Четыре четверти страха - Максим Вячеславович Никитин

– Илья Дмитриевич, – сказала она, – к вам Эдуард Владимирович.

Из-за стола поднялся невысокий худощавый молодой человек с бледным лицом и большими темными глазами. Одет он был в спортивный коричневый пиджак в клетку с белыми кожаными заплатами на локтях, искусственно потертые джинсы и какие-то несуразные, по мнению Эдуарда, кеды.

– Здравствуйте, – произнес молодой человек, взглянул на Эдуарда, запнулся и закашлялся.

– Здравствуйте, – ответил Эдуард, смутно вспоминая, что он уже где-то видел этого человека.

– Присаживайтесь. – Илья все же собрался с мыслями и теперь пытался делать вид, что он не знает пришедшего к нему человека. А в голове мелькали картинки, как Володька лупит этого типа ногами по ребрам у бара «Black Ocean».

– Спасибо, – ответил Эдуард и еще больше нахмурился, вспоминая, где он все же мог видеть этого Илью Пахомова. Какое-то знакомое лицо… Вот прямо крутится в голове… Что-то неприятное… Что-то очень неприятное…

– Итак, – начал Илья, – расскажите еще раз, что вас ко мне привело.

– Я расследую смерть своего брата, – Эдуард сказал это, глядя прямо в лицо собеседнику, проверяя реакцию человека на свои слова.

– Вы из полиции? – в глазах Ильи промелькнула опаска.

– Нет, – ответил Эдуард и заметил, что его оппонент испытал облегчение.

– И чем же я вам могу помочь в вашем расследовании? – спросил Илья.

– Мой брат… – начал было Эдуард, но тут в его сознании ясно всплыл серый сумрак, асфальт перед самыми глазами, расцветающая боль в челюсти и ребрах и человек, меряющий его пульс и исчезающий за углом.

– Ты? – Глаза Эдуарда расширились, а кровь отхлынула от лица.

Илья понял, что его узнали.

– Я так полагаю, что отрицать бесполезно, – Илья свернулся пружиной. Он готовился отражать нападение – моральное или физическое. – Хочу заметить, что это был несчастный случай.

– Избиение граждан на улицах теперь считается несчастным случаем? – кулаки Эдуарда сжались.

– Я бы рассматривал это как несчастный случай. Как наезд автомобиля, а лучше – поезда, – парировал Илья. – Тем более что данные действия совершил не я, а совсем другой человек. Со своей же стороны я постарался сделать все, чтобы вытащить вас из-под этого поезда.

– А знаете ли вы, – спросил Эдуард, – каковы были мои шансы умереть без медицинской помощи? При каком-нибудь внутреннем кровотечении?

– Я думаю, – ответил Илья, – что ваши шансы умереть были несравнимо ниже наших шансов провести ночь в обезьяннике, а потом, скорее всего, тратить недели и месяцы в судебных разбирательствах под угрозой наказания за причинение телесных повреждений. Плюс, насколько я могу судить, это была всего лишь пара ушибов.

Эдуард зло взглянул на Илью. Тот достойно выдержал взгляд.

Так продолжалось около минуты. Два человека стояли посреди шумящего и волнующегося офиса и просто смотрели друг на друга. Никто не произнес ни слова.

– Это нездоровая ситуация, – шепотом сказал Илья. – Скоро на нас начнут обращать внимание. Мы тут как два тополя на Плющихе.

– Хорошо, – Эдуард вдруг протянул Илье руку, – просто будем считать, что мы уже знакомы. Вы согласны?

– Да, – недоверчиво пожимая протянутую руку, ответил Илья.

Он много раз видел, как в бесчестной уличной драке после такого жеста следовал удар в лицо, как рассекалась кожа у надбровных дуг, ломался нос или выбивались зубы.

– Вот и славно, – Эдуард убрал руку, и Илья с облегчением понял, что удара не последует. – Если вкратце, то дело обстоит так…

За этими словами последовал недлинный рассказ о Диме, о его болезни, о его странном способе свести счеты с жизнью, о синтетических наркотиках, о его записке и многом другом. Впрочем, о сообщениях в WhatsApp и общении с господином Гевиссеном Эдуард умолчал.

– Значит, вы думаете, что это все же убийство? – спросил Илья.

– Предполагаю, – ответил Эдуард.

– Боюсь вас расстроить, – Илья поправил лежащую на столе пачку белых листов А4, – с моей точки зрения, если рассматривать это дело действительно как убийство, то отсутствует самое главное.

– И что же? – не совладав с собой, громко выкрикнул Эдуард.

Люди стали оборачиваться в их сторону.

– И что же это? – повторил Эдуард намного тише.

– Мотивы, – коротко отчеканил Илья. – Нет абсолютно никаких более или менее адекватных мотивов. Кому нужно убивать такого человека, как ваш брат? А тем более для чего? И уж совсем не укладывается в голове способ. Поверьте мне как человеку, по работе сталкивавшемуся с… м-м-м… достаточным количеством физического насилия и криминальных происшествий. Я скажу вам, что гораздо проще, безопаснее и надежнее ткнуть в несколько определенных мест ножом или заехать по голове дубиной. Можно выстрелить из охотничьего ружья, например. А вот выискивать редкий и дорогостоящий наркотик, чтобы отравить им человека, – вообще не имеет никакого смысла.

– В том-то все и дело, – Эдуард подвинулся на стуле ближе к Илье. – Все должно было выглядеть как самоубийство. Чтобы все поверили, что это самоубийство.

– Допустим, – Илья снова поправил пачку бумаги, – но зачем вообще убивать вашего брата? У вас есть предположения?

– Никаких, – сознался Эдуард. – Единственная зацепка – это ваша «Sugar Night».

– Она не моя, – повертев головой по сторонам, сказал Илья. – И не нужно так громко…

– Если вы говорите, – продолжал Эдуард, поправляя узел коричневого галстука, – что это редкий… препарат, то, наверно, выяснив, где его продают, можно узнать и покупателя. А если узнать покупателя…

– Вы издеваетесь? – Илья оценивающе посмотрел на Эдуарда. – Я понимаю, что вы далеки от мира криминала, но вы смотрели хотя бы один криминальный фильм или читали хотя бы один детективный роман? Не хотелось бы мне вас обидеть, но вы рассуждаете так, словно живете не в нашем мире.

Эдуард часто заморгал. Да, конечно, некоторые люди говорили ему, что у него немного странные привычки, и он, может быть, подозревал в себе некоторую отстраненность от «нормального» общества. Но, как говорил Антон Николаевич, который так же какое-то время наблюдал Эдуарда: «Что такое норма в поведении… Это всего лишь мнение большинства. Если в обществе принято есть сердце врага, то отказавшийся делать это будет асоциален».

– Во-первых, – продолжал Илья, – сейчас большая часть продаж наркотиков