Четыре четверти страха - Максим Вячеславович Никитин

– Ты сегодня будешь еще что-нибудь? – спросила девушка, присаживаясь на край кровати. – У нас еще много времени.

– Нет, – ответил Эдуард.

– Понятно, – ответила девушка, – тогда я выметаюсь?

Эдуард одобрительно угукнул, закапываясь глубоко в одеяло.

– Только в душ схожу? – спросила девушка.

Из-под толщи одеяла послышался одобрительный сдавленный звук.

– Оки, – нисколько не удивляясь поведению Эдуарда, сказала девушка. – Дверь захлопну до щелчка автомата. Звони еще, милый.

Девушка подобрала валяющуюся у кровати юбку и с уверенностью, которая показывала, что она здесь не в первый раз, направилась в сторону ванной комнаты.

Глава XXVII

Василиса сидела в приемной поликлиники с новым «яблочным» ноутбуком в руках и в ожидании своей очереди тянула из облачного хранилища все, что ей было нужно для работы.

Теперь ей придется вкалывать как папе Карло, чтобы выплатить кредит, в который пришлось влезть ради этого девайса.

Теперь уже Тоху так просто на хер не пошлешь.

Она с утра написала ему, что готова на любую работу, и ждала от него пошлых шуточек, каким-либо образом касающихся торговли различными частями ее тела.

Пару дней назад Василиса по наставлению профессора Эрстмана составила в приемной психиатрической клиники заявление на посещение госпитализированных пациентов, представившись племянницей Рэма Константиновича. Точнее, не составила, а просто распечатала написанную профессором бумагу.

Сегодня утром заявка была одобрена, и теперь Василиса, находясь в приемной, ждала назначенного времени посещения.

Одета сегодня она была как можно незаметнее. Андеркат с татуировкой Марио на виске был аккуратно спрятан под расчесанными черными волосами с ровным прямым пробором. Легкая блузка с длинным рукавом закрывала не предназначенные для глаз врачей татуировки на руках, а классические джинсы со слегка заниженной талией и белые кроссовки полностью завершали образ законопослушной, социально активной девушки, которая пришла навестить любимого дядюшку.

Вокруг Василисы тоже ждали своего времени нормальные добропорядочные граждане, в глубине души, скорее всего, переживающие за «ненормальность» и «недобропорядочность» тех, кого они ожидали. И поэтому каждый из них испытывал либо смущение, либо раздражение, либо гордое безразличие.

Внезапно из глубины коридора быстрым и уверенным, а также каким-то озлобленным шагом, со всей силы давя ненавистный пол каблуками, вышел мужчина. На вид ему было около тридцати. Рост – выше среднего, спортивного телосложения, темные волосы, карие глаза, нос с горбинкой…

Странное чувство… Так-так… Где же она его видела?

Одет мужчина был в бежевую рубашку с пошлым коротким рукавом, на шее коричневый галстук. Коричневые брюки в цвет галстука идеально отглажены. Коричневые туфли Cambridge без пятнышка грязи или пыли.

Точно, она же встречала его раньше. Здесь, в поликлинике, когда приходила, чтобы сделать фото для Тохиного заказа про «Сирен». Она еще сфоткала его, когда он шел по коридору за медсестрой.

Мужчина сразу же уставился на Василису, тоже силясь вспомнить, где он ее мог видеть, однако, как показалось девушке, ему ее вспомнить так и не удалось.

– Какой-то бред, – буркнул мужчина, на огромной скорости проскочил приемные покои и вышел на улицу, громко хлопнув дверью.

И снова пришло то самое странное чувство, что Василиса уже когда-то встречала этого человека. Когда-то давно. Когда-то очень давно… Когда это было? Что это было?

Одни только дразнящие своей неизвестностью, фантомные наброски образов всплывали на поверхность сознания, не давая абсолютно никаких ответов.

Вдруг на сестринском посту раздался телефонный звонок. Миловидная медицинская сестра, схватившая трубку и выслушавшая несколько первых слов, мгновенно побледнела. Замерев с трубкой в руке, она медленно обвела зал пустым взглядом.

– Посетители к Эрстману… – пролепетала она. – Есть здесь посетители к Эрстману?

– Здесь, – Василиса встала с неудобного стула.

– П-п-пойдемте к глав-в-в-рачу, – заикаясь, произнесла медсестра, все еще держа трубку в руке. Вид у нее был до крайности растерянный.

Василиса последовала за девушкой по уже знакомому коридору психиатрической лечебницы. Вот поворот в пищеблок, вот лестница на второй этаж, к администрации, дальше по лестнице будут палаты, но если сначала нужно к главврачу – значит, такой порядок. Ведь не каждый день Василиса навещает пациентов в психиатрической клинике.

– Подождите здесь, – сказала все еще бледная медсестра и юркнула в какую-то дверь.

Коридор был длинным, темным и пустым. Вдоль стен светились белые очертания высоких дверей, а эхо зловеще разносило по пустому пространству каждый шорох.

Высокая дверь в кабинет снова открылась, и на пороге появилась медсестра, уже более спокойная и уравновешенная.

– Входите, – сказала она.

Василиса вошла в кабинет.

В отличие от коридора помещение, в котором она тут же оказалась, было небольшим, светлым и уютным. Стены были выкрашены бежевой краской и украшены разнообразными картинами. В основном пейзажами. У окна стоял большой стол – темный от времени, местами вытертый сотнями рукавов белых халатов. К столу было приставлено несколько стульев офисного типа на крепких устойчивых ножках, но без колес.

Во главе стола сидела женщина около шестидесяти лет. Лицо ее с нездоровой желтизной было покрыто мелкими морщинами. На женщине была белоснежная медицинская шапочка и такой же белый халат, из-под которого выглядывала на удивление яркая розовая блузка.

Женщина курила папиросу, как какой-нибудь заправский капитан НКВД, стряхивая пепел в стеклянную баночку от детского фруктового пюре с улыбающимся беззубым малышом на этикетке.

– Здравствуйте, Василиса, – сказала женщина, вглядываясь в лицо Василисы сквозь едкий дым, парящий вокруг нее.

По наставлению профессора Эрстмана, Василиса указала свое собственное имя и фамилию, если вдруг придется предъявлять паспорт.

– Здравствуйте, – ответила Василиса.

– Насколько я понимаю, вы племянница Рэма Константиновича, – сказала женщина, и морщины на ее лице заострились.

– Внучатая, – поправила Василиса, вспоминая заготовленную речь, – внучатая племянница. Так уж получилось, что у дяди Рэма больше никого не осталось, и он со мной…

– Понятно, – перебила Женщина, забычковала окурок в банке и несколькими взмахами ладони разогнала сизый дым над головой. – Курите?

– Нет, – ответила Василиса.

– Ну что же… – женщина остановила свои проницательные серые глаза на папке, что лежала перед ней. – Ходить вокруг да около не