Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы - Олег Черенин

Дальше следует еще одно противоречие в показаниях ключевых свидетелей тех событий. После войны на допросах в английской контрразведке Гискес утверждал, что именно тогда Хупер, чтобы не потерять контакт с Абвером и, соответственно, источник дохода, впервые назвал имя ценного английского агента в Германии «доктора Крюгера». Эта версия и была озвучена Л. Фараго в его книге, правда, с указанием на Протце как на руководителя Хупера от Абвера. Но, как следует из документов английской контрразведки, главным виновником провала Крюгера был не Хупер, а Каутрик. Но об этом чуть позже.

Тем временем следующим этапом операции по разработке резидентуры МИ-6 в Гааге стало упоминаемое выше создание стационарного поста наружного наблюдения, расположенного на барже напротив входа в консульский отдел английского дипломатического представительства. Протце и его ближайший помощник по реферату 3F капитан Фельдман, взяв в аренду речную баржу и смонтировав на ней фото— и киноаппаратуру, начали фотографировать всех посетителей отдела. Через некоторое время, при помощи Каутрика, почти весь штатный состав английской «станции» был идентифицирован немцами. Кроме того, стали известны и некоторые агенты, «завязанные» на эту разведывательную точку. Позднее, по воспоминаниям Оскара Райле и Германа Гискеса, в Абвере был даже смонтирован учебный фильм, который с соответствующими комментариями демонстрировался принимаемым на службу сотрудникам.

Английская разведка начала нести невосполнимые потери в Германии. Большинство направляемых туда агентов были либо арестованы, либо перевербованы. В руководстве гаагской точки, выпустив ситуацию из-под контроля, были вынуждены резко ограничить свою информационную и вербовочную деятельность. Многие потенциально ценные связи в Германии были заморожены, перспективные вербовки так и не были доведены до конца. В результате ее деятельность была почти полностью парализована.

По версии Фараго, Хупер, якобы исчерпавший свой информационный багаж, попробовал было заняться вольными импровизациями, но Протце так на него «надавил», что он был вынужден рассказать о самом ценном источнике гаагской точки в Германии. Он якобы назвал его имя — доктор Отто Крюгер. Когда Протце услышал эту фамилию, он, несмотря на все свое хладнокровие и цинизм, был потрясен. Он этого человека знал лично по совместной службе в военно-морском флоте, ценил и уважал его опыт и знания как разработчика нового оборудования для нужд ВМФ. Оказалось, что Крюгер был завербован английской разведкой еще в далеком 1919 году. На ее деньги он сначала открыл патентное бюро, а через некоторое время — производственно-коммерческую фирму, занимавшуюся материальным обеспечением флота. Для Крюгера, имевшего огромное число личных и деловых связей среди офицеров, политиков и предпринимателей, поистине не было секретов в сфере строительства нового флота Германии[202].

Теперь дело было «за малым» — отследить связь Крюгера с его руководителем из английской разведки и взять их с поличным. Легко сказать, да трудно сделать. Взятый в плотную разработку в Гамбурге, где он проживал, «обложенный» со всех сторон прослушкой, наружным и агентурным наблюдением, Крюгер не давал ни малейшего шанса Абверу и гестапо найти возможность получения улик его разведывательной деятельности. Он вел ничем не примечательный образ жизни: алкоголем не злоупотреблял, в азартные игры не играл, за женщинами не волочился. Единственным подозрительным моментом были его частые поездки в Голландию, где, правда, у него имелись коммерческие интересы.

Протце якобы решил проконтролировать такую поездку с использованием всех возможных оперативных средств. Бригада наружного наблюдения, срочно переброшенная в Гаагу, начала методично фиксировать и изучать связи Крюгера, пытаясь (сопоставляя их с банком данных на лиц, подозреваемых в работе на англичан) найти нужного руководителя. Все было тщетно. Крюгер в этот приезд в Гаагу ни разу не «подставился». Только два подозрительных момента в его поведении было зафиксировано немцами: активная работа на пишущей машинке в гостиничном номере и визит в один респектабельный особняк в пригороде. У Протце совсем было опустились руки, когда он изучал материалы о поездке Крюгера, пока он на очередной встрече не спросил своего агента Каутрика: не известен ли тому некий Аугуст де Фремери, являвшийся владельцем особняка, где останавливался Крюгер. Конечно, известен, ответил тот, это и есть настоящая фамилия капитана Хендрикса — заместителя начальника станции. Последняя часть пазла встала на свое место. Протце окончательно убедился в правомерности своих подозрений. Повторим, что это была версия Фараго[203].

