Нет Адама в раю - Грейс Металиус

- Что это с тобой? - скаазла Анжелика. - Ты хочешь, чтобы на наши головы свалилась полиция?

- Моника захныкала.

- В тюрьму захотела? - спросила Анжелика. - Или в сумасшедший дом?

Моника только твердила "нет".

- Тогда лучше заткни свой рот по поводу папы, понимаешь? Не смей никому и слова говорить про него. Ни детям, ни Этьену, ни твоей сестре, ни одной живой душе. Понимаешь?

Ответа не было, не было слышно вообще никаких звуков, кроме плача, а затем Этьен услышал звук сильной пощечины.

- Ты меня понимаешь?! - заорала Анжелика, и ее голос зазвенел.

Опять наступило молчание, другая пощечина, а затем повторяемое "да".

Этьен отошел от двери. Желудок его болезненно сжался. Он пошел в ванную, уверенный, что его вырвет, но ничего не получилось. Он сел на край ванны, онемевший и весь в поту.

После этого Этьен ст

ал наблюдать за Моникой еще пристальней, но она больше не рассказывала историй Алане и Лесли. Она продолжала бормотать себе под нос что-то бессвязное и лишенное смысла. Каждую неделю Анжелика водила мать к доктору, были таблетки и инъекции, и еще больше таблеток, так что временами она становилась спокойной и вполне разумной. Но часто по ночам Этьен слышал, как она рыдает в своей комнате, и Анжелике приходилось бежать к ней, чтобы она очнулась от очередного ночного кошмара.

В конце концов, Этьен, волнуясь за детей, пошел сам проконсультироваться с врачом. Его звали Майлс Гордон, Этьену он никогда не нравился. Доктор Гордон принимал Алану и Лесли и третьего ребенка тоже, их сына, который умер вскоре после рождения. Нет, Этьену совсем не нравился Майлс Гордон, и когда Анжелика спросила почему, Этьен смог назвать только одну причину, в которой был уверен:

- Он еврей, но пытается это скрыть.

- А какое это имеет отношение к чему бы то ни было? - спросила Анжелика.

- Если человек еврей, он должен вести себя соответственно. Ничего хорошего, если человек стыдится своей религии.

- Боже мой, - сказала Анжелика, с трудом сдерживаясь. - Посмотрите-ка на этого философа.

- Все равно, - ответил Этьен упрямо. - Это нехорошо, если еврей посещает протестантскую церковь, ест свинину и все прочее. Это вроде того, как если бы мы ели мясо по пятницам и не ходили к мессе.

- Ты говоришь в точности как твоя мать, - огрызнулась Анжелика.

- По крайней мере моя мать не стыдится себя.

На следующий день во время обеда Этьен пошел в кабинет доктора Гордона.

Майлс Гордон знал, что Этьен терпеть его не может, но из-за Анжелики был с ним всегда безукоризненно вежлив. Доктору Гордону нравилась Анжелика. Очень нравилась.

- Поверьте мне, мистер де Монтиньи, - сказал доктор Гордон, когда Этьен сел у его стола, - у вас абсолютно нет никаких оснований волноваться по поводу вашей тещи.

- Но она все время разговаривает сама с собой, - возразил Этьен. - Вы скажете, что это обычное явление для женщины?

- Нет, конечно, нет, - успокаивающе сказал доктор, - но беспокоиться здесь не о чем. У миссис Бержерон тяжело проходит менопауза. Но на самом деле она умственно так же здорова, как любой из нас.

Доктор продолжал уверенно улыбаться Этьену, вспоминая, что ему сказала Анжелика.

- Только попробуй упрятать куда-нибудь мою мать, - коротко сказала ему Анжелика, когда впервые привела ее. - Я вырву у тебя сердце.

- Но, мое дорогое дитя, - сказал доктор, - ее надо поместить в специальную клинику. Я не утверждаю, что она совсем нездорова, но ее нужно периодически помещать в санаторий, пока ей не стало совсем плохо.

- А теперь послушай меня, Майлс, - ответила Анжелика. - Ливингстон не такой большой город, где люди ни о чем не знают. Если ты думаешь, я допущу, чтобы мои друзья говорили, что у меня мать помешалась, то ты еще более сумасшедший, чем она. Никогда, пока ты жив, дорогой. Подумай об этом. Подумай серьезно и как следует.

- Ты угрожаешь мне, моя любимая?

- Ты чертовски прав, - ответила Анжелика. - Не забывай, что я знаю про твои тайные делишки.

И теперь, глядя на Этьена, доктор повторял:

- Вы напрасно беспокоитесь по поводу миссис Бержерон. Со временем ей станет лучше. Уверен, что новые таблетки, которые я ей дал на прошлой неделе, очень помогут.

- Что за таблетки? - с подозрением спросил Этьен. - Наркотик?

- Конечно, нет, - ответил доктор Гордон, надеясь, что Этьен, никогда не слышал о фенобарбитале. - В них содержится препарат, который должен помочь ей в этот тяжелый период, вот и все.

- Что это за препарат?

