ЧК за работой - Георгий Агабеков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я буду говорить откровенно,- начал Курбан,- я – контрабандист. Каждый месяц я перехожу границу с опиумом, который продаю в Асхабаде туркменам, и возвращаюсь назад. Каждый раз перед выездом агент англичан Джаббар – туркмен дает мне пакет для передачи в Асхабаде одному купцу на Кирпичной улице. От него же я везу пакет Джаббару. Я согласен эти пакеты передавать вам для просмотра, если вы разрешите мне каждый раз провозить два пуда опиума и не будете меня задерживать,- предложил он.
– Видите ли, по закону я не имею права совершать такие сделки. Но так как начальник ГПУ в Асхабаде – мой большой друг, то я надеюсь с ним договориться, и он вас не будет трогать. Только с условием, чтобы вы возили не два, а один пуд контрабанды,- торговался я.
– Я верю вашему слову, что меня не арестуют,- сказал Курбан.
– Будьте покойны, я сдержу свое слово, но и вы должны сдержать свое. Когда вы переедете границу, там вас встретят и дадут нужные инструкции,- закончил я.
Курбан ушел. За ним вышел, пряча в карман двадцатитумановый билет от меня, и Аббас Али. В тот же вечер я послал Каруцкому в Асхабад шифровку: "Едет завербованный нами английский курьер Курбан. Передаст вам почту. Аккуратно просмотрите и верните ему. Во время пребывания курьера в вашем районе установите наблюдение для проверки его сведений. Результаты сообщите. Николай".
Так я работал с Мешеде в продолжение трех месяцев. С каждой почтой в Москву я просил присылки заместителя и, наконец, в феврале 1927 года я получил телеграмму: "Передайте дела выехавшему резидентом в Мешед Лагорскому. Выезжайте в Москву для проведения выдвинутого вами плана по Индии. Трилиссер". Приехавшему вскоре Лагорскому я сдал дела и немедленно выехал в Москву, радуясь, что принят мой план работы, о котором я расскажу в следующей главе.
Глава XV. Кусочек Коминтерна
В ожидании назначения за границу, я ежедневно приходил в восточный сектор иностранного отдела ОГПУ, помещавшийся в комнате No 161 на четвертом гаже Лубянки No 2. Это была небольшая комната с окном, выходящим во внутренний двор. Из окна напротив виднелись тоже окна, которые, однако, были завешены высокими, смотрящими вверх, железными, крашенными в серый цвет щитами. Щиты не позволяли видеть, кто и что скрывается за этими окнами, но мы знали, что это камеры внутренней тюрьмы ОГПУ, где содержались арестованные. Летом при открытом окне мы говорили очень громко, и, вероятно, арестованные слышали наши беседы, но это никого не беспокоило, из внутренней тюрьмы ведь редко кто выходил на свободу.
В комнате No 161 стояли три стола и американское бюро. Народу же было больше, чем столов, ибо в этой комнате толпились, кроме постоянных сотрудников, и все резиденты, приехавшие с Востока в Москву. Стены были украшены подробными картами всего Востока. У окна на стене был прикреплен, как и в каждой комнате ГПУ, внутренний телефон ГПУ. Однажды, когда я, сидя на подоконнике, болтал с товарищами о разных пустяках, или, как выражались в этой комнате,- мешал работать, раздался телефонный звонок. Я, находясь рядом с телефоном, взял трубку.
– Позовите к телефону товарища Агабекова,- услышал я ровный, немного усталый голос. Это был голос начальника иностранного отдела ГПУ Трилиссера, или "старика", как все его звали за глаза. Этот голос был знаком всем работникам отдела.
– Я слушаю, Михаил Абрамович,- ответил я.
– А это вы сами. Зайдите сейчас ко мне,- предложил он, и я услышал звук положенной трубки.
Я сейчас же, выйдя из комнаты, стал спускаться на третий этаж, где помещался Трилиссер, заместитель председателя ОГПУ.
Войдя в приемную, я поздоровался с секретарем зампреда Лебединским, здоровым латышом с тупым лицом, и, узнав у него, что у Трилиссера никого нет, открыл следующую дверь, отодвинул висевшую за ней тяжелую портьеру и очутился в кабинете Трилиссера. В громадной комнате, за большим письменным столом, спиной к окну сидел Трилиссер. Его небольшая, почти белая от седин голова, с коротко остриженными волосами, была наклонена над кучей бумаг, лежавших на столе. Просматривая их, он делал пометки карандашом. Направо от него стоял небольшой столик с несколькими телефонными аппаратами.
– А, здравствуйте, как поживаете?- поздоровался Трилиссер, подняв голову и протянув мне руку.
– Спасибо,- ответил я, бережно пожимая его маленькую, почти детскую руку.
– Садитесь,- предложил он и опять погрузился в чтение бумаг.
Я сел в одно из кресел и смотрел на своего шефа. Вот этот маленький, тщедушный человек облечен властью председателя ОГПУ. Он может приказать арестовать и расстрелять любого из нас, сотрудников. Он организовал разведку большевиков во всем мире и крепко держит в руках все нити этой организации. Вот он подписал сейчас какую-то телеграмму. Может быть, это приказ какому-нибудь из резидентов "ликвидировать" кого-нибудь или это распоряжение раскинуть сеть шпионажа в новой стране. По его телеграмме где-то далеко за границей резидент ГПУ начинает бегать, подкупать людей, красть документы… Да я же сам по одному его приказу изъездил весь Афганистан верхом, вдоль и поперек; рискуя головой, пробирался к басмачам, к полудиким племенам. А вот сейчас! Кто знает, зачем он меня вызвал сейчас? "Да, велика власть и вместе с тем ответственность этого человека",- думал я, разглядывая его. Но видя, как он медленно, спокойно просматривал бумаги, я также проникался спокойствием. По его манере аккуратно перелистывать бумаги или осторожно доносить пепел папиросы до пепельницы, было видно, что Трилиссер понатуре очень осторожен и не сделает ни одного необдуманного шага. И невольно я проникался уважением и даже любовью к этому человеку, имевшему власть над сотнями, тысячами жизней и обращавшемуся нежно с данной ему властью и жизнями. Трилиссер был редкий тип среди вождей ГПУ, состоящих в большинстве из садистов, пьяниц и прожженных авантюристов и убийц, как Ягода66, Дерибас67, Артузов68 и многие другие. Вот почему весь иностранный отдел любил его и называл "Стариком" и "Батькой".
Закончив просмотр бумаг, Трилиссер нажал кнопку звонка и передал их вошедшему секретарю.
– Вот что я хотел у вас спросить,- начал Трилиссер, после того, как дверь за секретарем закрылась,- могли бы мы с помощью имеющихся у нас связей в Афганистане перебросить нелегально через эту страну в Индию одного или двух людей?
– При помощи нашей агентуры, я думаю, это задача не трудная,- ответил я, немного подумав.
– Да, но смогли бы мы гарантировать доставку этих людей без каких-либо осложнений?- переспросил Трилиссер.
– Абсолютной гарантии, конечно, дать нельзя. Возможны непредвиденные случайности. Успех дела, главным образом, будет зависеть от того, насколько эти лица по своей наружности и знанию языка подходят к обстановке Востока. А чтобы было как можно меньше случайностей, я согласен, если дело потребует, сопровождать этих лиц лично,- ответил я.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});