Кодекс звезды - Александр Антонов

Что может расколоть «я» пополам? Да много чего. Например, маленький кусочек свинца весом каких-то девять грамм, выпущенный злодейской рукой точно в сердце любимого человека. И неважно, сколько таких кусочков вонзится потом в твою спину, если этот попал в цель. Потом ты приходишь в себя в больничной палате, и первое, что хочешь узнать, это удалось ли тебе стать героем? Тебе не смотрят в глаза и качают скорбно головой. Дзинь! Тебя целого больше нет. В одном теле поселяются два разных человека. Один – тот, кем ты был раньше. Он мужественно переносит боль и страдания, а главное, старательно прячет от окружающего того, второго – нытика и пораженца, который скулит, забившись в дальний угол сознания, и мало во что верит. Чаще всего у первого всё получается, потому что он сильнее. Однако когда надо принимать важное решение, он не может этого сделать, не договорившись со вторым.

Слушай, Жехорский, а ты, случаем, не бредишь? Со стороны выглядит очень похоже. Согласен. Потому и не обсуждаю это с ребятами.

А друзья тем временем продолжают критиковать мою нерешительность.

— Я не понимаю, в чём тут можно сомневаться? — возмущается Васич. — Тем более что ты сам всё время носился с Туркестаном, как с писаной торбой.

— Действительно, Шеф, — вторит ему Ёрш. — Ты был настроен куда решительнее, когда дело было на нуле. Теперь, когда по линии обоих наших наркоматов в Туркестане подготовлена такая шикарная почва, ты проявляешь нерешительность. Что за дела?

— О какой почве ты говоришь? — Я не просто тяну время, мне действительно интересно.

— Мы в наркомате обороны решили все технические вопросы, касающиеся комплектования ТуНАр личным составом и вооружением. — Васич явно гордился достижениями своего ведомства. — Под Самарой теперь сосредоточена уже не бригада, а почитай, целый корпус! Другой корпус можно легко сформировать из уже отправленных в Туркестан частей. Вот тебе и армия! Не хватает только подписи и печати.

Замечательная новость! Мой интерес растёт и ширится. А тут ещё Ёрш масла в огонь подлил.

— Турани помнишь?

— Конечно, помню! — обрадовался я напоминанию о старом знакомом. — Как он? Где?

— Вскоре после упразднения института военных комиссаров перешёл в наше ведомство. С недавних пор возглавляет НГБ Туркестана. — Ёрш внимательно следил за изменениями выражения моего лица. — Ты, я вижу, не удивлён?

— Не очень, — подтвердил я. — Хорошие новости. Спасибо, ребята!

— Что-то мало у тебя радости на лице, — покачал головой Васич. — Об Анютке, наверное, беспокоишься?

— И это тоже, — машинально ответил я, думая совершенно о другом. — Как её в такую даль везти?

Занятый своими мыслями, я не сразу обратил внимание на то, что атмосфера в комнате изменилась. Поднял глаза на друзей. У обоих был какой-то странный вид.

— Нет, он точно не в себе, — сказал Ёрш.

— Полностью с тобой согласен, — кивнул Васич.

— Да что случилось-то? — воскликнул я.

Друзья переглянулись.

— Похоже, правда не понимает, — произнёс Васич.

— Ты куда Анюту везти собираешься? — спросил Ёрш.

— Как куда? Если приму должность, с собой, конечно, в Ташкент. — Я уже начал кое-что понимать, но с выбранного пути сойти сразу не мог. — Найму няньку. Хватит злоупотреблять вашей добротой…

— Ну, сам напросился… — Васич поднялся с места и вышел из комнаты.

Пребывать под укоризненным взглядом Ерша мне пришлось недолго. Васич вскоре вернулся, и не один: вслед за ним спешили Ольга и Наташа – Багира и Ракша, у которых собирались отнять Маугли.

Что произошло дальше, я думаю, долгих пояснений не требует? Женщины успокоились только минут через пятнадцать, после того, как взяли с меня слово, что на время длительной командировки – если таковая состоится – дочь останется на их попечении…

Первым из знакомых мне сотрудников, кого я встретил в «Главтурке», был Куропаткин. Я только вошёл в вестибюль, а старик спускался по главной лестнице. Был он чем-то крайне огорчён, никого вокруг не замечал, весь в себе. Пришлось его окликнуть:

— Алексей Николаевич!

Куропаткин поднял голову, ища глазами того, кто его окликнул. Увидев меня, явно обрадовался – и меня это тронуло, — шагнул было навстречу, но замешкался, видать, моя «свита» его смутила. Я сам подошёл к нему, протянул руку. Ладонь старика была тёплой и крепкой.

