Тайная история Изабеллы Баварской - Маркиз де Сад

Изощренные политики, оба чудовища не могли не понимать, что упоение местью не бывает долгим, — спустивший с цепи тигра рискует быть им же и сожран.

Став узником в собственном дворце, дофин в тишине лелеял ненависть к своим тиранам, и корни этой ненависти уходили необычайно глубоко. Никто не уважал этого несчастного принца, все забыли о своем долге по отношению к нему, а некоторые даже дерзали публично оскорблять его.

Как-то раз командир парижского ополчения Жаквиль, совершая вместе с дозором вечерний обход, услышал шум, доносившийся из дворца Сен-Поль, и ворвался прямо в гостиную молодого принца, где тот, пытаясь развеять грусть, устроил бал, куда пригласил всех своих немногочисленных придворных. Жаквиль дерзко упрекнул принца за якобы неподобающее поведение; дофин, справедливо раздраженный, выхватил кинжал и нанес ему удар, без сомнения повергнувший бы Жаквиля наземь, если бы на разбойнике не оказалось кольчуги. Невесть откуда взявшийся герцог Бургундский восстановил порядок, однако остерегся упрекнуть Жаквиля. После столь неслыханного оскорбления дофин немедленно вступил в переговоры с орлеанистами. В результате решили созвать собрание в Понтуазе и пригласить на него герцога Бургундского. Герцог явился, обуреваемый дурным предчувствием: ему чудилось, что все его закулисные махинации вот-вот раскроют. Впрочем, он полагал, что дофин прибыть не сможет, ибо чернь удерживала его в городе, а значит, любые поползновения заключить мир останутся исключительно на словах; неожиданно королева, собрав на тайное совещание предводителей своих сторонников, обратилась к ним со следующей речью.

— Отважные защитники правого дела, — произнесла она, — неужели вы позволите одурачить себя интриганам, выступающим против наших общих интересов? Собирая вас в прошлый раз, я предупреждала о такой опасности; сегодня мы, как никогда, обязаны быть настороже. Дофин жаждет примирения только потому, что Жаквиль, командир парижского ополчения, ревностно исполнявший полученный им приказ, привел его в дурное расположение духа. Мой сын полагает себя вправе не подчиняться суровым правилам, введенным мудрыми советниками, и нам придется выразить ему свое неудовольствие. Перестав поддерживать партию бургиньонов, он примкнул к партии герцога Орлеанского; сей безумный молодой человек не подозревает, что ему уготовано место первой жертвы заговорщиков, думающих только о мести. А что станет с вами, друзья мои, если эта кровожадная партия начнет хозяйничать в Париже? Кинжалы, спрятавшиеся при виде вашей храбрости, вонзятся вам в грудь, на площадях вырастут эшафоты; для этих мерзавцев нет ничего святого: поджоги, убийства, грабежи и насилие превратятся в их основное занятие. В этом вы можете не сомневаться. Так пусть же ужасные картины разрушений вновь возникнут перед вашим взором, дабы вам не пришлось наяву оплакивать не только всеобщее разорение, но и собственные надежды на счастливую участь, равно как и неизбежную гибель любимого вами правителя… утрату несчастного ребенка, в урочный день обязанного сменить его на троне… Желая прервать династию, эти чудовища непременно уничтожат его. Поверьте, строгие меры, вынужденно применяемые нами до сих пор, имели целью предупредить их злобу; мы старались вести себя так же, как они. Если нам и пришлось пролить немного крови, то лишь для того, чтобы они не пролили море вашей крови, а потому не следует вменять нам в вину все, что сделано исключительно для вашей безопасности. Добродетельные защитники истинного права, не допустите бедствий, кои я вам только что живописала; напоминаю вам: они готовы раздавить вас. Немедленно ознакомьтесь со статьями, положенными ими в основу мирного договора, и сделайте так, как внушит вам ваша мудрость. И помните: решимость должна идти рука об руку с бдительностью. Только бдительность спасет вас от расставленных врагами капканов; я могу только дать вам разумный совет и предоставить силы свои, дарованные мне Господом, в распоряжение Иоанна, выступившего на защиту правого дела.

Речь до предела возбудила главарей заговорщиков, и они, собрав своих людей, помчались ко дворцу Сен-Поль, где нагло потребовали зачитать им статьи еще не утвержденного мирного договора. Получив отказ, они захватили ратушу и начали переговоры, но, так как с ними не было Жаквиля, пребывавшего в это время в ином месте, переговоры затянулись; промедление не пошло на пользу мятежникам.

Герцог Бургундский не стал протестовать против подготовленного договора и вопреки мнению королевы согласился с его статьями и, несмотря на ее упреки в трусости, пошел еще дальше: явился к дофину и согласился со всем, что предложила партия его зятя, решив, таким образом, вопрос о заключении мира положительно. В Париже тотчас объявили о мире, к великому неудовольствию Изабеллы, немедленно выразившей герцогу свое неудовольствие; его поступок она назвала проявлением непростительной слабости.

Всех ее придворных дам, о задержании которых мы, разумеется, помним, отпустили на свободу, а должности, захваченные главарями бургиньонской партии, возвратили тем, у кого их отобрали.

Недовольный продолжением конфликта и неприятно удивленный противодействием королевы, герцог Иоанн, решив вознаградить себя за неприятности, сделал попытку похитить короля во время его прогулки в Венсеннском лесу. Похищение не удалось, и герцогу ничего не оставалось, как вновь сблизиться с королевой и вместе с ней поразмыслить, как восстановить свою власть, утраченную обоими то ли из-за дурного расположения духа, то ли, напротив, по причине чистосердечия. Но, удалившись от Парижа, он вновь совершил ошибку: покинув город, бросил на произвол судьбы тех, кто примкнул к его партии. Ибо, как только он выехал за ворота, резня возобновилась. Брат знаменитого хирурга из Труа, долгое время возглавлявший мятежников, понес заслуженное наказание на эшафоте: у него в доме нашли новые проскрипционные списки, обрекавшие на гибель множество добрых граждан. Смута не прекращалась, менялись лишь вдохновители ее. Местом действия по-прежнему являлся Париж, но роли в спектакле исполняли уже новые актеры. О бургиньонах никто более не вспоминал, их место заняли не менее жестокие арманьяки. В книге преступлений появились новые записи, оставленные теми, кто уже не мог обходиться без крови; таких личностей и в одной, и в другой партии имелось предостаточно.

Оставаясь при дворе, королева неустанно сообщала герцогу Бургундскому и его сторонникам о происходивших там событиях. Брак ее брата, Людвига Баварского, стал для нее удобным поводом прекратить враждебные действия и занять позицию нейтралитета.

Свадьбу отпраздновали со всей возможной в тогдашних условиях пышностью, устраивали пиры, турниры; на одном из состязаний даже появился король Карл, по-прежнему обожавший всяческое оружие.

После бурных увеселений двор предался отдыху, а орлеанская партия вновь заняла главенствующее положение; всех, кто мог напомнить о превосходстве бургиньонов, умертвили или же бросили в темницу. Тексты клятв поменяли адресатов, и тем, кто их давал, следовало проявлять осмотрительность, дабы не перепутать