Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй - Ланьлиньский насмешник

— А ты, Пророк, все же в гадании ошибся, — заметил один из работников. — Какие у него могут быть три жены, когда он сейчас тут одному женой служит?

Все громко расхохотались.

Тут настоятель Сяоюэ ударил в колотушку, и работники, забрав кирки и лопаты, корзины и коромысла, пошли работать.

Так проработал Цзинцзи в монастыре Неземной чистоты около месяца. И вот однажды, примерно в середине третьей луны, Цзинцзи таскал землю. Только он присел на корточки у монастырской стены, чтобы при солнце поискать вшей, как показался всадник на кауром коне с корзинкой цветов на руке. На нем была четырехугольная шапка с золотым кольцом на затылке, темная облегающая тело куртка, лиловый набрюшник. Талию стягивал пояс, на ногах красовались сапоги. Завидев Цзинцзи, всадник тотчас же остановил лошадь и спешился.

— Дядя Чэнь? — поспешно приблизившись и отвесив поклон, громко спросил он. — Где я только не искал вас, дядя Чэнь! А вы вот где.

Ошарашенный Цзинцзи вскочил на ноги и тоже раскланялся.

— Кто ты будешь, брат? — спрашивал он.

— Я — Чжан Шэн, — отвечал всадник. — Доверенный слуга его превосходительства господина Чжоу. Знаете, дядя, как вас тогда отпустили, так наша матушка занемогла и до сих пор сама не своя. Сколько раз мне батюшка наказывал разыскать вас, дядя! Вот не знал, что вы сюда попали! Вот и теперь. Я ведь тут ехал случайно. Не пошли меня матушка в поместье за вот этими пионами, я так бы вас и не увидал. Значит, тому быть. Вот и ко мне пришла удача! Но довольно время терять. Садитесь-ка, дядюшка, на коня. Я вас должен его превосходительству без промедления доставить.

Работники, не смея рта раскрыть, только переглядывались. Чэнь Цзинцзи передал Хоу Линю ключи, сел на лошадь и, крепко прижавшись к Чжан Шэну, помчался в усадьбу начальника гарнизона.

Да,

Так случается, что в юностичеловеку повезет;Этой ночью где пристанищеясный месяц наш найдет?!Тому свидетельством стихи:Средь булыжников прячется белый нефрит,Слиток золота грязью бывает покрыт,Из толпы простолюдия знатный выходит.По ступеням на Небо Девятое всходит.

Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.

Глава девяносто седьмая

Семь раз по десять летпрожить нам суждено,К чему же день и ночьзаботами терзаться?Конец земным деламнаступит все равно…Блеск, роскошь — дым пустой,смешно за ними гнаться.Богатство ль, нищета ль —все Небом нам дано.Те празднуют весну,те осени боятся.Ты душу распахни,пей радости вино.Зачем же уныватьи смерти дожидаться.

Итак, прискакал Чэнь Цзинцзи в усадьбу начальника гарнизона и спешился. Чжан Шэн первым делом доложил Чуньмэй. Она распорядилась, чтобы его проводили пока в сторожку, нагрели корыто ароматной воды и вымыли. Кормилице было велено отнести узел одежды, чтобы Цзинцзи переоделся в новое платье. Чжан Шэн помог Цзинцзи раздеться и забросил его старые грязные лохмотья в угол сторожки, потом доложил хозяйке. Пока начальник был занят в присутствии, Чуньмэй пригласила Цзинцзи в заднюю залу. Она явилась в роскошном наряде. Цзинцзи, войдя в залу, почтил ее восемью поклонами. Чуньмэй остановила его, и они, усевшись друг против друг друга, начали разговор с общих фраз, потом коснулись долгой разлуки и прослезились.

Чуньмэй опасалась прихода мужа, а потому, улучшив момент, подмигнула Цзинцзи.

— Если хозяин спросит, — тихо проговорила она. — Скажи, что ты мой двоюродный брат по материнской линии, ладно? Я на год старше тебя. Мне двадцать пять, родилась в полдень двадцать пятого дня четвертой луны.[1732]

— Понимаю, — отозвался Цзинцзи.

Немного погодя служанка подала чай.

— А как ты ушел из дому и стал монахом? — спросила за чаем Чуньмэй. — Тебя здесь потом били. Недоразумение вышло. Муж не знал, что ты мой родственник, позже сильно раскаивался. Да я бы и тогда тебя оставила, если б не жила у меня негодница Сюээ. А при ней неудобно было тебя пристроить. Пришлось тебя отпустить. Но как только я отделалась от Сюээ, тут же послала за тобой Чжан Шэна. Где он только тебя ни искал! А ты на работах за городом, оказывается, был. И что тебя заставило лямку тянуть?

