Кодекс звезды - Александр Антонов

— Вы исполните приказ, атаман! — жёстко сказал я. — Иначе я буду расценивать ваш поступок как одобрение действий Анненкова. А чтобы вам было легче справиться с популярностью этого бандита среди ваших казаков, опубликуйте эти снимки, пусть их увидят во всех станицах!

До отъезда из Оренбурга я успел посетить Главные железнодорожные мастерские, где пообщался с рабочими. На мне был надет, разумеется, не вицмундир, и даже не мундир генеральский, но и под простого работягу тоже рядиться не стал. Надел щегольскую форму, как у моих охранников – я вам её уже описывал – на которой генеральские звёзды на погонах были мало различимы. Прицепил к гимнастёрке орден Боевого Красного Знамени – знал: среди рабочих он пользуется особым уважением.

По случаю моего прихода собрался митинг – пролетариату без этого никак! Когда меня объявили, и я вышел на трибуну, из разных уголков цеха, где проходил митинг, послышался свист.

— Чего свистите, товарищи? — весело спросил я. — Или не по душе я вам?

Стоящие ближе к трибуне от столь откровенного вопроса вроде смутились. Только старый рабочий с обвислыми седыми усами пробурчал под нос:

— Чёрт тебе товарищ…

Сказал он это негромко, но я услышал и попытался поймать его взгляд, но рабочий тут же опустил глаза. В это время из дальних рядов послышалось:

— А чего ж ты, мил человек, к нам не в той одёже пришёл? Али запачкать побоялся?

— Не в той, говоришь? — я пошарил в толпе глазами. — А в какой надо было? Где ты там прячешься? Выходи вперёд, не бойся, потолкуем!

— А я и не боюсь! — Через толпу стал протискиваться крепкий мужчина средних лет в промасленной спецовке. Встал перед трибуной, посмотрел мне прямо в лицо, усмехнулся.

— Вот он я, весь перед тобой!

— Так в какой одежде я должен был к вам придти? — ещё раз спросил я.

Ничуть не смущаясь, рабочий ответил:

— Ты, товарищ – или может, господин? Как нам тебя правильно величать? — ты тут перед нами дурочку-то не валяй. Слыхали мы, как ты в шитом золотом мундире перед местными буржуями да казаками кренделя выписывал! Скажешь, не было этого?

— Почему не было? — пожал я плечами. — Было.

Рабочие зароптали, и мне пришлось повысить голос.

— Этот мундир, товарищи, ко мне, стоящему на этой трибуне, отношения не имеет…

— Как так? — воскликнул рабочий. — Чужой, что ли, надевал? Вот потеха!

Возникший смех перекричать было ещё труднее, мне пришлось поднапрячь связки.

— Да ты дослушай сперва, а уж потом зубы скаль!

Рабочий повернулся к толпе, поднял вверх обе руки и громко прокричал:

— Тише, товарищи, он, оказывается, ещё не всё сказал!

Шум и смех пошли на убыль. Рабочий повернулся к трибуне и предложил:

— Говори!

— Спасибо, — поблагодарил я и вновь обратился ко всей аудитории: – Товарищи, с атаманом Дутовым я общался как представитель государства – нашего с вами государства! И мундир мне нужен был для того, чтобы атаман знал своё место и отнеся ко мне с должным уважением!

— И что, получилось? — спросил рабочий. — Испугался атаман мундира?

— По крайней мере, главенство моего мундира над собой признал!

— Слышь, братва, — повернулся рабочий к товарищам, — Дутов перед позолоченной тряпкой спасовал!

Я смеялся вместе со всеми, а когда смех стал стихать, вновь обратился к рабочему:

— И всё-таки ты неправ, товарищ. Дутов спасовал не перед мундиром, а перед властью, которую он – этот мундир – олицетворяет. Перед той властью, которую мы с вами установили в 1917 году! Перед нашей с вами властью!

Наконец я дождался оваций. Теперь на меня смотрели вполне доброжелательно, и говорить мне стало намного легче.

— К вам же я пришёл в своей повседневной одежде потому, что вас, товарищи, мне на место ставить не надо. Это вам позволено ставить на место таких, как я. Что сегодня вы наглядно и продемонстрировали!

Встреча прочно встала на дружеские рельсы, и то, что начиналось «за упокой», благополучно завершилось «во здравие»…

Заполучить во время «чаллы» капельку тени считается в Ташкенте большой удачей. (Не знаешь, что такое «чалла»? Счастливый человек, да?) А коли в твоём распоряжении целый тенистый парк, то ты уже не просто человек, который на «ты» с удачей, ты Полномочный представитель ВЦИК и СНК в Туркестанском крае, о чём оповещает вывеска перед входом в резиденцию. Впрочем, в самое пекло, спасение лучше искать не в тени деревьев, а в доме, где для такого случая припасено оборудованное под жильё подвальное помещение. А чтобы вас оставили последние сомнения, скажу, что дом этот – двухэтажное здание из обожжённого серо-жёлтого кирпича – и по сей день жители Ташкента именуют не иначе как «Великокняжеский дворец». Ну а для царского родственника, пусть это и опальный князь Николай Константинович (из «Великих»!), как попало строить не будут, верно?

