну, и проводил с ней каждую свободную минуту. Но когда дело дошло до того, чтобы на самом деле заявить на нее права, он, похоже, не смог заставить себя переступить эту черту.

Он вздыхает, проводя рукой по волосам.

— Ты помнишь, каким я был в те ранние дни. Я был полон решимости не позволить ничему встать на пути моей карьеры, и я никогда не считал себя человеком, способным остепениться с женой и детьми. Однако чем больше времени я проводил с Ханной, тем сложнее мне становилось представить свое будущее без неё. — Он останавливается, чтобы поправить запонки. — Ее ультиматум был тем звоночком, в котором я нуждался. Я не мог позволить ей уйти и рискнуть потерять ее из-за кого-то другого. Единственное, о чем я сожалею, — это то, что мне потребовалось так много времени, чтобы увидеть то, что было прямо передо мной.

Мы с Эндрю похожи в том, как оба ставим свою карьеру превыше всего остального, но для него Ханна теперь на первом месте. Я понимаю, почему он сожалеет, что так долго ждал, чтобы взять на себя обязательства, но в конце концов она стала центром его вселенной, и он не хотел бы, чтобы было по-другому.

Что заставляет меня задуматься, куда я поеду отсюда. Если я позволю тому, что есть у нас с Лилой, закончиться не более чем мимолетным рождественским увлечением, есть вероятность, что я отступлю от лучшего, что когда-либо случалось со мной. Нет никакой гарантии, что все получится, но смогу ли я действительно вынести мысль о том, что она найдет счастье с кем-то другим? Потому что если я уйду, она определенно это сделает. Ни один мужчина не будет настолько глуп, чтобы позволить кому-то вроде нее ускользнуть.

Так какого черта я должен это делать?

Это новое открытие оставляет мне только один выбор. Я должен признаться Эндрю. Если я этого не сделаю, есть вероятность, что позже все станет еще хуже.

Я прочищаю горло, мои нервы туго скручиваются в животе.

— Мне нужно тебе кое-что рассказать.

— Что именно? — спрашивает он.

— Помнишь, как ты спросил меня, интересна ли мне Лила?

Он хмурится, лицо сморщивается от беспокойства.

— Да. А что насчет этого?

Ничего не поделаешь.

— Это сложно, но у меня есть чувства к ней, — признаюсь я, готовясь к его реакции.

Он расслабляется в кресле, скрещивая руки на груди.

— Честно говоря, я не могу сказать, что удивлен. На самом деле, я почти уверен, что ты последний, кто это понял. Есть ли причина, по которой ты рассказываешь мне сейчас?

— Я думал отложить разговор до свадьбы, но с твоим отъездом в медовый месяц сегодня вечером я не хотел рисковать, что ты услышишь это от кого-то другого.

— Это какая-то рождественская интрижка? — Он прищурился. — Потому что ты должен знать, что Лила была сильно влюблена в тебя еще со средней школы. Каждый раз, когда я приезжал или звонил домой, она спрашивала о тебе, практически сияя, когда упоминалось твое имя. И я почти уверен, что она так и не смогла с этим смириться. Так что я спрошу тебя еще раз, каковы твои намерения относительно моей сестры?

Он терпеливо ждет моего ответа.

Я делаю глубокий вдох.

— Могу сказать наверняка, что она важна для меня, и я хочу, чтобы она была в моей жизни. У нас еще не было возможности поговорить об этом, но я чувствую, что ты заслужил правду. Ты всегда был рядом со мной, и я не хочу ставить тебя в положение, когда ты чувствуешь себя ослепленным, особенно с участием Лилы.

Его выражение лица становится непроницаемым, пока тишина затягивается, и как раз когда я думаю, что он собирается встать и уйти, слабо улыбается.

— Пожалуйста, объясни, как ты перешел от приезда в Старлайт Пайнс с моей сестрой, о чем ты и не думал, к тому, что сейчас, всего четыре дня спустя, ты говоришь мне, что хочешь быть с ней?

— На самом деле, первая часть не совсем правда, — признаю я.

Эндрю хмурит брови.

— Что ты имеешь в виду?

— На твоей помолвке я нашел Лилу, прячущуюся в фотобудке. Я присоединился к ней, и мы немного поговорили. Только позже в нашем разговоре я понял, кто она, и вскоре ушел. Но это не помешало мне думать о ней каждый день с тех пор.

Это правда, хотя я держу подробности при себе. Тот факт, что мы с Лилой поцеловались в фотобудке, не имеет отношения к этому обсуждению.

Эндрю выпрямляется в кресле, издавая смешок.

— Что смешного? — спрашиваю я.

— Мне только что пришло в голову, что я непреднамеренно сыграл роль свахи, предложив тебе помочь ей со свадьбой.

— Моя бабушка, возможно, что-то скажет о том, что ты приписываешь себе заслугу. Очевидно, она пыталась свести нас с тех пор, как я сюда приехал, хотя я не совсем уверен, какова ее точка зрения. К тому же, тебе, возможно, не о чем беспокоиться. Есть большая вероятность, что Лила не чувствует того