Гусси. Защитница с огненной скрипкой - Джимми Каджолеас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ладно, когда ничего не помогает, остаётся музыка.
Я взялась за скрипку и заиграла поминальный «Плач по морячке». Там говорилось о морячке, плававшей на своём собственном корабле от острова к острову, от страны к стране, в поисках того, что принадлежало бы только ей, и больше никому. Но все закаты погружались в море, а лунный и звёздный свет отражался от чешуи рыб, уходивших в воду. Всякий найденный ею цветок делился лепестками с солнечным светом, а корнями – с землёй, и даже облака изливали дождь на землю под ними. Не нашла она ничего такого, что принадлежало бы ей, и больше никому. В отчаянии она сочинила песню: совершенную мелодию, полную силы, и тьмы, и света – и она хранила её во рту, как монету. Песня принадлежала только ей, она так и не спела её никому, не поделилась ею с миром. И эту песню она унесла с собой в могилу. Я не знаю, почему стала играть этот плач, но почему-то захотелось его услышать, и что-то подсказывало, что так будет правильно.
Синее сияние в комнате потускнело. Мистер Карниволли отшатнулся, зажав уши руками, и дикий свет замигал в его глазах. Он отступал, пока не рухнул на пол.
Я проводила над ним свечой и остатками пера, пока он корчился и стонал на полу и его глаза светились синим. Я снова прочла Таинство, и Сверчок вторил мне воем. Мистер Карниволли зарычал, и изо рта у него вырвалось облако чёрного дыма. А он без сил рухнул на пол, хватая ртом воздух.
Но с Погибелью ещё не было покончено. Она металась по комнате: чёрное жужжащее облако ярости и гнева. Я заговорила громче, стараясь перекричать свист ветра.
– Изыди навеки!
И тогда чёрное облако ускользнуло Сверчку в пасть. Мой пёс оторвался от пола, дико дёргая лапами и корчась в судорогах, его мотало из стороны в сторону. Он оказался у меня над головой, под самым потолком.
А потом он упал.
Его тело грохнулось об пол, и он обмяк, скуля от боли. Из пасти повалила белая пена, а язык почернел и вывалился изо рта, как гигантский слизняк.
Я не знала, что делать. У меня не было Ритуалов, очищающих животных от чего-то подобного. А если и были – я о них не знала. Ну где же, где дедушка Вдова?! Что мне теперь делать? Мистер Карниволли так и лежал, не приходя в себя. Теперь никто мне не поможет.
Сверчок был еле жив. Я прижалась к его груди: сердце билось едва слышно. Я не имела представления о том, почему он так воспринял заразу. Может, у собак это бывает по-другому. Может, они слишком чисты сердцем, чтобы поддаться под власть Погибели, и скорее умрут, но не подчинятся этому ужасному злу. Я ничего об этом не знала, но было понятно, что, если я немедленно что-то не предприму, Сверчок просто умрёт.
– Пожалуйста! – вскричала я в отчаянии. – Помогите мне кто-нибудь! Спасите мою собаку!
И сквозь темноту пробился голос, ставший мне хорошо знакомым. Он пел, и эти чистые высокие звуки пронзали мрак подобно звёздному сиянию.
Голос принадлежал Ангелине, и вскоре она сама вошла в круг света от свечи, и глаза её живо сверкали.
– А ты здесь откуда? – опешила я.
– Я пришла помочь.
Ангелина снова запела и направилась к Сверчку. Она встала перед ним на колени и простёрла руки, как будто благословляла его, как будто имела на это право, подобно святым женщинам из древнего Ордена Защитниц, о котором я только читала.
Кажется, песня успокоила Сверчка. Судороги прекратились, и пена из пасти больше не шла. Я смотрела, как часто и мелко он дышит, и всё ещё боялась, что он умрёт.
– Не бойся, – утешила меня Ангелина. – Лучше бери свою скрипку. Подыграй моей мелодии, просто исполни её на скрипке и вложи самые лучшие стремления.
– Откуда ты знаешь, что надо делать?
– Потом объясню, – сказала она. – Пока просто делай, как я скажу.
Я совсем перестала что-то понимать, но и выбора у меня не было. Я стала повторять её мелодию, пока Сверчок лежал беспомощный на полу, и тут начали происходить странные вещи. Мой разум словно поплыл в звёздном свете, а в сердце зазвучала песня луны, несущая мне благую весть. Как будто Тот, Кто Слушает, преобразился из невидимого огромного уха в существо с разумом и сердцем и под эту музыку простёр ко мне руку и погладил по плечу.
Я больше не чувствовала себя одинокой – вот что я хотела сказать. Я не боялась и не отчаивалась. Пение Ангелины наполнило меня отвагой, и сама песня являлась великой магией. Когда её голос и моя скрипка зазвучали в унисон, расцвечивая эту мелодию, я ощутила такую силу и радость, каких не ведала прежде. Душа моя распахнулась, и наконец-то я поняла: волшебную силу придаёт Ритуалам моё собственное сердце, которое заставляет кровь струиться по жилам и оживляет разум. А ещё это любовь дедушки Вдовы и Сверчка, и моя забота о посёлке, и даже вой одинокого койота в пустыне. Я не могла это объяснить, у меня не хватало слов, но в те минуты я ощущала себя частью всего сущего, и всё вокруг было единым со мной, во всех временах и всех пространствах.
«Однажды эту песню подхватят другие, – подумала я. – Однажды это станет Ритуалом для всего мира».
Тьма заструилась из пасти Сверчка, как рой чёрных пчёл, и просочилась в окно, чтобы скрыться в ночи.
Мрак в комнате поредел. Теперь свеча уже могла осветить все углы. Мистер Карниволли сел, потирая голову, а Сверчок вскочил и облизал мне лицо. В комнату вбежали Коннор и миссис Карниволли, и набросились с объятиями на мистера Карниволли. Теперь это была самая счастливая в мире семья. С ними всё было хорошо.
Но тут я обратила внимание, какая странная улыбка у Ангелины: вроде бы она и радовалась вместе со всеми, но и горевала тоже. И я вспомнила, что она оказалась лгуньей, что она сказала мне неправду о том, как попала сюда. Откуда она так хорошо знала, как исцелить Сверчка? И о чём ещё она мне не