По версии же Каутрика, изложенной им после войны в показаниях английской контрразведке, однажды, то ли в 1938, то ли в 1939 году, он принимал участие в мероприятиях по обеспечению безопасности встречи сотрудников английской разведки с ценным германским источником, проводимой в одном из отелей Утрехта. Тогда он не знал имени этого немца. На одной из встреч с Протце он якобы и сообщил об этом английском агенте. Последний, пообещав дополнительный «бонус» в виде премиальных, дал Каутрику задание установить имя неизвестного, которое и было несколько позже выполнено. Крюгера якобы просто арестовали на границе во время очередной поездки в Голландию[204].

В 1948 году Гискес утверждал, что только благодаря информации Хупера Крюгер был разоблачен как британский агент. Возможно, в этом случае мы имеем дело лишь со стремлением основных участников тех событий утвердить себя в качестве главных «разоблачителей» Крюгера и не делиться славой с бывшими сослуживцами.

К косвенным подтверждениям версии Гискеса относятся и сведения двух бывших сотрудников Абвера, допрошенных после войны. По словам ответственного сотрудника Абверштелле «Мюнстер» Рихарда Геркена, он, работавший в марте 1940 года начальником криминальной полиции г. Оснабрюке, лично принимал участие в аресте Германа Крюгера (по Фараго — Отто Крюгер). Сведения о его сотрудничестве с англичанами якобы были получены из местного Абверштелле.

Дочь бывшего сотрудника Абвера Матиаса Янсена, также работавшая в германской разведке, на допросе сообщила, что разоблачение Крюгера было следствием успешной работы аппарата Абвера в Мюнстере[205].

А тем временем процесс окончательной ликвидации двух независимых друг от друга агентурных сетей МИ-6 в Германии вступил в свою решающую стадию. После объявления Великобританией 3 сентября 1939 года войны Германии организация «Z» и ее руководитель Бест, лишившись линий связи с Германией и своим лондонским Центром, были включены в состав станции Стивенса. Агенту Протце Каутрику в этих условиях за какие-то пару недель стали известны многие секреты «разведывательной кухни» Беста, которые позволили Абверу ликвидировать замыкавшиеся на «Z» агентурные группы в Германии.

По версии Фараго, Хупер с началом войны, испытывая угрызения совести, «покаялся» в своем предательстве перед Бестом, однако ни слова не сказав о своей роли в разоблачении немцами Крюгера. Его сотрудничество с Абвером якобы сошло ему с рук. Он снова включился в работу по восстановлению сильно разрушенного «хозяйства». Правда, последствия понесенных англичанами поражений были настолько серьезными, что говорить приходилось, скорее, уже не о восстановлении, а о ликвидации разведывательных организаций и создании новых, не затронутых провалами агентурных структур.

Примерно в это же время в активную стадию развития перешла операция СИС по установлению контактов с влиятельной группой заговорщиков в Германии, результат которой в конце концов привел к окончательному разгрому остатков английского разведывательного аппарата в Рейхе. Речь идет о событиях, напрямую предшествующих печально известному для МИ-6 «инциденту в Венло», когда два английских резидента, Стивенс и Бест, были захвачены немцами. Рихард Протце и в этой операции сыграл если не главную, то все же весьма ответственную роль.

Хупер, вернувшись в английскую разведку, предложил провести акцию по физическому захвату Гискеса, с которым он продолжал контактировать. Это очень важное обстоятельство позволяет нам вслед за Клуйтерсом утвердиться во мнении, что его «работа на Абвер» была обусловлена исполнением функций агента-двойника, работавшего на МИ-6. Если бы акция не была сорвана усилиями Протце и Каутрика, то вполне возможно англичане, захватив Гискеса, отыгрались бы за позорный для них «инцидент в Венло»[206]. И если бы Хупер «честно» работал на Абвер, он никогда бы в интересах собственной безопасности не принял участия в операции по захвату Гискеса. Напомним, что последний, после истории с Крюгером, был полностью уверен в лояльности своего «агента» Хупера.