Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas"

— Знает? — встрепенулась Славка. Ко мне ближе подобралась, да моим хвостом укрылась. — Он что, отражался сам?

— Было дело, — не хотел я о том говорить, да как молчать, когда сердце оглушало, мозги плавились, а запах самки сводил с ума и диковатое чувство нежности накатывало. Обнять, согреть, уберечь…

— Она человеком была или…

— Волколачкой, — глухо звучал мой голос. Я и не думал рассказывать, язык сам без привязи стал. — Герта звали. Она стала и его любовью всей жизни, и её проклятием. Самка вражеской стаи — волколаков Южных земель. Да к тому же одна из немногих женщин-воинов, дочь лекаря и ведуна Захари, кто когда-то ушёл в земли ничейные, выискивая новый путь к спасению.

Славка рядышком шумно вздохнула и только я глянул на неё, притихла, во все глаза на меня таращась.

— Герта росла гордой, независимой и очень воинствующей, — мирно потёк рассказ. — Потому и была одинока — любого самца ломала на раз. Но когда случилась небольшая делёжка прилегающих земель, Дагр сворой Серых волколаков наткнулись на отряд Бурых. Битва была кровавая, и единственной выжившей оказалась Герта. В пылу битвы, Альфа взял самку на груде трупов её собратьев, а чуть отдышавшись, приказал увести с собой. Не простила ему надругательства Герта. В глаза не смотрела, заживала долго, есть отказывалась. Альфа ходил возле хижины, куда её поселил, но самка упорно молчала, к себе не подпускала… Он терпел, зубами скрежетал, а потом ворвался к ней… Осыпал градом упрёком и угроз и тогда она ответила ему со всей яростью и жаждой мести… Никогда до того момента Альфа не получал столько боли! Он бы мог убить самку с одного удара. Махом незначительным свернуть шею… Знал это. Чувствовал. Но не мог — лапа не поднималась. Оказавшись лицом к лицу с Гертой, Дагр пропал. Утонул в её глазах карих. Потому и позволил себя расцарапать — шкуру потрепать изрядно и уходил, едва ноги влача от тяжести, что обрушилась на его голову. Больше не было его сердце свободным и ровным. Билось для неё, из-за неё… То громко и мощно, то тихо и редко. То сжималось до боли, то разрывало его от чувств, — в этих словах было больше своей боли, чем того, что мне рассказывали, а я запомнил.

— С тех пор, Герта управляла его кровью, его помыслами и желаниями. Но самка Бурых не желала мириться с такой издевкой природы, потому продолжала сопротивляться. Как могла и как умела — то молча и гордо, то громко и с чувством. Много месяцев Альфа просил её дать ему шанс. Герта не уступала. А потом Дагр пригрозил: «Желаешь иль нет — брачный гон будет!» И тогда она засмеялась: «Почему нет? Хоть сейчас!» Озадачился Дагр, раздумывая в чём подвох, пока не понял — Герта специально напрашивалась на гон. Она была тяжела!!! Новость ошеломила Альфу. Больше не рычал Зверем, не требовал подчинения — дышать страшился, всех знахарей и лекарей тащил в своё логово. Требовал смотреть за любимой. Делать, что угодно, лишь бы доходила срок… Лишь бы разродилась, и не умерла. Чтобы не вздумала обращаться, ведь тогда её тело отторгнет плод… Но однажды, когда Луна была особенно сильная, а воля волколачки слаба, когда небесное светило призывало, Герта прошипела злобно: «Не рожу я тебе щенка! Скорее сама его из чрева своего выдерну и шею сверну, чем позволю на свет появиться!» Альфа от ужаса, что с ума сошла любимая, границы своих земель нарушил, выискал отца Герты и упросил его к дочери прийти. Это чуть усмирило пыл и злость гордой волколачки. Захари провёл с ней оставшийся срок, и помог сыну Дагра увидеть свет. Герта рожать не могла — уже была без чувств, но отец её ведал, как щенка достать. Надрез сделал умело, малыша достал, а дочь залатал, покуда она кровь до конца не потеряла. Малыш слабенький был, не в срок рождённый, но живой. Давно не был так счастлив Дагр. Сын был ЖИВОЙ!

— А Герта? — тихо вклинилась в рассказ Славушка, взволнованно дыша через раз.