- Специальный витамин, - ответил доктор. - Особенно помогает при женских заболеваниях. И Этьен, который, как и миллионы других мужчин, испытывал благоговейный страх от слов "женские болезни", поверил Майлсу Гордону.

- Хорошо, - сказал он. - Надеюсь, Боже мой, что она перестанет все время бормотать себе под нос.

Доктор успокаивающе положил руку ему на плечо.

- Это пройдет, - сказал он. - Поверьте мне, мистер де Монтиньи, это пройдет.

Доктор Гордон не был полностью уверен, что ему удалось избавиться от Этьена. Как только он ушел, доктор снял трубку и позвонил Анжелике. Он повторил ей слово в слово их разговор с Этьеном.

- Спасибо, Майлс, - сказала Анжелика. - Но не волнуйся. Я разберусь с Этьеном, со всеми его сомнениями и страхами.

- Когда я увижу тебя? - спросил доктор. - Прошло уже много времени.

Последовало молчание, затем Анжелика ответила:

- Может быть, в пятницу. Да, в пятницу вечером.

- В пятницу у меня вечернее дежурство в хирургии, - возразил доктор. - Ты же это знаешь, Анжелика.

Она засмеялась.

- Да, знаю. Но, Майлс, ты достаточно умен, чтобы придумать какое-нибудь объяснение жене, почему ты задержался. Скажи ей, что у тебя несколько вызовов на дом.

Анжелика снова засмеялась и повесила трубку.

Но хотя слова доктора Майлса Гордона в какой-то степени разубедили Этьена де Монтиньи, он по-прежнему испытывал тревогу, когда дети надолго оставались с Моникой. Но со временем он убедил себя в том, что все будет нормально. В этот вечер, последний вечер его рабства, он, шумно перелистывая газету, прислушивался к тому, как играют девочки в своей комнате.

Да, наверное, это игра в индейцев или ковбоев, успокоил он себя, и улыбнулся.

Моника кончила мыть посуду после ужина и теперь с кухни не доносилось ни звука. Этьен внимательно прислушался, затем на цыпочках подошел к двери и посмотрел на кухню. Моника спокойно сидела в кресле-качалке, читая молитвенник.

Все будет в порядке, сказал он себе. Все будет хорошо. Анжелика не сможет оставлять девочек с ней по ночам. А я напишу матери письмо и попрошу ее присмотреть за порядком, пока я во флоте.

В этот вечер Этьен де Монтиньи уложил дочерей и улегся сам. Он заснул почти сразу, но ему снились сны, и когда он вдруг проснулся, то не мог вспомнить, что ему приснилось. Он только знал, что его наволочка была насквозь мокрой, как будто он долго-долго плакал.

Глава третья

На следующее утро в семь тридцать Этьен явился к зданию Государственного Арсенала для прохождения медицинского осмотра. На это ушло меньше часа, и он был принят в Военно-Морские Силы Соединенных Штатов.

- Вот так, браток, - сказал ему матрос, одетый в форму. - Приводи дела в порядок и возвращайся сюда в следующий четверг к восьми часам.

- В следующий четверг, - воскликнул Этьен. - Но это же больше недели. А что, если я приду завтра?

Матрос посмотрел на него с раздражением.

- Послушай, друг, теперь ты во флоте. Я сказал в следующий четверг в восемь часов. Это приказ.

Этьен не помнил, как он прожил оставшиеся дни. Он ходил, как обычно, на работу. Он ел, спал, отдавал деньги Анжелике и ждал. Но в последний день он не мог вынести всего этого. Сразу после работы он пошел в пивную и постарался напиться как можно сильнее и как можно быстрее. Кристоф потратил два часа, чтобы найти его.

- Анжелика звонила ма, - сказал Кристоф, садясь за столик Этьена. Она беспокоилась, что ты не пришел домой после работы.

- Ради Бога, сядь и выпей, - ответил Этьен.

- Я сижу, - ответил Кристоф, смеясь. - Господи Иисусе, мальчик, ты попал в точку.

- Ну, тогда выпей ради Бога, - сказал Этьен и засмеялся вместе с братом.

Кристоф колебался.

- Не-а. Я обещал ма, что останусь трезвым, когда найду тебя.

- Пусть она поцелует меня в зад, сука.

Кристоф вскочил, расплескав рюмку Этьена.

- Ну-ка встань, мистер, - сказал он, взбешенный. - Если ты думаешь, что можешь так говорить о ма, пьяный или трезвый, я тебе покажу!

Этьен посмотрел на брата.

- Что с тобой, черт побери, Кристоф? - тупо спросил он. - Кто, черт побери, сказал что-то про ма?

- Ты! - заорал Кристоф.

- Я не говорил.

- Тогда о ком же ты говорил?

Этьен жестом заказал официанту две рюмки.

- Я говорил о моей жене, - сказал он просто.

Официант поставил рюмки на стол и ушел. Кристоф, разинув рот, уставился на брата.

- Да, - сказал Этьен, поднимая рюмку. - Я говорю о моей жене. О моей прекрасной шлюхе Анжелике.