Спросите, почему я выбрал для резиденции «Великокняжеский дворец» а не «Белый Дом» – резиденцию туркестанских генерал-губернаторов? А вот Куропаткин такого вопроса задавать не стал, а очень обрадовался моему выбору (хотя и удивился поначалу, по-моему, тоже). Сейчас сидим мы с ним, оба два, в парковой беседке, поскольку уже вечер, и на улице даже лучше, чем в прохладном помещении. Благоухания тут всякие и лягушки свистят.

К беседке подходит Иван – всех охранников начальник и спецназа командир. Встал молча, выжидательно поглядывает на Куропаткина. Старик всё понял, не впервой. Скоренько откланялся и пошёл к дому. Иван проводил его взглядом, потом доложил:

— Турани прибыл.

— Давай его сюда, — распорядился я.

Турани, скажу я вам, это отдельная песня!

Если Буриханов, как и я, живёт открыто (кстати, в «Белом Доме»), щеголяет в генерал-лейтенантском мундире, командует ТуркВО, а по совместительству ещё и ТуНАр, то начальник Туркестанского НГБ живёт, мягко говоря, странной жизнью. То разъезжает в открытом авто, а то начинает «шифроваться» почище любого британского агента. Это ведь у них в моде – рядиться не пойми под кого, включая дервишей. Вот и Турани туда же. В защиту друга скажу: есть у него основания так поступать. Во-первых, он ведёт охоту за всякого рода внутренними и внешними врагами, и «под прикрытием» ему это делать сподручнее. Во-вторых, на него самого идёт охота, и так ему легче стряхивать недругов с хвоста. В-третьих, ему постоянно приходится мотаться по всему Туркестану и окрестностям, и есть много мест, где за его голову отвалят немалый бакшиш. Вот и теперь он предстаёт передо мной в национальной одежде, простой такой узбекский хлопец.

Как и положено, сначала предлагаю гостю чай. Две пиалы осушил, одну за другой, с третьей в руках приступил к докладу.

— Гилянской республике скоро кирдык придёт. После того, как Закавказская федерация отозвала оттуда своих добровольцев, тамошние правители опять власть делят, вот-вот друг дружке в глотки вцепятся. И как только это произойдёт, шахские войска быстро там порядок наведут!

— Откуда заешь? — спрашиваю. — Ты, случаем, не в Решт ездил?

Турани делает очередной глоток из пиалы и утвердительно кивает.

— Зачем?

— Агентурную сеть налаживал. Должен же я знать, что у соседей творится?

— Так там наверняка у закавказцев свои агенты есть, — говорю.

— И что? — недоумевает Турани. — Прикажешь по каждому пустяку с Баку связываться?

Такую глупость я ему действительно приказать не могу. Тем более: дело сделано.

— Ладно, проехали. Докладывай дальше.

— А дальше всё очень интересно, — сказал Турани. — Грядёт на тебя большое покушение.

Грудь слегка сдавило. Не от страха. Просто неприятно про себя такие вещи слышать.

— Когда? — спрашиваю. Вопрос глупый, но ответ я получаю незамедлительно.

— Во время твоего визита в Бухарский эмират.

— Погоди, погоди, — пытаюсь вникнуть в ситуацию. — Программа визита ведь согласована. Переговоры пройдут в Новой Бухаре в салоне моего бронепоезда. И где тут покушение?

— А прямо на бронепоезд и нападут, — очень будничным тоном ответил Турани, — сразу после того, как ты тронешься в обратный путь.

— Ну тогда это не просто покушение, а целая войсковая операция, — возразил я.

— По терминологии Буриханова, наверное, да, — согласился Турани. — А по моим понятиям – покушение, раз целью акции являешься один ты.

— Пусть так, — решил прекратить я совершенно бесполезный спор. — Меня, если честно, интересует иное: неужели эмир решился на подобный шаг?

— Ещё не решился, и, по моему разумению, не решился бы никогда, кабы его к этому усиленно не подталкивали, — уверенно ответил Турани. — Он хоть и не трус, но так и не дурак?

— Что-то я тебя, корова, толком не пойму…

Турани поморщился. Он знал происхождение этой присказки, но не очень любил, когда я использовал её против него. А я специально. Нечего туман напускать!