— Герта тоже была жива, — кивнул я благосклонно. — Зубами скрежетала, проклятия изрыгала, но поправлялась быстро. Потому и торопился Дагр узаконить отношения, вынудил Герту готовиться к брачному гону. Гордячка плюнула ему в ноги: «Не догнать тебе меня, как бы я не была слаба! И сына выкраду, а ежели он окажется такой же, как и отец, жизнь его прерву!»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Как она могла? — ахнула Славка.

Глянул я на неё хмуро и зубами клацнул:

— Характер такой, я же говорил… — буркнул ворчливо. — А Альфа в ту ночь выл от отчаянья. Самки волколаков могли быть гордыми и воинствующими, но эта?! Она была непомерно сильна духом и бесконечно его ненавидела. Дагр ощущал, как судьба его прародителя зеркально отражалась в них, и решился на то, что никто не делал ранее. Герту любил, любил так сильно, что не представлял, как будет дальше без неё, но потерять сына страшился более. И ежели она грозила его убить — Альфа не мог того допустить! Гон был кровавый. Много самок людей растерзанными кусками землю питало, и Альфа вернулся тоже в крови. То был его крест, его боль, с ней жил долгие годы.

— Это ведь страшилка? — всхлипнула Славушка, дыхание затаив.

— Жизнь! — скупо отрезал я.

— Скажи, что это неправда! — потребовала мелкая, тряхнув меня за шкварник. Я даже опешил от бесстрашности дурочки. — Ну же, признайся, что это страшилка, которую вам на ночь в детстве рассказывают, — даже в темноте пещеры слёзы на лице девчонки отчётливо видел.

Смотрел зачарованно, а потом сделал то, на что никогда бы в здравом уме не осмелился — облизал, солёную воду языком собирая:

— Правда это! — душу затопило безграничной нежностью и желанием зацеловать мелкую. Как никого и никогда, чтобы познать, какого это… быть с той, из-за кого дышишь каждый день, по кому сердце бьётся каждую минуту, без кого больше свет не мил. — По крайне мере, как мне её рассказывали, — хрипло добавил.

— Он её убил? — зарыдала пуще Славка, уткнувшись в меня лицом.

Хотел ответить, да не мог. Моё сердце остервенело долбилось в груди, словно рёбра проломить мечтало. И душа обмирала. Видеть слёзы любимой оказалось невыносимо больно. Мой Зверь был на грани завыть.

— А ребёнок? — шмыгнула носом Славушка, подняв на меня глаза. И столько в них надежды было, что опять не смог солгать.

— Жив…

Немой вопрос в запруженных слезами глаз, и я сглотнул сухим горлом:

— Это я! Герта — моя мать…

— Бедный, — обрушилась с объятиями на меня девчонка, и я выпал из мира. Ослеп, оглох и вообще больше себе не принадлежал — я был всецело её любимым пёсиком, мягкой игрушкой и ручным щенком. В кого и пореветь можно, и обцеловать не зазорно, и поиграть с кем в любое время не лень.

И когда я уже был готов признаться в чувствах и своей одержимости, Зверь люто клацнул зубами возле шеи девчонки, и я вырвался на свободу. Убежал прочь, не прощаясь…

Несколько дней скитался по землям, раздумывал как дальше жить и что делать, а опосля отдыха дома, в село вернулся. Да видать вовремя. Иржич опять возле Славушки крутился.

Глава 20

Славушка

— Славк, да сколько можно меня избегать? — Иржеч страх потерял, меня заловил между хоромин, когда возвращалась из лесу, опять не увидавшись с Рагнаром.

— Я уже план приготовил, как сбежать… — припечатал к стенке и дышал шумно.

— Совсем ополоумел что ли? — вспыхнула гневом, пытаясь выбраться из плена. — Жить расхотелось?

Перестал парень зубоскалить, помрачнел ликом, но хвата не ослабил:

— Да нет её без тебя, Слав… — встряхнул, тихонько приложив о стенку.

— Дурной ты, — нахмурилась, не ведая, как ещё Иржичу объяснить, что нет у нас будущего. — Уезжай из села. Парень видный, найдешь хорошую девушку…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Тебя нашёл, — перебил Иржич со злостью, да губами мои постарался поймать. Увернулась спешно, поцелуй его на щеке ощутив. Разозлило то парня, грубовато за подбородок схватил, к себе поворачивая:

— С детства тобою болен, — с чувством прошептал, шалым взглядом по лицу моему скользнув. — Не нужен мне никто…