— Длинная история! — вздохнул Цзинцзи. — Не скрою, сестрица, после нашей разлуки я ведь на Шестой[1733] собрался жениться. Поехал в столицу да там с похоронами отца задержался, а когда вернулся, жениться не пришлось — У Сун ее убил. Дошли до меня слухи, что по доброте душевной ты похоронила ее у монастыря Вечного блаженства. Я тоже был у нее на могиле и возжигал жертвенные деньги. Потом умерла мать. С похоронами управился и поехал за товаром, но в пути меня обокрали. Воротился домой. Тут жена скончалась. Теща, потаскуха, на меня подала жалобу, а женино приданое к себе перевезла. Меня судили. Дом пришлось продать. А когда с властями разделался, вышел гол как сокол. Спасибо отцову другу Вану из Хижины в Абрикосах. Он мне помог. Он-то и проводил меня в обитель преподобного Яня. Вот так я и стал монахом. Тут меня один негодяй избил, сюда, к его превосходительству, отвел. Десятком палок угостили. Некуда мне было податься, никто руку помощи не подал — ни друзья, ни близкие. Осталось одно — на работу в монастырь наниматься. Я тебя, сестрица, благодарить должен, что сжалилась надо мной, Чжан Шэна на поиски послала. Эту твою милость в жизнь не забуду и щедро тебя отблагодарю.

Трогательный был его рассказ, и она прослезилась.

Пока шла беседа, присутствие закрылось, и в дальних покоях появился хозяин. Слуги отдернули дверную занавеску. Чэнь Цзинцзи предстал перед Чжоу и склонился в земных поклонах. Хозяин тотчас же ответил ему приветствием.

— А, почтенный шурин! — воскликнул он. — Я тогда даже не подозревал о вашем существовании. Может, от меня скрыли подчиненные … Я очень сожалею о случившемся. Не сердитесь на меня, дорогой шурин, пожалуйста, прошу вас!

— Это я виноват перед вами! — заверил его Цзинцзи. — Я был до того неучтив, что не пришел в свое время засвидетельствовать вам свое почтение как родственник, за что прошу покорно меня простить. Цзинцзи опять стал отвешивать земные поклоны, но его удержал хозяин и пригласил занять почетное место на возвышении. Цзинцзи был достаточно сметлив и, перенеся кресло пониже, сел сбоку. Чжоу Сю занял место хозяина. За компанию с ними к столу присела и Чуньмэй. Подали чай.

— Сколько вам лет, дорогой шурин? — после чаю поинтересовался Чжоу. — Куда вы пропали с тех пор? Почему стали монахом?

— Впустую прожито двадцать четыре года, — отвечал Цзинцзи. — Сестра на год старше меня, родилась в полдень двадцать пятого в четвертой луне. Я лишился родителей, дело пришло в упадок. Потом потерял и жену. Вот и ушел монахом в обитель Яня. Не знал, что моя сестра стала супругой вашего превосходительства, и не нанес вам визита …

— После вашего тогда исчезновения, — продолжал Чжоу, — ваша сестра не находила себе покоя ни днем, ни ночью. Охала и вздыхала вплоть до нынешнего дня. Сколько раз слуг на поиски посылала. И вот наконец-то вы свиделись. Это для нас счастье великое!

Чжоу распорядился накрыть стол и подавать вино.

Немного погодя на столе появилось обилие блюд и кубков. Были тут куры и утки, гуси и свиные ножки, мясо парное и жареное, отвары, рис и сладости. Вино подали в серебряном кувшине. Золотом искрилось оно в яшмовых кубках.

Беседу поддерживал хозяин. Пировали до самого вечера. Когда зажгли фонари, Чжоу Сю велел слуге Чжоу Жэню навести порядок в западном кабинете, где стояла кровать с пологом и было все необходимое. Чуньмэй дала пару тюфяков, одеяло и подушки. В услужение Цзинцзи был послан слуга Сиэр, который отнес в кабинет целый узел шелковых одежд, чтобы Цзинцзи мог переодеться. Столовался Цзинцзи в дальних покоях у Чуньмэй.

Да,

Судьба ему явила щедрость вдруг,Но не было к тому его заслуг.

Быстро летело время, как челноки, сновали дни и луны.

Только поглядите:

Недавно, на закате годацветеньем сливы любовались,И вот уже остался в прошломчудесный Праздник фонарей.А вот отяжелели ветвиот сочных, спелых абрикосов.Еще мгновение — и лотостак дивно на воде расцвел.

Прожил Цзинцзи в усадьбе начальника гарнизона больше месяца. И вот настал двадцать пятый день четвертой луны — рождение Чуньмэй. У Юэнян купила подарки: по блюду персиков и лапши — символов долголетия, два вареных гуся, четыре свежих курицы, два блюда фруктов, жбан южного вина, которые были отосланы с одетым в черное платье Дайанем.