— Душевно рад видеть вас, Михаил Макарович, во здравии, — очень искренне произнёс Куропаткин. — Когда до меня дошла весть о постигшей вас утрате, поверите ли, скорбел вместе с вами.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Вы-то как, здоровы?

— Благодарствую, здоров, слава богу, — с какой-то затаённой печалью в голосе ответил Куропаткин.

— Но я вижу: вы чем-то озабочены. Расскажите, что вас так огорчило?

Куропаткин грустно улыбнулся.

— Вы ведь, наверное, в курсе, Михаил Макарович, что «Главтурку» закрывают?

— Не закрывают, а реорганизуют, — поправил я старика. — Теперь здесь будет размещаться резиденция заместителя председателя Совнаркома по Туркестанскому краю.

— А мне так всё едино, — вздохнул старик. — Мне только что сообщили, что в моих услугах больше не нуждаются.

Моя вина! Отдавая распоряжение оставить в новом аппарате на треть сотрудников меньше, я как-то упустил из виду, что для штатных сотрудников, согласно трудовому законодательству, место подыщут, а тех, кто за штатом, просто уволят.

— Вот что, Алексей Николаевич, — приступил я к исправлению собственной промашки, — вчера я был назначен на должность зам. пред. Совнаркома по Туркестанскому краю.

— Так вы теперь, как это по новому уложению, Действительный государственный советник 1 ранга будете?

— Точно так, — кивнул я.

— Поздравляю, ваше высокопревосходительство! — очень серьёзно произнёс Куропаткин.

— Ну что вы, Алексей Николаевич, — укорил я старика, — нет больше таких обращений, забудьте вы их. Да и не для того я вам о своём назначении сказал. Хочу предложить вам должность внештатного консультанта при моей, так сказать, особе. Согласны?

— Почту за честь! — поспешил ответить Куропаткин.

— Так я прямо сейчас и распоряжусь!

Назвал бы это дежавю, когда бы чувство не было связано с конкретным моментом моей прошлой жизни. Я уже стоял когда-то на перроне железнодорожного вокзала, а передо мной на пути стоял бронепоезд. На этом, впрочем, сходство моментов и заканчивалось. Бронепоезд «Товарищ», на котором мы с Васичем когда-то доставили Ленина из Пскова в Петроград, лишь отдалённо напоминал того красавца, что радовал мой глаз теперь. Основной состав (без платформ прикрытия и «чёрного» паровоза) состоял из восьми бронированных вагонов и двух покрытых броневыми листами паровозов. Два вагона в середине состава были явно пассажирскими, притом самого высшего класса. Вооружению бронепоезда мог позавидовать и крейсер: две вращающиеся орудийные башни чего стоили! А ещё он был красив. Вот было видно, что над проектом стального монстра поработали не только инженеры, но и дизайнеры, и даже художник: на борту пассажирских вагонов были нарисованы государственные символы России, а на обоих головных вагонах – гвардейские знаки.

— Как тебе? — раздался над ухом голос Ерша.

— Красавец! — моё восхищение было неподдельным. — Твоя работа?

Ёрш усмехнулся.

— Скажем так: я приложил к этому руку.

— Спасибо! — с чувством сказал я.

— Да нема за що! — вернул должок возникший рядом с нами Васич. — Тем более что первоначально он тебе не предназначался.

Ну вот что за человек?! Как будто я сам до этого не допёр. Я ведь далеко не первая спица в колесе, чтобы для меня специально строили бронепоезда.

— Просто Ленин, если куда выезжает, предпочитает использовать дирижабль, а Иосиф Виссарионович на свой Кавказ, после того как там понастроили аэродромов, летает на самолёте.

— А бронепоезд за ненадобностью решили передать мне?

— Ну да, — кивнул Васич.

— Да не слушай ты его, — сказал Ёрш. — Просто Ильич, как увидел этого красавца, так сразу заявил, что не сядет в него ни за какие коврижки. Слуга покорный, сказал. Я, сказал, в бронепоездах на всю оставшуюся жизни наездился. Если так надо, сказал, цепляйте бронированный салон к литерному составу, а бронепоезда, коли они так необходимы, пусть катят отдельно. А Сталину бронепоезд никто и не предлагал. Его ведь совсем недавно построили, Сталин успел на самолёт пересесть. А как тебя на должности утвердили, так Ильич сразу сказал: закрепите бронепоезд за Жехорским, он ему солидности прибавит. Нет, правда, хорош?

— Хорош-то хорош, — ответил я, — вот только…

— Что не так? — всполошился Ёрш. — Ты ведь им только что восхищался.

— И продолжаю восхищаться, — заверил я друга. — Но ты погляди на эти окна, — указал я на пассажирские вагоны. — К чему броня, если окна стеклянные?