Кодекс звезды - Александр Антонов

— Хорошая новость! — обрадовался Макарыч. — Меня Духонин заверил, что проволочек не будет, но чтобы так быстро…

— Сука ты, Макарыч! — не сдержался я. — У друга горе. Нет, что бы посочувствовать, так он ещё и радуется!

— Что за горе? — проигнорировав «суку» встревожился Макарыч. — Говори толком!

От возмущения я чуть не задохнулся. Ну и брякнул:

— А ничего, что у меня всего одна рука-то?

Имел-то я в виду, конечно, обилие дел, и что ещё одна забота мне совсем ни к чему. Но Макарыч понял всё иначе.

— Рана открылась?! — Всю весёлость из его голоса выдуло разом. — Ты врача вызвал?!

— Нет. — Я понял, что переборщил, и стал резко сдавать назад. — Не нужен мне врач. И рана меня не беспокоит. То есть, беспокоит, конечно, но так, как обычно. И я совсем не то имел в виду. Просто дел невпроворот, а тут новая забота…

Я замолчал, и в разговоре установилась пауза, поскольку Макарыч только сопел в трубку, видимо слова подбирал.

— Дурак ты, Васич, — наконец произнёс он как-то очень буднично. — Напугал…

Он – «сука», я – «дурак». Квиты! А Макарыч меж тем продолжил:

— Ну чего ты так всполошился? Чем эта директива тебя так напугала?

— Напугать меня, как тебе известно, непросто, — я начал вновь закипать. — Другое дело, я понятия не имею, как эту директиву исполнять…

— С этого и надо было начинать, — укорил меня Макарыч, — а не закатывать истерику по телефону. Ты вот что, сегодня давай не заморачивайся, а завтра я направлю к тебе человека, который поможет разобраться в этом и правда непростом вопросе.

Забыть про директиву я, конечно, не забыл, не в моих правилах, просто отставил в сторону и занялся не менее насущными, а главное, более понятными делами. Потому, когда адъютант доложил, что прибыл некий имам Рашид Турани, я не сразу просёк: кто это.

— Какой имам? Я его что, вызывал?

— Никак нет, — ответил адъютант, — вы его не вызывали. Но он говорит, что прибыл от товарища Жехорского.

Ясно. Прибыл специалист по туркестанской армии. Только почему имам? Ладно, разберёмся.

— Проси!

Мой ночной кошмар во плоти в моём кабинете. Бородатый тюрок в военной форме с чалмой зелёного цвета на голове. Замер у порога. Похоже, выражение моего лица его смутило. Однако доложил:

— Здравия желаю! Комиссар Туркестанской народной армии Рашид Турани. Прибыл в ваше распоряжение!

Теперь разглядел, что на прибывшем форма военного комиссара ГПУ. Комиссар армии? Значит, в одном со мной звании. Неудобно получается. Придётся вновь прикрываться несуществующей рукой.

— Здравствуйте, товарищ Турани! Прошу извинить, если показалось, что неласково вас встретил. Кольнуло в плечо, — встряхиваю пустым рукавом, — от резкой боли не совладал с лицом. Проходите, присаживайтесь!

Надев на лицо улыбку, иду навстречу, жму руку, указываю на стул. Прежде чем присесть, Турани вежливо интересуется:

— Может, отложим разговор, вам, наверное, врач нужен?

— Благодарю за заботу, но уже отпустило. — Возвращаюсь на место. — Так какое у вас ко мне дело?

А он не молод. Вон сколько седых волос в бороде. И морщины. Верно, ему за пятьдесят.

Турани улыбается и мягко говорит:

— Товарищ Жехорский сказал, что у вас возникли вопросы по формированию Туркестанской армии…

Это он так тонко намекнул, что не у него ко мне дело, а у меня к нему. Что ж, он прав.

— Да, — киваю, — есть такое дело. Хочу услышать ваше мнение о том, как нам лучше обустроить учебные центры, где будут проходить подготовку бойцы будущей армии.

Глядит на меня, как мудрый учитель на любимого, но непонятливого школяра. Говорит всё так же мягко:

— Простите, товарищ генерал…

Предлагаю:

— Зовите меня Глеб Васильевич.

— Хорошо. Глеб Васильевич, мне кажется, начать надо не с этого. Вас ведь интересует, почему решать армейские вопросы к вам прибыл имам?

Неопределённо передёргиваю плечами.

— Понимаю, — тонко улыбается Турани. Улыбка вообще не сходит с его лица, разве что оттенки её меняются. — ГПУ не ваша, так сказать, епархия. Ну так я вам скажу, что споры о том, кого назначать комиссарами в мусульманские части, не утихают до сих пор. Товарищ Троцкий продолжает настаивать, что это должны быть представители исключительно большевистской и эсеровской партий.

— А вы считаете, что в этом нет резона? — поинтересовался я.

