Четыре четверти страха - Максим Вячеславович Никитин

происходит с помощью закладок. Вы не сможете встретиться с продавцом напрямую. Во-вторых, даже встретившись, он вам ни за что не сдаст своих клиентов. Как вы себе представляете дилера-стукача? Кто же у него покупать будет после такого?

– Так как же быть? – Эдуард чувствовал, что совершенно потерял контроль над ситуацией.

– Искать мотив, – ответил Илья. – Искать причину.

– Ясно, – расстроенно произнес Эдуард, поправляя коричневый галстук. – Только где же искать эту причину?

– Вот этого я не могу знать, – ответил Илья. – Среди друзей, среди знакомых, среди подруг, одноклассников, коллег… Среди его увлечений, занятий.

– Проблема в том, – Эдуард взглянул на Илью, – что их-то у Дмитрия практически и не было.

– Не может такого быть, – ответил Илья. – У любого человека есть свой круг знакомств. Ищите. Ищите хобби. Ищите увлечения. Что-нибудь должно быть. Что-то должно отыскаться.

– Спасибо за совет, – поблагодарил Эдуард. – Я постараюсь.

– Я могу еще чем-то вам помочь? – спросил Илья, подталкиваемый чувством вины за инцидент у бара.

– Скорее всего, нет, – ответил Эдуард, поднимаясь со стула.

– Вот, возьмите, – Илья протянул человеку в коричневых отглаженных брюках и начищенных до блеска ботинках свою визитку. – Звоните, если вдруг что-то понадобится.

– Спасибо, – Эдуард положил визитку в карман рубашки. – Обязательно.

Через несколько минут он уже выходил через турникет на улицу, к своему автомобилю. Те надежды, которые Эдуард возлагал на встречу с Ильей Пахомовым, абсолютно не оправдались, и это его невероятно бесило.

Да уж! Утро началось отвратительно. И по известному Эдуарду закону, отвратительное утро должно было перейти в гадкий день и так себе вечер.

Гадкий день не заставил себя долго ждать. Чтобы окончательно все решить с подписанием документов по Диме, пришлось более двух часов просидеть в психиатрической клинике и прождать Антона Николаевича, у которого появилось вдруг какое-то неотложное дело по одному из пациентов. Да и вообще весь персонал, включая медсестер, был чем-то обеспокоен, несобран и нерасторопен, что также невероятно бесило.

Когда Эдуард уже выходил из клиники, он краем глаза заметил черноволосую и довольно симпатичную девушку в светлой блузке, сидящую в приемном отделении. Как и в случае с Ильей Пахомовым, она показалась ему знакомой, но знакомой как-то странно… Он понимал, что где-то видел ее. Где-то совсем недавно, а вместе с тем вроде бы знал ее когда-то давно… Очень странное, щемящее чувство забытой горечи…

– Какой-то бред, – пробормотал Эдуард, быстро проскочив приемное отделение и от души хлопнув дверью.

Глава XXIX

Василиса вернулась домой в полном разладе с собой. Никто не говорит, что она до этого вообще с собой ладила, но после всего, что случилось с ней сегодня днем…

С одной стороны, смерть Рэма Эрстмана рубила все концы этих маниакальных историй и можно было с чистой совестью сказать, что она выполнила все, что могла, но, с другой стороны…

Может быть, если бы она более серьезно отнеслась к письмам Эрстмана. Может быть, если бы она ответила на них быстрее…

«Посмотри еще раз».

Василиса открыла почтовую программу и замерла от неожиданности. В папке входящих жирной строчкой непрочитанных писем резало экран новое письмо от Рэма Эрстмана. Судя по времени, оно пришло в тот момент, когда Василиса находилась в клинике.

E-mail не был никак озаглавлен, от чего становилось еще тревожнее. Это было словно письмо с того света. По спине Василисы поползли мелкие мурашки.

«Открывай».

Василиса кликнула по жирной строчке на экране. В отдельном окошке засветился текст.

«Вот и опять мы с тобой встретились в знакомой нам больничке. Сегодня ты выглядела очень мило, но не так, как в прошлый раз. Прекрати притворяться. Насколько я тебя знаю, тебе это не идет! Ты же безжалостная тварь. Ты бесчувственное животное. Подожди еще немного, и я достану тебя, как в детской считалочке, на счет «пять». Можешь писать мне на его ящик. Ящик… Как это ни иронично».

Василиса быстро закрыла сообщение и буквально отпрыгнула от компьютера, словно он источал непереносимый жар.

Она уселась на диване, обхватила колени руками и уставилась в одну точку.

Это небольшое послание говорило о многом. Мысли метались в черепной коробке, как косяк мальков, вычерпнутых из водоема белым пластиковым ведром.

Значит, Эрстман не повесился… Это было не самоубийство… А он знает про Василису…

Зачем же она влезала в эту проклятую переписку…

Все-таки он убрал с дороги Эрстмана, как старик и предсказывал…

Что теперь будет? Что теперь делать? А если хорошо подумать…

Нужно хорошо подумать.

Что он знает о Василисе? Скорее всего, ничего. Только ее e-mail и то, как она выглядит.

Как она выглядит. Как она выглядит?

Если он говорит, что Василиса выглядела не так, как в прошлый раз, значит, он видел ее в клинике оба раза… Все два раза, что она была там…

Кого Василиса видела в клинике дважды?

Медсестру? Вряд ли это медсестра.

Может быть, это был кто-то из посетителей?

Может, это тот придурковатый медбрат, что устраивал ей экскурсию?

Нет, его она видела один раз. Хотя, может быть, был второй раз! Во-второй раз он-то ее видел, а она его не заметила. Может так быть?

Может!

Хотя нет! А что, если…

Точно! Все оба раза она видела в клинике только того чрезвычайно опрятного мужчину в выглаженной одежде.

Василиса вскочила и бросилась к шкафчику, где на одной из полок лежал ее фотоаппарат. Она, конечно же, скачала все фотографии из клиники на ноутбук, но на старый ноутбук, который теперь по понятным причинам не работал. Ко всему прочему, Василиса не успела залить фотографии из клиники в облако. Но в памяти фотоаппарата… там они, конечно же, остались. И там точно так же сохранилось несколько фотографий, сделанных под влиянием… В общем, там есть несколько фотографий этого мужчины. А вдруг это и есть он?

Дрожащими от волнения руками Василиса вынула из фотоаппарата