Статский советник - Валерий Пылаев

— в конце концов, вчера мы виделись в полной темноте, хоть и успели побеседовать. Впрочем, ним особенным внешность Жерара меня не удивила. Парень оказался именно таким, каким я его себе представлял: рослым, плечистым, со здоровенными ручищами. Коротко стриженым, со сросшимися глазами и бровями, похожими на угольки — черными, но будто бы готовыми от малейшего ветерка разгореться недобрым пламенем. Выглядел Жерар лет на тридцать — хотя на самом деле вполне мог бы оказаться чуть ли моим ровесником всего на пару лет старше.

— Кто вы такие? — негромко проговорил он. — И откуда здесь взялись?

— Мы русские… Имена наши, скорее всего, тебе уже известны. — Я старался говорить размеренно и неторопливо. — Немцы гнались за нами от самого Трира, пока мы не добрались сюда, в Ретель… Дальше ты знаешь.

Ничего нового я не сказал… почти. Кроме того, что мы с Гижицкой оказались родом из далекой России, а не из Люксембурга, Нидерландов или каких-нибудь соседних владений германоского Рейха. Но даже если Жерар и удивился — на хмуром лице это никак не отразилось.

— Что вы делали в Трире? Варшава далеко отсюда, а на военного ты не похож, хоть и стреляешь не хуже местных егерей… — Жерар поморщился. — Ты шпион?

— Я — подданный российской короны, — ответил я. — И мы с моей спутницей здесь не по собственной воле.

— Отвечай на вопрос — а не болтай!

— Хорошо… тогда ответь и ты. — Я сцепил руки в замок и подался вперед. — Кто мы в этом доме — пленники или гости?

— Это будет зависеть от твоего поведения, — усмехнулся Жерар. — Пока что я…

— Гость всегда может уйти, не спросив разрешения. Разве не так, друг мой? — Я чуть сдвинул брови и, не дождавшись ответа, продолжил: — Значит — все-таки пленники… Так я и думал.

— Лучше не зли меня, парень. — Жерар опустил голову и сжал кулачищи. — Ты расскажешь все, что знаешь, или, клянусь Богом…

— Разумеется, расскажу, — кивнул я. — Но только самой герцогине — лично, и никак иначе. Может, я и пленник здесь — и все же по любым законам вправе требовать беседы если не послом его величества российского императора, то хотя бы с равным себе по положению. Но никак не с вами, мсье Жерар… прошу меня простить.

Лицо напротив тут же покраснело, наливаясь кровью — да так, что я всерьез начал опасаться, что беднягу сейчас хватит удар. Жерар уже поднимался с кресла, явно прикидывая, как врезать так, чтобы не убить одним ударом — весил я раза в полтора легче его самого, да и в целом едва ли выглядел грозно по сравнению с чуть ли не двухметровым верзилой с плечами грузчика.

— Кажется, ты не понимаешь…

— Нет, это ты не понимаешь, черт бы тебя побрал! — рявкнул я на всю комнату, поднимаясь навстречу. — Я — Одаренный княжеского рода. И мне вполне хватит сил оторвать тебе голову, разобрать весь этот дом на кирпичи и выйти наружу. И если уж мы с мадемуазель все еще здесь — то лишь из-за того, что я дал слово Жан-Полю и считаю себя гостем, а не пленником — а вовсе не потому, что так велели какие-то деревенщины с винтовками.

Жерар вытаращился, едва слышно кашлянул и рухнул обратно в кресло. Я не стал демонстрировать Дар — но мое внезапное выступление, похоже, и само по себе оказалось достаточно убедительным.

— И я не скажу больше ни единого слова, — продолжил я уже чуть тише. — Мои тайны могут стоит жизни такому, как ты — и поэтому я буду говорить только с ее светлостью герцогиней… Ради твоего же блага, Жерар.

Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга. И я на всякий случай приготовился ко всему — даже к бестолковой драке с неизвестным исходом. Но, на мое счастье, даже в пережившей полтора века назад революцию Франции — точнее, в Лотарингии — к титулам все-таки относились с почетом. Не знаю, удалось ли мне запугать Жерара — спесь я с него определенно сбил.

— Хорошо… да, конечно. Я поговорю с герцогиней. Думаю, она пожелает увидеться лично… — Жерар посмотрел исподлобья, засопел — но все-таки процедил сквозь зубы: — ваше сиятельсво.

Когда дверь закрылась и шаги в коридоре стихли, Гижицкая повернулась ко мне и негромко рассмеялась.

— Браво, князь, — сказала она. — Вот уж не думала, что такого громилу можно поставить на место одним лишь словом.

— Ну… вы ведь сами советовали пока обходиться без магии. — Я пожал плечами. — Если честно, это уже понемногу входит в привычку.

— Иногда мне кажется, что Дар вам вообще не нужен… Впрочем, какая разница? У нас есть еще несколько часов до того, как захочется спать. — Гижицкая чуть склонила голову набок и хитро улыбнулась. — И если уж никто больше нас не потревожит — мы вполне могле бы потратить их на что-нибудь… весьма интересное. Разве не так?

— Безмерно польщен вашим вниманием, графиня, — проворчал я, усаживаясь обратно в кресло. — Но должен заметить, что обстановка ничуть не предполагает…

— Я что, похожа не женщину, которая может задумать что-то неприличное? То есть, я, конечно же, могла бы, пожалуй, но в последнее время вы чересчур… целомудренны. Нет, князь, я вовсе не имела в виду ничего такого. — Гижицкая вдруг посмотрела на меня без малейшей искорки смеха во взгляде. — Но неужели вам до сих пор не хочется узнать, что скрывает ваша память?

Глава 24

Несколько мгновений я не мог сказать и слова — настолько сильным оказалось мое удивление. Мы с Гижицкой не возвращались к этому разговору со дня нашей встречи в “Кристалле”… впрочем, ее сиятельство все равно не покидала меня надолго, неизменно оказываясь рядом. Нечасто — и все же не настолько редко, чтобы я успел забыть ее окончательно.

Если такую женщину вообще возможно забыть.

Ее вполне могли подослать шпионить за мной: тот же Багратион или даже сам Павел — особых иллюзий по поводу доверия ко мне со стороны его величества я не питал уже давно. Впрочем, Гижицкая точно так же подчинилась бы и собственному любопытству, а вольный нрав просто мешал держать язык за зубами и говорить прямо… пожалуй, порой даже чересчур прямо.

— Нет, графиня, — отчеканил я. — Совершенно не интересно.

— Почему же? — Гижицкую, разумеется, ничуть не смутил мой отказ. — Я ведь уже давала слово, что не коснусь ваших воспоминаний… не говоря уже о том, что сделать подобное непросто даже самому сильному менталисту. Чего вы так боитесь, князь? Очередной измены, предательства?