— Нет, я так не считаю, — пальцы имама неторопливо перебирают чётки. А я даже не заметил, когда они появились у него в руках. — Просто давайте разберёмся, в чём состоит этот резон?

— Давайте, — мне становилось всё интереснее.

— А резон – поправьте меня, если я ошибаюсь, — заключается в приведении солдат к повиновению командирам. И кому этим заниматься, как не тем, кто этих солдат, в своё время, из повиновения и выводил, коли теперь власть у них в руках? — Турани посмотрел на меня, и я кивнул в знак одобрения его словам. — Потому резонно предположить, — продолжал ободрённый моим кивком имам, — что когда будет создана новая армия – а именно этим вы сейчас и занимаетесь – потребность в комиссарах постепенно отпадёт.

Тут я кивать не стал, хотя ход мыслей Турани мне определённо нравился. А имам, похоже, больше и не нуждался в моём одобрении.

— Другое дело, части сформированные только из мусульман. Они-то как раз из повиновения ни разу и не выходили?

Чёрт. Не помню. Не важно!

— И зачем козе баян?

Это чисто русское выражение, прозвучавшее из уст бородатого абрека, пусть и очень хорошо говорящего по-русски, вызвало у меня нервный смешок.

— Не лучше ли направить в такие части комиссаров из числа приверженцев новой власти, но состоящих в организации, более близкой по духу мусульманам?

— И что это за организация? — спросил я.

— На русский язык её название переводится как «Красный ислам», — ответил Турани.

— А я думал, что «Красный ислам» – одно из религиозных течений, — искренне удивился я.

— И это тоже, — кивнул Турани. — Но так мы назвали и свой мусульманский боевой союз.

— Боевой? — имам удивлял меня всё больше и больше.

— Именно так! На сегодняшний день «Красный ислам» исключительно боевая организация, ставящая целью установление народной власти в Туркестане.

— Так ведь там вроде… — начал я, но Турани меня перебил:

— Ничего там не вроде, и вы это знаете не хуже меня!

Ну да, пожалуй…

— Но, если я правильно понял, «Красный ислам» не только боевая, но и религиозная организация?

— Это так, — вынужден был согласиться Турани. — Но иначе нельзя. Туркестанцы не пойдут за безбожниками!

И тут он прав.

— Но ведь ислам проповедует джихад, священную войну против неверных, в частности против нас, русских.

— Кто вам такое сказал? — спросил Турани. — Вы знаток Корана?

— Вообще ни разу не открывал, — признался я.

— Так зачем судите о том, в чём не сведущи? Джихад – это усердие на пути Аллаха. Война против «неверных» – всего лишь часть этого пути. Мусульманин встаёт на этот путь лишь тогда, когда его Родине грозит опасность именно от «неверных». Вы собираетесь нам угрожать?

— Да вроде нет… — несколько растерялся я.

— Зато нам угрожают полчища стяжателей и властолюбцев, которые, прикрываясь именем Всевышнего, грабят и угнетают собственный народ, нарушая при этом многие заповеди, оставленные нам Аллахом. Вот против них мы вскоре объявим в Туркестане джихад!

— То есть, «Красный ислам» – религия угнетённых мусульман? — уточнил я.

Турани снисходительно улыбнулся.

— Религия у всех мусульман одна – Ислам. А «Красный ислам» позволяет всего лишь правильно толковать оставленное нам Всевышним учение.

Красиво поёт товарищ! За таким народ точно пойдёт. Вопрос: куда он его, в конечном итоге, приведёт?

— Вот вы говорите, что являетесь приверженцем новой власти. Но ведь эта власть – светская.

— Я понял, что вы имеете в виду, — кивнул Турани. — Я родился в Туркестане. Давно. Тогда у меня было другое имя. Волею Аллаха с юных лет я включился в революционную борьбу. Тогда-то и назвался Рашидом. Я много путешествовал по свету. Много учился, много воевал. Правильнее сказать: только учился и только воевал. Учился в Иране – стал имамом. Учился в Европе – получил хорошее светское образование. Воевал в Турецкой армии – дослужился до полковника.

— Вы воевали на стороне турок? — я был поражён. — Против нас?

— Нет, — покачал головой Турани. — Мне довелось воевать в Месопотамии, на Синае, потом в Сирии. Я лично знаком с генералом Мустафой Кемалем. Именно беседы с этим незаурядным человеком окончательно сформировали меня как личность, хотя я разделяю не все его взгляды.

Скитаясь по миру, я думал о том, как сделать народ Туркестана счастливым. И понял главное: создать полностью независимое государство при таких соседях, которые есть у Туркестана, не удастся. Уйдут русские – придут англичане, персы или китайцы, которые сейчас слабы, но их много, и будущее за ними. Одно время я склонялся к союзу с Турцией, но им теперь со своими бы проблемами разобраться. А хочется ведь построить государство европейского типа, но с туркестанским менталитетом!